Саша Ким - Just feel it…

– Что делать с платьем? Я такая глупая, испортила своё свадебное платье…

– Не волнуйся, это всего лишь платье… Завтра я хотел бы с тобой поговорить, чтобы между нами не возникало больше таких серьёзных недопониманий. А сейчас давай разберёмся с твоим платьем.

– Как я объясню это служанкам?

– Ты императрица, и не обязана ни перед кем оправдываться, но слухи нам не нужны. Я помогу тебе, если ты не против?

Он все ещё обнимал её, поэтому почувствовал, как она напряглась.

– Можешь завязать мне глаза, если не доверяешь или потушим…

– Доверяю, я доверяю тебе, помоги…

Тогда он разжал объятья, встал и направился в чулан, достал оттуда чистую простынь и ночную сорочку для Сэм. Что-то на рукаве рубашки привлекло его внимание, кровь? Он кинулся к Сэм, и, забыв обо всем, повернул её к себе:

– Ты же обещал…? – взмолилась она, не понимая, зачем он это делает.

– Ты поранилась? – он прикрыл оголенную грудь Сэм простыней, она уже и так немало возбудила его сознание, а он пообещал держать себя в руках.

– Ой, я и не заметила, – почти от ключицы, до самой груди шла глубокая царапина. Владимир достал аптечку и обработал рану, он был мрачнее тучи.

– Больше никогда не делай ничего подобного. Твоё тело принадлежит мне, и никто не имеет право портить имущество императора, даже императрица!

Это было немного обидно. Что это такое? Она же не вещь? Но в то же время приятна эта властная забота…

Владимир снял с неё пиджак, подхватил её и поставил на пол. Он взялся за остатки той злополучной шнуровки, пока Сэм двумя руками у груди держала сложённую простыню. Сняв с неё остатки корсета, он заметил шрам на левом плече, не удержался и прислонился к нему губами.

– Владимир… – робко прошептала она.

– Прости, не бойся меня, это всего лишь благодарность, за спасенную жизнь… – он продолжил помогать ей раздеваться, уже накинув сверху сорочку, и разбираясь с юбками. Когда совместными усилиями они наконец совладали с платьем, Владимир велел Сэм укладываться, а сам потушил свечи, и отправился в чулан переодеваться, дабы не смущать свою молодую супругу…

* * *

…Когда Сэм услышала, что Владимир собирается выходить из чулана, она закрыла глаза, решив притвориться спящей, дабы не возникало сегодня более неловких ситуаций.

Он подошёл, поставил свечу, сел на кровать и навис над ней.

«Что он делает? Почему не ложится?»

Она боялась вздохнуть.

* * *

Владимир увидел, что Сэм спит, присел на кровать и ещё пару минут просто смотрел на нее:

«Моя малышка, ты сегодня слишком устала, отдыхай. Завтра мы непременно обо всем поговорим и наконец, расставим точки над i. Я должен непременно узнать, почему печаль не оставляет тебя, что за мысли заставляют тебя страдать. Да и вообще узнать тебя…»

Он потушил свечу и лёг на свою половину кровати. Конечно же, непосредственная близость Сэм и её запах, не могли позволить императору просто уснуть. Он лежал так ещё около часа, терзаемый воспоминаниями о тех ночах, которые они уже провели вместе, возбуждаемый желанием от пережитого: её тёплые губы, которые он целовал, ее нежная грудь, которой он так бессовестно коснулся, своими наглыми руками, её нежный носик, что раньше каждую ночь упирался ему в шею…

* * *

Сон не шёл к ней, ей мучительно хотелось прикоснуться к мужчине, лежащему рядом, как раньше, вдохнуть родной запах…

В попытке избавится от навязчивых мыслей и уснуть она пролежала ещё около часа, и поняла, что все бесполезно.

«Он должно быть уже спит…»

* * *

…Вдруг, будто оживляя его воспоминания, миниатюрная ручка скользнула по его груди и обняла за шею. Он собрал всю свою волю в кулак, так как знал, что за этим последует: вот два упругих полушария уперлись в его торс; нога легла ему прямо на восставший нефритовый стержень; и маленький носик, привычным движением, уткнулся ему в шею…

* * *

…«Вот он, мой родной, как же мне не хватало тебя…»

Забывшись, она тяжело задышала, полной грудью вдыхая его запах, который вызывал странные сладкие ощущения в теле…

* * *

«Это же сущее наказание!!! Она устраивает истерику, что я её чуть ли не домогаюсь, а сама что творит? Как тут вообще можно сдержаться?»

