Лаура Грант - Изумрудное пламя

Он повернулся к леди Габриэле, которая сама подошла к нему и предложила себя в пару, на что он учтиво согласился, раздумывая про себя, не собирается ли она задать ему взбучку за вчерашнее. Однако она вела себя с ним как ни в чем не бывало.

– Кто этот белокурый кавалер рядом с леди Джоанной? – спросил он, стараясь не выдать себя голосом. Тем не менее леди Габриэла услышала, что хотела, и незаметно улыбнулась. «Очень хорошо, юноша. Ревность иногда ох как полезна, особенно поначалу».

– Ах, леди Джоанна сама не своя... Это сэр Годфри Лингфилд. Он приехал просить ее руки, и, похоже, она ему не откажет, а вы как думаете? – простодушно спросила она, словно не видела вчера, как Ричард целовал Джоанну.

Габриэла была довольна. Ее слова разожгли настоящий пожар в глазах Ричарда. «Вам не повредит, если узнаете, что Джоанну не купить парой искусных поцелуев. Придется вам побороться за нее».

– А он красивый, правда?

Ричард чуть не сжег ее взглядом.

– Думаю, спрашивать нужно не меня, миледи. Поскольку я не девица, то должен признаться, желтые кудряшки и синие глаза не в моем вкусе.

Габриэла довольно ухмыльнулась.

– Ну и правильно. Прошу прощения.

Что касается ее, то ей тоже больше нравились темные глаза, черные волосы и загорелая кожа Ричарда, чем линялая привлекательность его соперника. Может, потому, что Ричард был больше похож на испанца и на ее покойного мужа. Интересно, как он поведет себя, когда будет объявлено об обручении, а о нем будет объявлено, судя по счастливому лицу Джоанны. Вряд ли Ричард из тех, кто легко сдается.

Она хотела на этом закончить разговор, когда вдруг на нее снизошло вдохновение. Пусть Купидон позабавится, а молодой лорд Кингслир поразмыслит над ее словами.

– Счастливая Джоанна! Ей так повезло с обручением, а она еще хочет до свадьбы совершить паломничество... если, конечно, будущий муж разрешит. Смею вас уверить, он разрешит, такой он добрый человек.

– Паломничество? В Кентербери? – переспросил Ричард, поймавшись на крючок.

– Нет, милорд, в Уолсингем. Это где-то на северо-востоке, правильно? – Габриэла словно не знала, что это Норфолк и ехать туда и обратно дальше, чем в Кентербери.

– Да, далеко, – согласился Ричард, и в его невидящем взгляде она прочитала растерянность. – А зачем ей это, если она выходит замуж?

– Она что-то говорила мне, будто хочет помолиться о сестре, – состорожничала Габриэла, делая вид, что ей неизвестна скандальная история смерти Алисии Уиллоуби. Хорошо, что она такая набожная, но я боюсь за нее. Одинокой даме небезопасно пускаться в такое путешествие, – заявила она, вцепившись ему в руку и пару раз дав своему голосу дрогнуть.

– Он, несомненно, позаботится о том, чтобы она ехала не одна, – попытался он успокоить Габриэлу, но она видела, что он впал в глубокую задумчивость и больше ни с кем не разговаривал до конца обеда.

Джоанна с радостью согласилась, когда сэр Годфри предложил ей выйти из-за стола. Им много что надо обсудить, и лучше это сделать подальше от чужих глаз и ушей. К тому же ей очень хотелось ускользнуть от недоброго взгляда Ричарда Кингслира, который как поднялся из-за стола, так и застыл на месте, увидев, что она приняла руку сэра Годфри. Если они еще промедлят, он, чего доброго, подойдет к ним.

По дороге им попались всего несколько человек, пока они неспешно шли по коридору и поднимались по винтовой лестнице на башню. Два стражника почтительно приветствовали их, когда они прошли мимо.

Сэр Годфри не торопился начать разговор, так что они молча прогуливались и глядели на городские огни вокруг дворца и серебристую ленту Темзы в отдалении. День был ветреный, хоть и весенний, и от аккуратной прически сэра Годфри ничего не осталось. В конце концов он поднес руку к губам и заговорил:

– Дорогая леди Джоанна, мне кажется, я не ошибусь, если предположу, что вы согласны стать моей женой?

Она чувствовала на себе взгляд его синих глаз, высматривающий любой намек на колебание, и решила, что самое время сказать ему об Уолсингеме.

– Вы правы, милорд, я согласна стать вашей женой...

– О, я счастливейший из смертных! – вскричал он и сощурил сияющие глаза. – Когда же? Мне так не хочется покидать вас, но, ведь вы понимаете, я должен вернуться в Лингфилд и приготовить его к нашему приезду... И, конечно же, мне нужно сообщить вашему брату о вашем согласии.

