Вера Колочкова - Изнанка счастья

– Ладно. Ловлю. Щелкну. Не опоздаю.

– А потом ты, Марсель… – убегая, повернулась к ней Света. – Тебе понравится, вот увидишь. Даже сама этим делом заразишься, гарантирую. Сейчас все сплошь и рядом друг друга фотают. Прямо инфекция какая-то заразная пошла! Не отставать же от других, правда?

Потом они возвращались домой. Марсель шла впереди, Света с Олегом чуть поодаль. Когда их стало видно с веранды, Леня замолчал на полуслове, любуясь тонкой фигуркой жены, распрямил плечи, вздохнул счастливо. Иван хитро взглянул на жену, проговорил тихо, показывая глазами на Леню:

– Смотри, Ирка, что свежая кровь с мужиками делает, плечи сами собой распрямляются. Вот что значит молодая жена. И душа, и тело, и глаз радуется, да, Ленька?

– А я что, старая, по-твоему? – так же тихо спросила Ира. – На меня глаз уже не радуется? Может, тоже молодую себе найдешь?

– Так Ленька же не искал. – виновато проговорил Иван. – Само получилось. И вообще, это палка о двух концах, знаешь ли. Молодая жена, как ружье на стене, все время ждешь, что оно выстрелит. И дождешься-таки, в самом деле когда-нибудь выстрелит.

– Ну почему, почему?! Я не понимаю, Леня, почему ты не хочешь, чтобы я проходила интернатуру в твоей больнице?

Марсель ойкнула и отбросила нож, которым резала хлеб, сердито повернулась к сидящему за кухонным столом Лене:

– Вот, палец из-за тебя порезала. Видишь?

– Вижу. А ты возьми себя в руки и не психуй зря, тогда и пальцы кромсать не будешь. Сильно порезала-то?

– Нет, не сильно. Ну почему, Лень? Почему?

– Потому. Потому что я не хочу, и все. Потому что знаю, что работа в онкологическом диспансере – это не для слабонервных.

– А я, по-твоему, слабонервная, да?

– Нет, ну не то чтобы… Я не это хотел сказать. Просто зачем идти туда, где трудно? Почему нельзя пройти интернатуру в другой больнице? Тем более ты по специализации – терапевт.

– Но терапевтов тоже берут в ваш диспансер на интернатуру. Тем более меня уже взяли.

– Как это – взяли?

– Вот так. Меня взяли и еще троих из нашей группы. И на собеседовании у главврача мы уже были.

– Хм… А чего ты тогда вздумала советоваться со мной, если все уже решено? Если ты такая самостоятельная и целеустремленная? Даже не посоветовалась, уже все решила. Зачем тогда весь этот спор да сыр-бор затеяла?

– Я не затеяла, Лень. Я думала, ты обрадуешься.

– Да чему я должен обрадоваться? Тому, что рыдать будешь, как только с головой окунешься в наши жестокие будни?

– Я не буду рыдать. Я уже не маленькая испуганная девочка, какой была семь лет назад. Я давно повзрослела, Лень. Мне уже двадцать пять, а не восемнадцать.

– О да! Это ужасно, ужасно много – двадцать пять. Конечно, повзрослела, только ума не успела набраться! Нет, чтобы какую-нибудь приличную специализацию выбрать. Диетолог, например, или гомеопат. А еще лучше – косметолог.

– Ну не ворчи, пожалуйста. Я понимаю, что ты беспокоишься обо мне, но не надо уж так. Я действительно повзрослела, Лень. И я хочу стать настоящим врачом.

– А диетолог что, не настоящий врач?

– Ну, не придирайся к словам. Лучше заклей мне пластырем палец, мне котлеты перевернуть надо, иначе сгорят.

– Ладно, давай, горе ты мое луковое. Смотри, все-таки глубоко ножом-то хватанула. Сиди уж, котлеты я сам переверну.

В прихожей хлопнула дверь, и веселый Юркин голос тут же ворвался на кухню:

– Мам, ты дома? Это у нас так вкусно пахнет, да? Я еще на лестничной клетке унюхал.

– Да, я дома, Юрка. И папа дома. Мой руки, сейчас ужинать будем.

Юрка заглянул на кухню, улыбнулся:

– О, и впрямь оба дома, какой редкий случай. А чего фейсы такие взбудораженные? Ссорились, что ли?

– Нет, мы не ссорились. Просто папа не хочет, чтобы я в его больнице интернатуру проходила. Переживает, что мне трудно будет.

– Ну, что я тебе на это могу сказать, мам… – притворно закатил глаза Юрка, не обращая внимания на сердитое лицо Лени. – Я тебе могу сказать, как в том старом анекдоте, что в нашей деревне был абсолютно аналогичный случай. Папа тоже долго сопротивлялся моему стремлению поступать в медицинский… А в итоге – что? Как ты думаешь, а?

– Что? – одновременно подались к нему Леня и Марсель, ожидая ответа.