Он помнил своё обещание, поэтому всеми силами пытался совладать с вожделением, но все тщетно.

– Малыш, зачем же ты меня так испытываешь? – он обнял её, уткнулся ей в волосы и поцеловал, – Спи спокойно, моя маленькая императрица, как бы мне не было тяжело, я буду держать своё обещание, я больше никогда не заставлю тебя плакать…

Воспоминание о том, как она сегодня рыдала, как в ужасе отстранялась от него, отрезвили его, он успокоился и заснул.

* * *

«Неужели он не спал все это время? Вот черт…»

Утром, после завтрака император пригласил Саманту в кабинет. Они, наконец, смогли поговорить, обо всем: о том, почему мать Саманты рассказала секрет старухе; каким образом её шантажировали; что происходило, пока её держали в заточении, как она думала, по его воле. Он объяснил, что доверил заниматься этими вопросами Артуру, и что и подумать не мог, что его дядя станет так грубо обращаться с будущей императрицей. Они поговорили о родителях; Владимир рассказал ей, что он делал на полигоне под видом обычного солдата, в общем-то они обсудили почти всё, что их интересовало. Остались лишь самые важные вопросы:

– Владимир, – она замешкалась, – я давно хотела спросить, – смущение заставляло ее щеки пылать, – что ты прошептал тогда на полигоне, перед тем как мы расстались? – она скромно потупила взор. Он улыбнулся и подошёл к ней, взял её за подбородок и заставил посмотреть на него:

– Это правда, твой самый важный вопрос? Ты все это время мучилась догадками, что же я тогда сказал? Ты же сейчас могла спросить у меня все, что угодно, даже тайны империи, и я бы ответил, потому что я хочу, чтобы ты потом тоже честно ответила на мой вопрос. Это действительно всё, что ты хочешь знать?

Она смущенно кивнула.

– Что ж, желание моей жены – закон для меня, – он придвинулся и обнял её, нагнулся к самому её ушку и прошептал:

– Моя малышка, будь счастлива… – нежно поцеловал её ухо и отстранился, по её телу пробежали мурашки:

– Не может быть, – она стояла ошарашенная, – так ты знал, ещё тогда, но как?

– Случайно, незадолго до твоего отъезда. Важно не то, как я это узнал, – он не хотел смущать её подробностями, – а то, почему я раньше не догадался. Когда я раскрыл тебя, я поразился, насколько это было очевидно, странно, что тебя никто не поймал.

– Спасибо, что сохранил мой секрет. Теперь твоя очередь, даже не знаю, что ты собираешься спрашивать, ведь я тебе сама все рассказала.

Он медлил:

– Только отвечай честно, я пойму, если солжешь! Откуда в тебе столько боли? – её глаза тут же начали наливаться слезами:

– Ничего подобного…

– Сэм!!! Не смей врать, отвечай!!! Что тебя так гнетёт?

– Я…я… не могу…

– Нам же хорошо вместе, почему ты продолжаешь мучиться?!?!?

– Потому что… я скоро умру…

…У него из-под ног будто выбили почву:

– Что?

– Я умру, после исполнения пророчества, и оставлю и тебя, и нашего малыша…

«Этого не может быть! Неужели я обрёл своё счастье лишь для того, чтобы потерять? Чтобы познав это блаженство, мне стало ещё больнее, потом?»

– Малышка… пожалуйста, нет… ты не можешь…

В его глазах теперь тоже стояли слезы.

– Дело в том, что вы знаете только одну строну пророчества, ту, что вас интересует: великий наследник; я в свою очередь, как носитель этого дара или же проклятья, знаю обе стороны пророчества…

– Я все решил, – не дав ей договорить, выпалил он, – мы обойдёмся без наследника, приемником станет, мой кузен – Джошуа, а мы просто проживем вместе долгую жизнь, плевать на всех…

Из глаз ее полились слезы, он вздрогнул:

– Что за глупости ты говоришь? Ты император, женился на простолюдинке, только ради наследника! Ты должен думать о своей стране, о своём народе! Зачем тебе я, если так и не смогу дать тебе то, из-за чего стала твоей женой?