– Подождите, сэр Годфри. Если вы желаете, то обручение можно назначить на завтра или послезавтра но, прежде чем стать вашей женой, я должна еще кое-что сделать.

Ну вот. Она сказала. Теперь осталось спросить его согласия, пока она еще не растеряла остатков храбрости. Внутри нее что-то возмущалось тому, что ей постоянно надо испрашивать разрешение и всегда у мужчины. Сначала у отца, потом у брата, теперь у короля. А как только она обручится с этим человеком, то и у него. Так уж заведено, что женщина, и Джоанна тоже, вечно от кого-то зависит. Мужчины распоряжаются ими по своему усмотрению после того, как Евин грех привел к падению Адама, и Церковь учит тому, что так и должно быть.

– О чем вы, милая госпожа? Вам нужно время, чтобы сшить себе новые наряды, достойные моей жены? Я дам вам денег, и распоряжайтесь ими, как хотите. Я хочу, чтобы вы были счастливы, Джоанна.

С этими словами Годфри погладил ей щеку холодными пальцами.

– Нет, не то. Я прошу разрешить мне, милорд... совершить паломничество. В Уолсингем. Я хочу помолиться за мою сестру. Мне неспокойно, сэр Годфри. Она умерла в ужасных муках. Я хочу, чтобы ее душа пребывала в мире.

– Ах, как мило. Я знал, что вы хорошая... Лорд Вильям говорил мне, и, когда мы с вами встретились, я увидел в ваших глазах доброту. Я буду счастлив сопровождать вас, моя дорогая Джоанна. Вы разрешите мне покинуть вас на две недели, а когда я вернусь, мы отправимся вместе?

При мысли, что она будет под надежной защитой во время долгого путешествия на север, Джоанна поначалу обрадовалась, а потом поняла, что чуть не попалась в ловушку. Если с ней будет сэр Годфри, то как она поедет в Уиллоуби и выведает тайну Алисиной смерти? Отступив на шаг, она посмотрела на расстилающийся внизу город.

– Мне бы очень хотелось принять ваше предложение, сэр Годфри, потому что путешествие в вашем обществе наверняка было бы для меня приятным, но с вами я меньше всего буду думать о моей сестре, – Джоанна из всех сил старалась придать голосу некоторую игривость и пару раз искусительно взмахнула густыми ресницами. – Вы же понимаете, правда? Милорд, я должна это сделать, иначе мне не будет покоя. Месяц пролетит быстро, – она хотела уложиться в этот срок. – А когда я вернусь, сразу же назначим оглашение и венчание.

С волнением она смотрела, как он сжимает губы, и ожидала отказа.

– Увы, в ваших ручках я как мягкая глина, – проговорил он в конце концов. – Мне бы очень хотелось поехать с вами и знать, что вы в безопасности, но, если вы решили, леди Джоанна, пусть будет по-вашему. Паломничество так паломничество. Молитесь хорошенько. А когда возвратитесь, дайте мне знать и мы обвенчаемся... в церкви, которую король Генрих построил в Виндзоре, если пожелаете.

– О, благодарю вас, милорд! – воскликнула Джоанна.

«Дева Мария, неужели свершилось? Взмахнула ресницами, сказала несколько милых слов – и делай, что хочешь! Надо рассказать Габриэле, вот уж кто будет гордиться своей ученицей!»

Вскоре Годфри проводил ее вниз в ее комнату под тем предлогом, что ему надо повидаться с королем и назначить день для обручения. Он обещал любую помощь и поддержку, что касается ее паломничества, и это означало, что королю и королеве тоже придется согласиться.

На лице Годфри сияла улыбка, приличествующая рыцарю, который сумел добиться руки своей дамы, и только оказавшись в своей маленькой комнате в башне над воротами, он позволил себе радостно потереть руки. Оставшись один в комнате, он пел и плясал оттого, что все так легко получилось. Джоанна будет принадлежать ему! Как же она доверчива! Ничего не знающая наследница Хокингема, Уинслейда и Лингфилда поверила, что ее брат прислал его в качестве жениха... и все благодаря искусным речам и письму, запечатанному личной печатью умершего графа.

Он мог бы поклясться, что она уже немножко любит его. Когда она смотрела на него, ее зеленые глаза сияли, а она часто посматривала на него, как это обычно делают девушки, когда их сердца пронзают любовные стрелы. Он знал, что ему повезло. Джоанна Хокингем могла оказаться толстой, как свинья, скупой и зловредной, у нее могли быть накладные волосы и испорченные зубы, а она прекрасна, как ясный день. И она хочет замуж, он это понял, за неземного рыцаря, обещающего ей то семейное счастье, в котором ей было отказано в детстве. По тому, что говорил граф Вильям, Годфри знал, как Джоанну отослали к сестре, словно ненужную вещь, а за обедом Джоанна проговорилась, что ее сестра вела себя как шлюха!