– А то, дорогие родители, что я документы в приемную комиссию давно отнес, почти сразу после выпускного.

– Юрка… Но мы ж договорились, что не будем торопиться. Ты ж обещал подумать относительно биофака в университет… – тихо проговорил Леня, растерянно глянув на Марсель.

– Поздно, папа, поздно. Я не стал думать, я сам все решил. Кстати, я заходил сегодня в медицинский, потолкался там, послушал кое-кого… В общем, по баллам я вроде бы прохожу. И даже не вроде бы, а точно прохожу.

– Ну… И чего нам тогда голову морочишь? – пожав плечами, проговорил Леня.

– Я морочу, пап? По-моему, это ты мне своими страхами весь год голову морочил. Ах, трудная профессия, ох, давай что-нибудь поспокойнее.

– И в нашей деревне был аналогичный случай, Юрка, – тихо всхлипнула хохотком Марсель, показав из-за спины Лени большой палец.

– Ой, да ну вас, ей-богу! – сердито взгромоздил крышку на сковороду Леня. – Беспокоишься о них, заботишься… Хочешь как лучше.

– Да ладно тебе, пап! Наоборот, все классно получается. Семья медиков у нас будет, чем плохо? Может, и династия даже. Я вот, например, своего сына ни за что не стану отговаривать.

– Кого ты не будешь отговаривать, я не понял? – переспросил с тихой настороженностью Леня.

– Да не бойся ты, господи! Это ж я в перспективу смотрю!

– Да знаю я твою перспективу. И даже имя ее знаю, Лена Григорьева ее зовут. Кстати, куда она поступает? Надеюсь, не в медицинский?

– Нет. Она в финансовый институт документы подала, на отделение управленческого учета и менеджмента.

– Вот молодец. Умная какая девочка. Значит, продолжателей династии вы пока не планируете?

– Пока нет. Можешь не волноваться заранее, пап.

– Что ж, и на том спасибо, дорогой сынок.

– Да пожалуйста, всегда рад. А ужинать мы сегодня будем или одними разговорами обойдемся? Я сейчас умру от голода.

– Не умрешь. Ты руки помыл?

– Да помыл я руки, помыл. Вот же, нелегка судьба сына хирурга. Хорошо хоть, спиртом да сулемой не заставляют руки перед едой обрабатывать и резиновые перчатки надевать.

– А будешь ворчать, и заставлю. Ладно, садись.

Утолив голод, Юрка поднял от тарелки глаза, обвел их лица задумчивым взглядом. Потом спросил деловито:

– Вы не забыли, случаем, что у меня скоро день рождения?

– Нет, конечно, – удивленно пожала плечами Марсель. – А что, у тебя какие-то грандиозные планы созрели?

– Да нет никаких планов. Просто спросил. А можно, мам, я в твоей квартире друзей соберу? Чего-то неохота в клуб тащиться, камерности захотелось.

– Да ради бога, Юрка. Все равно квартира пустая стоит. Вот женишься на Ленке, я вам на свадьбу ее подарю.

Леня поперхнулся, сердито глянул сначала на Марсель, потом на Юрку. Марсель заботливо постучала кулачком ему по спине, проговорила насмешливо весело:

– Не скоро еще, Лень, не скоро. Он же сказал – можешь не волноваться заранее.

– Заранее – понятие неопределенное, – отмахнулся с улыбкой Леня. – Что это значит – заранее? За пять лет заранее? А может, за год? Или за месяц?

– Это уж как получится, пап. – ехидно усмехнулся Юрка и подмигнул Марсель. – Тем более с жильем вопрос так просто и внезапно решился. Может, мне и вправду на Ленке жениться, а? Так же внезапно?

– А по щам так же внезапно не хочешь, сынок?

– Не, по щам не хочу.

– Ша, мальчики, хватит ссориться! – подняла ладошку Марсель, весело плеснув из глаз нежной зеленью. – Сейчас обсуждаем не свадьбу, а Юркин день рождения. – И повернувшись к Юрке, уточнила на всякий случай: – Надеюсь, нас-то с отцом позовешь?

– Конечно. Куда ж я без вас? Обещаю, что скучно не будет!

– Понятно. А я тебе помогу стол накрыть, салатиков настрогать. А еще там убрать надо, пропылесосить, полы помыть.

– Вот пусть Ленка и пылесосит, и полы моет, а тебе незачем заранее беспокоиться, – насмешливо распорядился Леня, сделав акцент на слове «заранее».

– Да разберемся, пап… – не обращая внимания на отцовский акцент, вяло махнул рукой Юрка и выпрямил спину, прислушиваясь: – Кажется, у меня мобильник звонит, я его в кармане ветровки оставил.

– Так беги, чего сидишь? – усмехнулся Леня, показав глазами на дверь. – Это ж наверняка Ленка волнуется, что надолго тебя из поля зрения выпустила.

