Она хотела меня унизить, чтобы доказать мне, что все, о чем я думала, отвратительное и низкое, что со мной могут делать что угодно, против моей воли и безнаказанно. И я ни черта не могла сделать, чтобы остановить это. Она тихо рассмеялась и намеренно схватила мою грудь своими грубыми руками, сжав ее до боли.

- Что бы ты сделала, чтобы хорошо вытереться мокрым, горячим полотенцем? – усмехнулась она.

Я не ответила ей, но чувствовала себя такой грязной, что мысль о горячем полотенце была как вспышка чего-то приятного из прошлого.

Той ночью меня накормили должным образом: большим куском жареного мяса оленины. Это правда, я напала на него и съела, как настоящее животное.

- Когда можно будет выйти из клетки? – спросила я.

- Скоро. Покажи мне хорошее поведение.

Я стала забитым покорным существом. Когда она просила, я вытаскивала свою грудь через прутья и терпела ее жесткий рот. На этот раз она дала мне холодец. Я знала, чем она занимается, но что я могла поделать? В клетке, голая, голодная, немытая… без возможности сбежать.

В ту ночь она, должно быть, снова одурманила меня, потому что я провалилась в глубокий сон. А когда проснулась, то была еще голой, но лежала на полу. Железные ножные кандалы были на моей правой ноге. Почти метровая  цепь удерживала меня в кандалах у опорной балки дома.

- Ключ спрятан кое-где в безопасности за пределами этого дома. Поэтому, если со мной что-нибудь случится, ты сдохнешь от голода здесь.

- Я буду молиться, чтобы с вами ничего не случилось, - ответила я.

- Держи, – сказала она и протянула мне помидор. Я укусила его. Запах и вкус сока на моем языке были потрясающими.

Она смотрела на меня:

- Я вырастила сама. У меня был хороший урожай в этом году.

Я затолкала в рот последний кусок и вытерла рот тыльной стороной ладони.

- Хочешь еще?

Я кивнула. Уже тогда я знала, что придется заплатить. Но это будет плата не за помидор, это плата, чтобы находиться вне клетки.

Глава 7

Моя боль становилась особо острой и была связана с ней. Она научила меня использовать свои пальцы и рот. Я делала все, что она требовала. Пока я это делала, она нежно гладила меня по волосам и поощряюще мурлыкала. Потом она дергалась в конвульсиях, и, пока кончала, тянула меня за волосы. Звуки, которые вырывались из ее горла, были подобны животным. Она напоминала мне страдающего зверя. Я мрачно смотрела на нее и чувствовала себя мертвой внутри. Мое сознание стало настолько отрешенным, что я не могла связно мыслить. Оттолкнувшись от ее липкой кожи, я повалилась на холодный пол и меня вырвало. Она положила мою голову к себе на колени, я ненавидела запах ее юбки.

- Кружево моей мамы все еще у вас?

Она даже не притворилась, что не поняла. Я угадала. Она украла его у моей сестры.

Она сузила глаза.

- Ты хочешь его? – спросила она.

- Да, это последнее, что у меня осталось от моей мамы.

- Что ты сделаешь за это?

Я почувствовала холод и оцепенение. Мой рот был искривлен в гримасе, и слова просто вырвались наружу.

- Все, что пожелаете.

- Однако же, как ты будешь его хранить? Мужчины заберут его у тебя.

- Я подошью его к подолу моего платья.

Пол заскрипел под ее весом, когда она медленно пошла в спальню. Кружево по-прежнему находилось в ткани, в которую его завернула мама. В горле образовался ком. Я хотела закричать на нее, чтобы она не прикасалась к ткани, не разворачивала ее, чтобы не испачкать кружево и не испортить его запах. Это принадлежало моей маме. Это единственное, что осталось от нее. Она положила его на пол рядом со мной и провела руками по моим бедрам и между моих ног. Я ничего не делала. Все тело пребывало в онемении. Я не думала, что когда-нибудь сумею собраться с силами.

- Ты хотела бы сегодня вечером сидеть вместе со мной за столом? – предложила она, когда вернулась.

- Цепь не позволит добраться до стола, – сказала я, глядя на нее невинно.

Она кивнула и начала готовить. Было уже темно, когда она сняла мои оковы.

- Для тебя есть одежда, она разложена на кровати. Надень ее.

