Трясущимися руками позвонила. Вика не услышала никакого движения в доме, пока дверь с легким щелчком не открылась. Не в первый раз она удивилась его способности бесшумно возникать перед ней. Ярослав материализовался босым, в джинсах, и как всегда, без рубашки. Вот незадача! Его голый торс напомнил ей о неустрашимых кентаврах на репродукциях в папиных книгах. Прекрасный, мощный, он одновременно дышал нежностью, теплом и могуществом. Как в день знакомства, когда её руки сами собой потянулись к пальцам Ярослава, так и сейчас, ладони рефлекторно дернулись, стремясь лечь на гладкую россыпь веснушек. Как же она стосковалась по его силе!

Вика оробела, она сразу припомнила, как время от времени он по-доброму подтрунивал над её интересным положением, и сейчас она особенно остро почувствовала тридцать шестую неделю беременности. В эту минуту она очень хорошо понимала кудахтанья девушек по поводу раздавшейся талии, полноты, опухших ног и тому подобного, хотя раньше ей казалось, что женщины в положении схожи с ангелами. Конечно, они были прекрасны, но сама она бывала обижена и не готова сносить даже самых невинных замечаний в адрес своей беременности. Это было нечестно: смотреться коровой, когда она видела его таким красивым, мускулистым, широкоплечим. Вот досада! Она хотела выглядеть прекрасной принцессой, с прозрачной кожей и пухлыми губами. О, как она мечтала, чтобы он прикоснулся к ней, поцеловал! Как ей хотелось прижаться к нему всем телом, чтобы ощутить его бугрящиеся мускулы!

Почему, ну почему не заглянула в зеркало? Хоть бы волосы расчесала!

— Привет! — Ярослав широко распахнул дверь. Его улыбка даже дьявола могла с ума свести.

— Здравствуй! — Вика посмотрела на него снизу вверх и смущенно потерла шею рукой, — могу я пройти? Или ты выйди ко мне, — она отступила.

— Сдаваться пришла? — рассмеялся Ярослав.

Откуда он знал?

Ей захотелось иметь что-нибудь подходящее под рукой, чтобы сбить адскую самоуверенность.

Он пропустил её в дом, сделав широкий жест, и она перехватила быстрый обеспокоенный взгляд, который Ярослав метнул на лестницу.

У Вики отхлынула краска от лица. У него кто-то был! Женщина! Боевое настроение испарилось. Понятно, почему он с голым торсом! Надо же было быть такой дурой! Зачем только пришла?

— Ты не один? — она облизнула нижнюю губу.

— Один, — Ярослав качнул головой, яркие блики заиграли в его волосах.

— Ты уверен? — Почему он так нервничал? Она тоже.

— Я похож на человека, забывшего, что у него гости? — смешок всколыхнул грудь.

«Ты похож на человека, вылезшего из теплой постели, — подумала Вика и тут же одернула себя: — Прекращай думать о сексе!»

Как же ей хотелось быть с ним, даже несмотря на то, что он такой хам!

Она нерешительно переминалась в прихожей. Надо было подождать, пока он не сделал бы шаг навстречу. На лице Ярослава был написан вопрос. Ладно, что она тянула кота за хвост? Сколько это могло продолжаться? Надо было хотя бы озвучить свои условия.

— Я пришла серьезно поговорить…, — начала Вика, но Ярослав вмиг перебил её. Он вздохнул, наклонил голову и, со смехом сказал:

— Вик, я не отступлюсь. Я тебя никогда не оставлю. Никогда. Ну, не могу я вас отпустить. Может быть, лет через десять, если ты всё ещё будешь твердить «нет». Но не сейчас.

— Мы можем сесть? Я как раз об этом и хотела поговорить.

Он пригласил: — Конечно, проходи.

Они сели на памятный диванчик: Вика почти под абажуром, Ярослав напротив. Он подогнул под себя ногу и повернулся к ней, наморщив лоб. Всё шло совсем не так, как она себе представляла. Его грудь смущала её. Хотелось прикоснуться, чтобы убедиться в упругости тугих мускул и мягкости кожи.

— Ты мог бы рубашку надеть? — она сморщилась, — если не сложно?

Он притворно тяжело вздохнул, поднялся и вернулся в зелёной футболке со значком бетмена на груди, которая, конечно, не оставляла его голым, но так обтягивала бицепсы и грудь, что простора для воображения не оставалось. Вика уже хотела пошутить по этому поводу, но сдержалась: что она как озабоченная?

— Это ужасно, что я сама пришла к тебе. Но… — она запнулась, потому что сверху раздались приглушенные голоса. Они смогут сегодня поговорить? Вика облизнула губы и вопросительно уставилась на него.

— Хорошо — там Зуевы, — он сдавлено выругался, — не хотел тебе говорить, боялся — ты уйдешь.

Вика недоверчиво смотрела на него.

— Я не видела их машины.

— Она в гараже.

Всё-равно она не была уверена, что там её подруга с мужем, а не длинноногая красотка. Ярослав, наверное, это понял. Он встал и подошел к лестнице.

— Эй, вы там, наверху, подайте голос, — крикнул он и добавил тише: — моя женщина хочет убедиться, что у меня ночевали друзья, а не девица из притона.

— Что? — послышался вопрос Андрея.

Ярослав перевел на неё насмешливый взгляд: — Убедилась?

Вика кивнула. Но всё-равно это было невовремя. Почему она стала такой неуверенной? Что тянула?

На верхнюю ступеньку вышел Андрей. Он был в махровом халате в цветочек, который доставал ему до щиколоток. Вика в который раз подивилась тому, как он изменился. Ровные скулы обрисовывала негустая щетина, живот совсем исчез, так же, как и пять подбородков. Всклокоченные волосы были удивительно милы.

— Что ты сказал? — спросил он, прежде чем увидел её, — о, привет, Вик! Как дела? Оль, — позвал он, запрокинув голову, — Вика пришла.

Андрей стал спускаться, и на лестнице показалась Ольга. Она была точно в таком же одеянии, как и её муж. Только подол волочился по ступеням, и пояс был повязан поверх огромного живота. Она вперевалочку спустилась за Андреем. На довольных лицах светилось масленичное солнце, и Вика невольно заулыбалась.

— Привет, — они расцеловались с Ольгой в щёки, внимательно посмотрели друг на друга, — как чувствуешь себя? — спросили в один голос и рассмеялись.

— Не знала, что вы ночуете здесь.

— Мы вчера поздно приехали, у тебя было темно, не стала будить, — Ольга потерла глаза, зевнула и потянулась. — Баня, — закатив глаза, подвела она черту.

— Понятно, — Вика кивнула, она хотела было позвать их на завтрак, но вспомнила о полупустом холодильнике и промолчала. Когда же это кончится? Она уже не была уверена и в желании откровенничать с Ярославом. Может быть завтра, когда они остались бы наедине, когда он сам пришел бы к ней? Однако, Ярослав настороженно следил за ней взглядом и, как видно, не собирался отсрочивать.

— Мы оставим вас на минутку, — он взял её за локоть и потянул к одной из дверей, но Вика уже праздновала труса. Если бы она шла с открытым сердцем! А у неё было несколько требований, которые, как она подозревала, не обрадуют Ярослава: — Мы могли бы поговорить и здесь, — протараторила она испуганно.

Лицо Ольги осветилось ещё ярче, и она закивала: — Думаю, мы все вправе послушать, — когда Ярослав чуть не испепелил ее взглядом, а Андрей притянул к себе, упрямо добавила: — Мы ведь не просто свидетели этой истории, даже не участники: мы в неё замешаны… как изюм в тесто.

Ярослав настороженно посмотрел на каждого, челюсти его напряженно двигались. Наконец, он изъявил согласие. Андрей разместился на диване, Ольга — в его объятиях. Вика рядышком. Ярослав остался стоять у лестницы. Он смотрел на неё так пристально, что она показалась себе козявкой на стеклышке микроскопа.

Вика словно оледенела: неужели она сама инициатор этой переделки?

— Я пришла сказать тебе, что я хорошо подумала, и согласна быть с тобой, — скороговоркой выдала она и посмотрела в настороженные глаза. Кадык Ярослава дернулся. — Но у меня есть условия, — быстро добавила Вика, и мышцы лица Ярослава дрогнули. — Я не стану выходить за тебя замуж и не стану записывать тебя отцом моего ребенка. Я хочу…, нет, я требую…, чтобы ты проявил смирение, — закончила она и увидела, как его сковало напряжение.

Воцарилась жуткая тишина. Нервы Вики натянулись и звенели в гробовом безмолвии. Время превратилось в тягучую массу. Слышалось тиканье часов где-то рядом. Дом вдруг наполнился электрическими разрядами, готовыми с треском разорваться громом и молнией.

Что же он ничего не говорил?

— Хочешь, чтобы я встал на задние лапки? — тихо изрек Ярослав, и лицо его потемнело.

Вика не поняла вопрос это или утверждение, она только сразу догадалась, что ничего у них не получиться. Он не собирался принимать никаких её условий. Она почувствовала, как исчезает нервозность и закипает внутри бешенство. Оно родилось в ней, как землетрясение рождается в недрах гор, разрасталось и сокрушало всё на своем пути, и ей казалось, что она всей душой снова возненавидела Ярослава Выгорского.