– Мне ничего не нужно, я не могу потерять тебя…

– Это твоё благородство не уместно сейчас!!!

– Это не благородство, это…

– Перестань, я не смогу спокойно жить, зная, что подвергаю опасности твою жизнь… если бы ты только любил меня…

– Что? Что ты сейчас сказала?

– Обратная сторона пророчества звучит так: коль даром воспользуются без любви, то цветок увянет, как только принесёт плоды. Поэтому мои родители всю жизнь прятали меня: они не только боялись, что мной захотят завладеть, они попросту боялись за мою жизнь…

Он стоял в недоумении, если он правильно понял…

– Сэм, – она подняла на него мокрое от слез лицо, – получается, если я тебя люблю, то ты выживешь?

Она кивнула, больше не в состоянии что-то объяснять, и принялась вытирать слезы.

– Глупая девчонка… ведь я люблю тебя… – она в шоке воззрилась на него, – ты покорила меня ещё тогда, когда я не знал что ты девушка, ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить из-за тебя, я ведь уже подумал, что…

Она встала на цыпочки и коснулась его губ своими, неторопливо, нежно…

…Саманта в смущении отстранилась. Император моментально забыл о чем говорил. Одной рукой схватил ее за талию, другой за затылок, притянул к себе и прильнул к ее губам. Но он уже не мог на этом остановиться. Его горячий язык проник в её влажный рот, она начала инстинктивно ему отвечать, это совершенно помутило рассудок императора, он чуть отстранился:

– Ты даже сама не понимаешь, что делаешь со мной, глупышка… – прорычал он, подхватив Сэм и усадив на стол позади неё.

Она и не понимала, что она с ним делает, но остановиться уже не могла, сладкая вибрация между ног требовала продолжения, по всему её телу разливалась истома. Он все настойчивее целовал её… Она запустила свои пальцы ему в волосы. Он обхватил ее за талию и прижал к себе так, что она смогла ощутить его член, который возбудился настолько, что даже ее юбки не мешали это прочувствовать. Он поцеловал её шею, из губ Сэм вырвался стон. Она запрокинула голову назад, он смёл со стола все документы и, бережно уложив её, продолжил целовать шею, все ниже, спускаясь к груди, на уровне инстинктов он начал подаваться бёдрами вперёд, она двигалась ему на встречу, чувствуя, как между ног становится совсем мокро.

– Ещё… пожалуйста…, – шептала она, желая дальше испытывать неведомые доселе чувства.

– Чертовка… что ты творишь…? – охрипшим от возбуждения голосом прошептал он, – мы должны немедленно остановиться… – но продолжил ласкать её. Вот его рука уже скользит ей под юбку, он с силой сжимает её ягодицы и прижимает к себе. Она изгибается на столе и обхватывает Владимира ногами.

– Малышка… помоги мне… я ведь обещал тебе, что не прикоснусь… О, боже… – он поднял её со стола, обнял, и поцеловал в макушку, – глупая, ты ведь даже не понимаешь, что происходит, такая невинная, сама бросаешься в лапы зверя, – он никак не мог перевести дыхание…

* * *

«Ну почему? – её сознание, как в бреду, – почему он прекратил эту сладкую пытку…?»

Будто услышав её мысленный вопрос, он прошептал:

– Ты заслуживаешь большего, твой первый раз не должен быть таким… Придёт время, и я сам тебя всему научу, а сейчас я должен держать себя в руках, я дал обещание, – будто убеждая себя, твердил он.

Прошло больше месяца, со свадьбы, близился тридцатый день рождения Его Величества, во дворце собирались званные гости, в том числе сын Артура – Джошуа. Император заметил, каким взглядом тот окинул новоиспеченную императрицу, и после этого уже не спускал глаз со своего кузена.

Все оставшиеся дни до празднества, Джошуа ходил по пятам за Сэм, любезничал и будто невзначай прикасался к ней, что немало злило императора, Саманта в ответ была мила и добродушная, не более, но это не гасило гнев императора:

– Сэм, какого черта? – он схватит её, как только она переступила порог их покоев.