Я пошла в спальню. Там стояла деревянная кровать, шкаф и старый комод. В ее спальне было холодно. Я закрыла за собой дверь. Было только небольшое окно, а дверь была заперта. Я надела оставленную для меня одежду. Она пахла плесенью и была слишком большой, но я была благодарна и за это. Прикосновение одежды после того, как ты была голой так долго, нельзя объяснить, только испытать. Это было словно мне вернули мое достоинство. Я снова была человеком.

У меня был план. Сегодня я хочу бежать. Я хотела дождаться, когда она напьется и захрапит, а потом я бы ускользнула.

На столе стояли зажженные свечи. Это было сродни тому, что  делает жена для мужа на их годовщину. Это разозлило меня. Я встала у двери, а она подняла глаза, сжала руки в кулаки и испустила дрожащий вздох.

- Иди ешь, – грубо сказала она.

Я подошла к столу, заставленному едой. Она глотнула вино из своего бокала и потянулась за хлебом. Это был странный ужин. Снаружи пошел снег. Белые хлопья падали с черного неба. Внутри было тепло. Женщина передо мной была спокойна и закутана в одеяло какой-то внутренней печали.

- Даа, сегодня будет очень холодно. Человек может замерзнуть, и никто не найдет его, пока снег не растает весной, если звери не отыщут его труп первыми.

Я отрезала небольшой кусок картофеля.

- Да, было бы безрассудно пойти гулять в такую погоду.

- Тебе нравится это вино? – тихо спросила она.

Я отхлебнула.

- Лично я предпочитаю пиво или водку.

- Так почему же вы подали вино?

- Я подумала, что тебе оно может понравиться. Ты выглядишь именно так.

Я смотрела на нее с удивлением. Она заигрывает со мной?

- Спасибо, что подумали обо мне.

- Так что не трать его впустую. Здесь больше некому его пить.

Я пила медленно. У меня был план, и он не включал в себя опьянение и потерю сознания. Но как только еда попала в желудок, я начала чувствовать себя все более и более сонной. В конце концов я посмотрела на нее.

- Вы меня одурманили, верно?

- Само собой. Я не могла рисковать, чтобы ты сбежала. Завтра мужчины приедут за тобой, и, если они не найдут тебя здесь, это будет стоить мне жизни.

Она подошла вовремя, чтобы поймать мое падающее тело.

Глава 8

На следующий день за мной приехали Тимур и Борька. Когда мы сели в машину и поехали, я обернулась и посмотрела в заднее стекло машины - она стояла в дверях своего дома. Она не махала, а я смотрела, как ее фигура становится все меньше и меньше. Я никогда не забуду ее и те унижения, через которые она заставила меня пройти.

- Как же так – ей, значит, позволено, чтобы ее стрёмную манду сосали, а я ничего не получаю? – спросил Борька.

Он походил на ребенка, обидчивого и плаксивого.

- У тебя больше шансов заставить меня отсосать твой вонючий член, чем он окажется у нее во рту. Теперь ты можешь заткнуться нахрен и ехать быстрее? Я хочу добраться до Хельги до наступления темноты.

Тимур включил радио, а я отвернулась к окну и смотрела на мелькавший белый пейзаж.

Через несколько часов мы приехали к другому дому. Он был намного больше, чем дом Зары. Снаружи стояли грузовые и легковые машины, и в окнах горел свет. Деревенская женщина открыла нам дверь и проводила меня в комнату. На окнах были решетки. В комнате стояла кровать, застеленная грязной простыней. Я села на нее и стала ждать. Прошло немного времени, прежде чем в комнату вошел человек. У него были жирные волосы.

- Я врач, – заявил он.

Он был не таким, каким я себе представляла врача. Тем не менее, он принес с собой маленькую черную сумку.

- Сними трусы и ляг на кровать.

Я сделала, как мне сказали. Согнула колени и раздвинула ноги, как он сказал мне, и закрыла глаза, ощутив его холодные инструменты.

- Хорошо, - произнес он. – Ты можешь одеться.

Я натянула нижнее белье, не встречаясь с ним глазами.

Он поднес ко мне инструмент, похожий на пистолет.

- Подними левую руку.

Когда я подняла ее, он прижал инструмент к коже, и нажал на курок. Что-то выстрелило в руку.

- Что это?

- Это контрацептив, надежен в течение двух лет, а еще это чип.

- Чип?

- Если ты сбежишь, то они всегда смогут определить твое точное местоположение.

- Я не сбегу, – сказала я. Мой голос был монотонным от безысходности.

- Да, - сказал он устало.

Я провела пальцем по едва заметной выпуклости под кожей.

- Не волнуйся, все будет в порядке.

Я не посмотрела на него. И ничего не сказала. Чего он ожидал? Что я его прощу? Что я подумаю, будто он хороший парень, выполняющий ужасную работу? Нет, я не прощу его. Приведите лучше ко мне Тимура. По крайней мере, он не притворяется. По крайней мере, с ним это было похоже на встречу с тигром в джунглях. Вам не повезло. Он – хищник, вы - мясо. Я решительно один раз взглянула в его слабое, алчное лицо, а затем посмотрела на грязный бетонный пол.

Он вытянул руку и сжал мое плечо.

- Ну, тогда я пойду, - неловко сказал он и ушел.

Затем меня привели в пустую комнату с фотоаппаратом. Мне сказали надеть черное бикини и пару красных туфель на высоких каблуках. Пришедшая девушка моего возраста наложила на мое лицо косметику и привела в порядок волосы. Она расплела мои косички, намочила волосы и уложила их феном в крупные локоны, которые искусно расположила на плечах.

- У тебя красивые волосы, - сказала она.

Я уже поняла это. Зара запускала свои пальцы в них. «Цвет золота - шептала она. – Цвет золота».

- Ты хочешь посмотреть на себя? – спросила она. Я молча кивнула, и она протянула мне небольшое овальное зеркало.

Я выглядела по-другому.

- Почему на мне макияж? – спросила я.

- Потому, что ты будешь фотографироваться.

- Зачем им мои фотографии?

Она странно на меня посмотрела, с любопытством.

- Для участия в аукционе.

- Аукцион? Какой аукцион?

Она посмотрела на дверь.

- Фото отправят очень богатым мужчинам по всему миру, а они, глядя на них, будут решать, хотят ли принимать участие в торгах на тебя, - сказала она, понизив голос.

Мне сказали встать на отметку «Х» на полу. Когда я туда встала, приказали смотреть в камеру. Было около двадцати вспышек, а затем меня проводили назад в комнату с грязными простынями.

На следующий день мы снова были в машине. “Волга” неслась по проселочным дорогам. По обе стороны проносились заснеженные поля и бедные жилища. Разговоров между мужчинами больше не было, хотя Борька иногда поглядывал на меня в зеркало заднего вида. Скука была неимоверная. Я засыпала и просыпалась при одном и том же пейзаже. Пока на дороге не появился указатель, информирующий, что мы доехали до Москвы. Тимур повернулся ко мне.

-У тебя есть брат-близнец? – спросил он равнодушно.

- Да, - сказала я, интенсивно кивая. Надеясь получить любые крупицы информации или новостей.

- Ты любишь его?

Мой кивок был гораздо более сдержанным и вялым. Я знала, что произойдет.

- При попытке сбежать или выкинуть что-нибудь и непослушании - я имею в виду вообще всё, что заставит твоего владельца подать жалобу,… - он скользнул указательным пальцем поперек горла. – Ты никогда не увидишь своего брата живым, – он сделал паузу, чтобы его слова и угрожающий жест дошли до меня. – Ты поняла?

Я посмотрела в его холодные глаза и поняла, что он не лжет. Страх пронзил мое сердце, подобно осколку стекла. Он действительно сядет в свою машину, проедет всю дорогу до моей деревни и перережет горло моему брату только для того, чтобы сдержать свое слово. Я решительно кивнула. Он придвинулся к моему уху.

- И просто ради развлечения для начала я дам Борьке изнасиловать его.

Я сглотнула.

- У вас не будет никаких проблем из-за меня, - пообещала я.

Он удерживал на мне взгляд.

- Вообще никаких.

- Хорошо. Теперь отправляйся в багажник.

Оставшийся путь я вспоминаю, как вы вспоминаете свои сны. Беспорядочно. Запахи, звуки, легкий аромат чего-то незнакомого. Половину времени моя голова была накрыта, но я всегда чувствовала мамино кружево на своей коже, и это утешало меня.

Я слышала, как они упоминают Германию и Голландию, но никогда ничего не видела. Я всегда была в закрытом пространстве. Внутри багажника машины, внутри крытых грузовиков. Я понимала, что пересекаю границу. Иногда я находилась под воздействием наркотиков. Я приходила в себя и теряла сознание. Мы вроде бы пересекали море, я точно не знаю, но помню, как мне было очень плохо и как меня рвало. Кто-то проклинал меня. Женщина помогала мне вымыться. Девушка с большими испуганными глазами смотрела на меня. У нее были длинные темные волосы. Возможно, что я все время была под наркотиками.