— Если для тебя это — стоять на задних лапах — мне плевать! — презрительно выдала она, и втроем они лицезрели, как Ярослав превратился в грозовую тучу. — Я всю жизнь собираюсь попрекать тебя твоим чёртовым поступком. Я не собираюсь любить тебя! — от гнева ложь далась очень легко.

Он усмехнулся, потемневшие глаза открыто издевались над ней.

— Хочешь быть главной? — с притворным сожалением спросил он и рассмеялся, обнажив белоснежные зубы.

Как же она ненавидела его! Отвращение, которое она не могла, да и не желала скрывать, перекосило её лицо, она чувствовала отчаянную ярость женщины, загнанной в угол. Она завладела ею целиком. Ярость, рожденная жгучим унижением и стыдом. Да он просто издевался над ней!

— Да, — выпалила Вика.

— Хочешь держать ситуацию под контролем?

Она тяжело дышала, но «да»! Или ситуация будет у неё в руках или у каждого из них будет своя, отдельная от другого, история.

— Да! — вытаращила она глаза.

— Так вот, — в отличие от неё, Ярослав не потерял ни капли самообладания, — мой ответ «нет». Ты станешь моей женой, не будь я Выгорским. Мое имя будет написано в свидетельстве о рождении нашего ребёнка, — он как будто бы скрипнул зубами, в то время как его образ: и лицо и тело и поза — выражали надменное безразличие, которое подчеркивало угрозу и уверенность, исходящие от него.

— Ну, это мы еще посмотрим, — Вика поднялась, следом за ней Ольга.

— Вик, — позвала она, опуская легкие пальцы на плечо.

— Чего ты ждешь от меня? — Ярослав не тронулся с места, слегка усмехаясь. «О-о-о! Она предпочла бы что угодно этой позе хищника, собирающегося прыгнуть». — Нельзя быть львом и котёнком одновременно. Или охраняет или мурчит на диване. Или мужчина — это мужчина, или нет, — он продолжал ухмыляться. — Нельзя ждать от вояки, что он по чьей-то указке отступится от боевых правил.

— Боевых правил…? — воскликнула Вика и закусила губу, — …боевых правил, значит? Как же я тебя ненавижу! — вымолвила она, ища слова, которые причинили бы ему боль, унизили, рассекли.

Ярослав вдруг смерил её открытым, холодным взглядом: — Я не передергиваю карты в игре.

Ольга закатила глаза.

— Прекратите! Вы просто чокнутые! — закричала она.

Ярослав двинулся к Вике.

— Как ты не понимаешь…, — устало начал он.

— Это ты не понимаешь! — завопила Вика, досадуя на собственные неоправданные надежды. Как она могла запамятовать, что он никогда не принимал во внимание её чувства? Он никогда не понимал и не поймет её страха! Ну что ж! Лучше одиночество, чем вечная мука ожидания конца! — Ты даже попытаться не хочешь! — сдавленным от злости и разочарования голосом добавила она.

— Как ты не возьмешь в толк, что у нас не будет нормальной семьи, пока мы ставим друг другу условия?

— Если ты не согласишься на эти условия, у нас вообще ничего не будет! — голос её стал жестоким. Она очень жалела, что пришла к нему. Опять она села в лужу, показав, что готова идти на сближение. Дура! Вика резко повернулась и в два счета достигла выхода.

Но Выгорский был не из тех мужчин, которым можно сказать «нет» и на этом успокоиться. Она ведь это знала!

— Ты не уйдешь отсюда! — он уже стоял уже прямо перед ней.

Она посмотрела на него как на помешанного, зло оскалив зубы:

— Настолько самовлюблен, что решил приказывать? — она потянулась к ручке.

— Прекратите! — закричала Ольга, но они едва обратили на неё внимание. Она беспомощно посмотрела на Андрея, но тот, улыбаясь и вольготно облокотившись на спинку, только пожал плечами.

— Ты не посмеешь выйти отсюда, пока мы не договорим! — лицо Ярослава было каменным.

— Должно быть, тебе трудно понять, что я сейчас говорю, Выгорский, но постарайся хотя бы запомнить! — Вика и набрала в грудь воздуха. — Ты не тот человек, ради которого я буду делать что-то против воли. Я ненавижу тебя как прежде! С некоторых пор ты для меня не больше, чем вещь, которой я могу воспользоваться, когда мне что-то надо.

Лицо его побелело, жёсткий взгляд стал взволнованным, желваки обозначились на щеках. Он распахнул дверь.

— Что ж! Я не держу тебя.

Задыхаясь от обиды, Вика шагнула на крыльцо, но не успела она закончить шаг, стальные оковы рук остановили её.