Когда Юрка ушел, Марсель спросила с тихим укором:

– Зачем ты так, Лень? При чем тут надолго. Из поля зрения…

– А что, неправда? Держит его, как бычка на веревочке. А он и ведется.

– Значит, ему эта веревочка нравится. И вообще, это не наше с тобой дело, он сам разберется, что и как.

– Ну да… Лишь бы не опоздал с разборками-то.

– Не опоздает. Я уверена. Юрка хоть и добрый парень, но с характером. Весь в тебя.

– Это что же. Это как надо понимать? Это ты нас вроде как похвалила?

– Ну да… Отчего мне вас не хвалить? Вы ж у меня любимые.

Леня потянулся было к ней с нежным объятием, но не успел – в кухню ворвался Юрка, проговорил торопливо:

– Мам, пап, все было вкусно, спасибо. Я убежал, приду поздно, не ждите и не волнуйтесь.

– Скажи хоть, куда намылились?

– Да нас с Ленкой Джаник в клубешник позвал, отец опять его пробашлял, и довольно щедро!

– Фу, Юрка. Что за выражения? Где ты их нахватался?

– Ладно, мам, потом воспитывать будешь, договорились?

– Юрк, ну нехорошо же – на чужие деньги! – вставил свое слово Леня. – Хочешь, я дам?

– Да не надо, пап. Джаник не чужой, Джаник мне друг.

– Ну пусть он лучше за свою девушку платит.

– А у него нет девушки.

– Почему?

– Вопрос, конечно, интересный, я и сам давно им задаюсь. И не нахожу ответа. Знаю одно – на данный момент ему никто не нравится.

– Да, странно.

– Очень странно, мам. А ты, пап, не делай таких подозрительно задумчивых глаз, потому что я точно знаю, что с ориентацией у Джаника все в порядке.

– Да я и не думал его ни в чем таком подозревать.

– Вот и не подозревай. Он мой друг, и я его в обиду не дам. А относительно девушек. Наверное, у него к ним слишком завышенные требования. Так бывает. И это пройдет с годами.

– Молодец, сынок. Все по полочкам разложил. Значит, в клуб втроем идете, как всегда?

– Да, втроем.

– И Ленка не возражает?

– А почему она должна возражать, пап? Если Джанику нравится с нами время проводить?

– А ему самому нравится быть третьим лишним?

– Да он не лишний! Друг не бывает лишним.

– Еще как бывает, сынок, – покачал головой Леня. – Иногда это бывает просто до конца неосознанным ощущением.

Марсель улыбнулась, произнесла осторожно:

– Да, но всякое ощущение зависит от конкретного обстоятельства.

– Ой, развели философию на пустом месте! Хватит морочить мне голову! – отмахнулся Юрка и одним глотком выпил остывший чай. – Давайте я со своим другом и со своими ощущениями сам разберусь, ладно? И вообще, некогда мне тут с вами… Я побежал, пока! А вы можете дальше сидеть и трындеть про ощущения.

– Юрка, что за выражения?.. – возмущенно протянула Марсель.

– А чего такого, мам? Лучше уж мирно трындеть, чем ссориться, правда? Не ссорьтесь больше. Все, я побежал! Закрой за мной дверь, пап.

– Да, идем. Заодно и покурить на улицу выйду.

Марсель со вздохом поднялась из-за стола, принялась собирать посуду, думая про себя: вот же какой нахал Юрка вырос. Как лихо распорядился их с Леней общением – сидите, мол, и трындите дальше про ощущения. А что про них трындеть, если они и впрямь странные? И Джаник тоже странный… Вырос красавцем, как и предполагалось, и девчонки за ним табунами бегают, но ни на одну не посмотрел. Приклеился к Юрке с Ленкой и ходит за ними хвостом. А впрочем, Юрка прав. Какое им до всего этого дело? И в самом деле, Юрка сам разберется. «И почему это обстоятельство меня так волнует?»

А ведь волнует. Если честно признаться самой себе – очень даже волнует. Можно сказать, до неприличия. Хотя сама она вроде и не имеет к этому «неприличию» никакого отношения. И надо выбросить это «неприличие» из головы, будь оно неладно.

Марсель собрала посуду в мойку и задумалась, будто не знала, что с ней дальше делать. Нет, что за ерунда лезет в голову, ей-богу? Может, немытая гора посуды напомнила ей тот инцидент? Или не инцидент вовсе, а так… Ерундовый случай, о котором лучше не вспоминать.

Да, это было два года назад, на Юркином дне рождения. Справляли круглую дату – пятнадцатилетие. Гостей набралось – полный дом. И конечно же, главные друзья – Ленка с Джаником. У Ленки с Юркой в отношениях тоже переход наметился в сторону определенных взрослых отношений, и было заметно, как лихо они продвигаются. И тревожно немного было. По-матерински тревожно. Да, Марсель очень старалась быть Юрке хорошей матерью, а не абы какой. И вот так же пришла на кухню с посудой, сложила ее в мойку и услышала за спиной голос Джаника: