Ну, в этом и заключается план. Я хочу изобразить его тёмную красоту на акриловом холсте. Вот куда заводит меня моя одержимость.

Пристальный взгляд мистера Соломона и ухмылка заставляют мои щёки покраснеть.

— Ты одна из моих лучших учениц, Эйли. Ты очень яркая и у тебя хорошее будущее. В то время как Мэддокс… скажем так, этот ребенок на пути к самоуничтожению. Я бы не хотел видеть тебя в компании с ним.

— Вы будете удивлены, насколько улыбка может быть обманчивой, — говорю я с улыбкой, которая не достигает глаз. Следует пауза, когда он пытается понять то, что я сказала. Но я не даю ему такой возможности. — Я буду в порядке, мистер Соломон, — я просто делаю веселый вид, чтобы достаточно развеять его замешательство. — Если вы не против, то я принесу ему наброски проекта…?

Отодвигая свой стул от стола, он медленно кивает, а затем тянется к ящику возле своей левой ноги.

— Я не ожидаю многого, но если он согласится работать с тобой, тогда отдай ему это, — он протягивает мне двадцать страниц скреплённого наброска для проекта. — Я даже спущу ему то, что он пропустил, если ты заставишь его прийти в класс. Накину бонусные баллы, если он останется в проекте.

Я издаю короткий смешок.

— Не могу ничего обещать.


Глава 8

Эйли

 Какого черта я делаю? Это не похоже на меня. Это полная противоположность меня. Этот уровень выслеживания абсолютно что-то новенькое для меня и моего психологического уровня. Однако эти мысли не сильно-то меня и волнуют, поскольку я продолжаю крутить педали, направляясь к дому Мэддокса. Несколько минут назад я спросила о нём у Ноя и узнала, что Мэддокс с ним не живёт.

— Он живёт возле нового жилищного строительства в Трентоне, недалеко от старого пожарного депо на Флетчера. Квартира 5А. Почему ты хочешь это знать? — спросил он, нахмурившись.

— У нас есть общий проект для класса астрономии, и он мой партнёр…

Он рассмеялся.

— Жаль разочаровывать тебя, Эйли, но астрономия и школа в целом, последнее, что у Макса на уме. Как ты уже вероятно заметила, ему не очень интересна сдача экзаменов, не говоря уже о каких-то школьных проектах. Поверь мне, лучше тебе попросить мистера Соломона дать другого партнера, или ещё лучше, просто выполнить всё в одиночку.

Уже второй человек отговаривает меня от работы в паре с Мэддоксом, и, наверное, это должно послужить довольно весомой причиной, чтобы заставить себя развернутся и отправиться обратно домой, потому что и дураку ясно, что это плохая идея. Но вопреки здравому смыслу, я продолжаю свой путь. На часах почти пять часов дня, когда я добираюсь до его дома. Серьёзность того, что я делаю, не сильно заботит меня, пока я не останавливаю свой велосипед в нескольких футах от здания и его жителей, которые смотрят на меня с полным осознанием того, что я явно не принадлежу этому месту. Не обращая внимания на тяжесть их озадаченных взглядов и дрожащие руки, я пристёгиваю замок к велосипеду у знака принудительной парковки.

Захожу внутрь здания, и меня сразу же окатывает ужасный запах, который ударяет мне в нос. Я с трудом делаю маленькие вздохи. Сильный шум раздаётся за каждой дверью, мимо которой я прохожу. Споры, громкие шаги и приглушённые вопли ребёнка просачиваются сквозь бумажно-тонкие стены. Когда я, наконец, добираюсь до квартиры 5А, мной внезапно обуревает странное желание сбежать. Но желание заглянуть внутрь намного сильнее, поэтому я поднимаю кулак, готовая постучать. Только в этом нет никакой необходимости. Тёмно-коричневая дверь была оставлена ​​слегка приоткрытой.

Раздумывая о том, чтобы войти или остаться там, где я должна ждать, я выбираю первое и толкаю дверь, открывая её ещё немного. Прежде, чем зайти внутрь, я спрашиваю.

— Эй, кто-нибудь есть дома? — мои нервы на пределе, но слова сказаны мягко.

Так что я не удивлена, что мне не отвечают. Что по-настоящему застаёт меня врасплох, так это вздохи и тяжёлые, гортанные стоны, а так же движение внутри — звуки напоминающие борьбу. Если бы на моём месте был кто-то другой, то он бы развернулся и ушёл, чтобы избежать потенциально опасную ситуацию. Но я рвусь вперёд без единой мысли о своей собственной безопасности.

Но мне следовало знать. Перед этим я должна была всё тщательно продумать. Нужно было прислушаться и понять, что эти звуки могут означать совсем другое. Если бы я немного пораскинула мозгами, то не стала бы свидетелем этой сцены.

Мэддокс и две девушек. Я вижу их частично, но Мэддокс стоит спиной к двери, где стою я. Он голый. На самом деле, они все голые. Но мои глаза прикованы к Мэддоксу. С жадностью я упиваюсь им, поглощая каждый дюйм его накаченного тела. Огромная татуировка в виде геометрической оленьей головы красуется на его спине. Это просто зачаровывающий кусочек работы. Всё в ней прекрасно — от линии рог, изображенных на его лопатках, и затенённых деталей на морде. А особенно привлекают глаза, они совершенно поразительны. Даже три простых чёрных треугольника, которые образуют челюстную кость оленя, заканчивающиеся на его ягодицах.

— О боже, о боже, да там… — этот запыхавшийся голос, заставляет меня оторваться от красивой татуировки на спине Мэддокса и посмотреть на сцену в целом. — Чёрт, как же хорошо… Боже, Макс, сильнее… я скоро кончу…

Я не могу видеть лицо той, кто говорит, потому что она запрокидывает голову назад в явном удовлетворении. Вторая девушка стоит на локтях и коленях, широко расставив ноги, пока Мэддокс жёстко в неё врезается, яростно двигаясь вперёд-назад, его ягодицы сокращаются с каждым движением.

Это слишком горячо и непристойно для меня, чтобы стоять и наблюдать. Я знаю, что должна убраться отсюда, развернуться и выйти так же тихо, как и вошла, до того как они заметят меня. Я прекрасно осознаю это. Это крутится в моей голове, и всё же я не могу заставить себя уйти. Не знаю, как долго я стою здесь, сгорая от стыда и ожидая, когда они закончат и повернутся, обнаружив меня в качестве нежеланной аудитории. Я даже не могу выразить, насколько сильно хочу провалиться сквозь землю. Я готова к этому. Сейчас даже ад ощущается более лучшим вариантом для моего нахождения. Я чуть не проглатываю свой язык, когда он поворачивается. Даже большое тату, в виде индийского божества, покрывающее его торс, не может удержать моих глаз, и я невольно скольжу по нему взглядом...

Его смешок эхом разлетается по комнате. Этот сухой насмешливый звук, который заставляет меня желать свернуться в клубок и прекратить своё существование.

— Наслаждаешься шоу? — он немного приподнимает левую бровь, сосредотачивая свой пристальный взгляд серых глаз на мне. Он опускает руку вниз, и в этот момент я отворачиваюсь, когда он невозмутимо снимает с себя использованный презерватив.

— Эй, я тебя знаю? — та, которая запрокидывала голову, спрашивает с улыбкой, скользя в свои трусики. Она выглядит знакомой, но я не могу вспомнить её имени.

— Думаю, это Эйли, она подруга Мэллори, — отвечает другая девушка, садясь на деревянный пол. — Ого, Макс, как ты убедил её стать частью сайта? У нас будет секс вчетвером?

— Я не знаю. Да, Эйли? — он смеётся, — не хочешь присоединиться к нам, маленький сталкер? — он произносит это так грубо.

— Я… — я нервно облизываю свои губы. — Я здесь не для… это…

— Тогда какого чёрта ты сюда пришла?

 


Глава 9

Мэддокс

Слова выходят жёстче, чем я намеревался сказать. Но, чёрт, я не ожидал увидеть её здесь. Я не слишком шокирован, но тот факт, что она стоит здесь в моей крысиной норе, просто взрывает мой мозг. Такие люди, как она никогда не опускаются до таких низов. Если, конечно, не ищут способа забыться. Я смотрю на неё, стоящую здесь и переминающуюся с одной ноги на другую, и не могу понять. Какого чёрта она здесь забыла?

— Эм… — розовый румянец на её щеках становится выразительней, и она морщит лицо, а я могу только гадать о её визите сюда. Поиск ответа оказывается не такой уж и лёгкой задачей.

В ней нет никаких признаков наркомана. Она, тем не менее, всё то же самое маленькое напуганное лесное создание, которое следует за мной по школе с этими дикими глазами. Она думает, что я не замечаю, но я видел её столько раз, что она даже не подозревает об этом. Каждый раз, оборачиваясь, я вижу её. Как сейчас, например. Я должен быть обеспокоен тем, что она со своими слежками зашла так далеко, но меня больше интересует вопрос, что она, чёрт возьми, хочет.

— Язык проглотила?

Она хмурится.

— Мне очень жаль… Я пойду… — и она разворачивается, чтобы уйти.

— Стой, где стоишь, — она останавливается, словно мои слова это какой-то нерушимый закон, и я нахожу в этом извращённое удовольствие. — Мы закончили, леди, — я не отворачиваюсь от неё, когда говорю им об этом, — у меня есть ваши адреса PayPal, ожидайте сумму в течение недели или двух.

Даниэль и Алисия не задерживаются. Зашли и вышли, так как я люблю. Теперь они усвоили этот урок. Они не тратят моего времени, мы не трахаемся снова, и они не платят. Всё чертовски просто. Они быстро одеваются, хватают всё дерьмо с которым пришли, и, попрощавшись, находят ближайший выход с мастерством обученных порнозвёзд.

— Итак, ты собираешься поведать мне о том, почему оказалась здесь? Или ты так и продолжишь стоять там и пялиться на мой член? — спрашиваю я, когда дверь со щелчком закрывается. Я направляюсь к штативу, чтобы выключить камеру, а затем возвращаюсь туда, где стоял ранее — всего в нескольких футах от неё.

Она фыркает, кусая и теребя свою нижнюю пухлую губу между фарфорово-белыми зубами.

— Я не смотрю, — её ответ получается резким, но по какой-то причине меня он заставляет только ухмыльнуться. Я смеюсь, когда её глаза опускаются на секунду вниз, а затем возвращаются снова вверх. — Я не смотрю, — продолжает утверждать она, сверля меня свирепым взглядом.

Я фыркаю.

— Хорошо, продолжай убеждать себя в этом.

Я подхожу к холодильнику, чтобы взять бутылку пива. Чертовски хочется пить. Приложив крышку к краю столешницы, я делаю одно быстрое, сильное движение и открываю бутылку. Крышка отскакивает куда-то на пол, в то время как я подношу холодную бутылку ко рту и начинаю пить. Несколько капель текут по моему подбородку и шее, устремляясь вниз к груди.

— Ладно, забудь об этом, Эйли, но если хочешь, я позволю тебе облизать.

Она сжимает руки в кулаки по бокам, наклоняя голову, чтобы скрыть покрасневшее лицо.

— Пожалуйста, ты можешь надеть штаны?

— Зачем? Мне лично комфортно и так, — я задаю этот вопрос только потому, что мне доставляет удовольствие над ней издеваться.

Она смотрит на меня сквозь густые ресницы, и что-то в её глазах заставляет меня занервничать.

— Пожалуйста.

Я провожу рукой по волосам.

— Иисус, хорошо, — раздражённый, я ищу свои джинсы и проскальзываю в них, намеренно оставляя их не застёгнутыми. Пусть довольствуется тем, что есть. — Если собираешься тут нюни распускать, то проваливай нахер.

— Я не плачу.

— Плевать. Почему ты здесь?

Она немного колеблется, прежде чем избавляется от чёрных лямок рюкзака. Упав на одно колено, она дёргает молнию, открывает рюкзак и начинает в нём рыться, пока не находит то, что ищет. Оставив рюкзак лежать на полу, она делать три шага в мою сторону. Она не совсем сокращает расстояние между нами, но оказывается достаточно близко, чтобы я смог разглядеть веснушки на её вздернутом вверх носике. Немного испуганно и немного нерешительно, она безмолвно открывает толстую папку скрепленных бумаг и толкает их в моём направлении.

Я не делаю ничего, чтобы взять их.

— Что, блядь, это такое? — роняю я, устав делать вид, будто собираюсь наброситься на неё и потереться своим членом о её лицо, или выкинуть ещё какое-то дерьмо. Плевать, это ведь она вторглась на мою территорию.

— Это… астрономия… — бормочет она. Когда она прочищает горло и сглатывает, мой разум автоматически представляет, как она поглощает меня. Неправильно, я знаю. Но, учитывая моё воспитание, для меня это довольно обычные мысли. К тому же, у неё красивые губки. — Мистер Соломон хотел, — начинает она, а потом качает белокурой головкой и вздыхает. — Я решила принести тебе домашнее задание из класса астрономии. Это групповой проект. Мы должны работать над ним в парах. Я просматривала его раньше, и по существу, нам нужно попытаться выяснить, сколько светового загрязнения существует в разных местах в небе и сфотографировать… — она прекращает своё объяснение. Она опускает руку, поскольку я до сих пор не взял эту папку с сшитой стопкой бумаг из её рук, продолжая смотреть на меня. — Я сейчас чувствую себя очень глупо, — небольшая, натянутая улыбка следует за её искренним признанием. Она растягивает уголки её слишком розовых губ. — Так что, наверное, я пойду… Прости, что побеспокоила тебя.