С Джоанной этого не произойдет. Уж он постарается. Натура у нее страстная, но податливая, и он, как любящий муж, не преминет дать ей несколько уроков покорности. Он и вправду будет любящим мужем... Любящим графство, которое она принесет ему в приданое как единственная наследница своего брата!

Когда сэр Годфри явится в Хокингем похвастаться своей невестой перед возвращением в Лингфилд, слуги в замке скажут ему, что граф не вернулся из поездки в соседний монастырь, куда он отправился после того, как Годфри уехал из Лингфилда в Виндзор. Сэр Годфри, конечно же, удивится, обеспокоится, поднимет приличествующий ситуации шум, а потом через некоторое время устроит так, чтобы останки графа Вильяма нашли недалеко от того места, где они сейчас покоятся. Его опознают по кольцу с единорогом, которое передавалось по наследству всем владельцам Хокингема. Леди Джоанна к тому времени уже будет его женой и сделает его наследником графства – неплохо для простого рыцаря!

Она наверняка думала, что он будет возражать против ее паломничества. Ну нет, пусть вымаливает рай для своей распутной сестры! Он видел, как она клюнула на его согласие, как была благодарна ему, значит, когда она станет женой, будет знать свое место.

Ее паломничество укрепит единственное слабое звено в плане. Не исключено, что тело графа найдут раньше, чем они обвенчаются. Тогда ему не составит труда разыскать ее и обвенчаться поскорее. Королю Эдуарду он скажет, что страстный порыв толкнул его на этот шаг, а так как разрешение уже будет дано, то король вряд ли затаит на них обиду за то, что они обвенчались не при дворе.

Годфри даже подумал, не похитить ли ему Джоанну, прикинувшись влюбленным, а если она упрется, показать ей, кто на самом деле хозяин. Даже если ей станет известно, что Годфри виноват в смерти ее брата, то и тогда ему нечего ее опасаться. Она поймет, что, живя с убийцей, лучше помалкивать, если не хочешь отправиться к праотцам.

Ему надо поскорее уложить ее в постель, чтобы Церковь не расторгла их брак, если она решит, что совершила ошибку, выйдя замуж за простого рыцаря. С какой радостью он зальет простыни ее кровью.

Если только... Он вспомнил лицо смуглого рыцаря. Как, Джоанна сказала, его зовут? Ричард Кингслир! Если она ему солгала и Ричард Кингслир опередил его, то крови не будет. Тогда у него не будет доказательств, что он лишил ее девственности, но уж жизнь он устроит ей почище, чем в аду! По виду она совсем глупышка, но ее сестра тоже не была похожа на шлюху. Кажется, ее неприязнь к «Дьяволу Акры» искренна. Однако у Ричарда Кингслира есть обаяние – как бы сказать? – падшего ангела, перед которым не могут устоять женщины... Чем раньше Джоанна покинет двор, тем спокойнее будет сэру Годфри.

Чувствуя себя виноватой из-за долгого отсутствия, Джоанна отослала леди Габриэлу наслаждаться жизнью, а сама осталась с принцессой. Они весело играли в гуси-лебеди и триктрак, потом Джоанна похвалила Элеонору за то, что она красиво одела своих кукол, и помогла ей придумать еще одно кукольное платье из лоскутов, оставшихся от нового наряда королевы. Джоанна послушала, как девочка играет на лютне новую песню, которую они разучили с Габриэлой, и поет по-испански, тщательно выговаривая незнакомые слова, и подумала, что ее мать, выросшая к Кастилии, будет довольна.

Джоанна сказала правду, когда призналась Годфри, что будет скучать по принцессе Элеоноре. Пусть она иногда бывала высокомерной, как ее бабка Элеонора, все же она хорошая девочка и так мило улыбается, глядя на причесывающую ее к ужину Джоанну.

– Только вы умеете хорошо причесать меня, леди Джоанна. Даже Габриэла не умеет. Даже ее милость, моя матушка.

– Вы очень добры, мадемуазель.

– Вы станете женой белого рыцаря?

– Да, наверное, – улыбнулась Джоанна.

– Я буду скучать без вас... – девочка о чем-то задумалась, не решаясь сказать. – Леди Джоанна, пожалуйста, не сердитесь на меня, но мне очень хочется знать. Разве вы не любите сэра Ричарда? А если любите, то почему хотите обручиться с сэром Годфри? Почему не хотите выйти замуж за сэра Ричарда?