– Да ты не расстраивайся так! – продолжала Наталья Викторовна, порою, казалось, что ей неважно кто ее собеседник, лишь было бы кому слово сказать. Но это была чистая неправда. Наталья Викторовна хоть и могла поговорить с любым человеком, а вот провести с ней душевную беседу – такому счастью удостаивались немногие.

Так что Леше повезло. Он сам не понимал, как ему повезло.

– Если, как говорит моя племянница,девушка твоя с головой своей нормально общается, то всё у вас будет хорошо. А если такая же, вон, – она мотнула головой в сторону двух идущих по тротуару девиц, – как те вертихвостки, то нечего тебе за нее и держаться. Встретишь еще свою, не все же хорошие разом закончились.

– Распишитесь, – Леша протянул накладные Наталье Викторовне, а сам занес в магазинчик последнюю коробкус пирожным.

Наталья Викторовна приняла бумаги и нехотя зашла внутрь магазина. Погода на улице была прелестная. Легкий морозец, тишина, то есть полное безветрие и голубое небо с чистенькими белыми облачками, из-за которых веселое солнце то и дело выплывало светя ярко-ярко.

«Будто весна скоро, а не Новый год» – подумалось Наталье Викторовне.

Не прошло и полминуты, как в магазин зашел сначала один покупатель, потом еще один, потом, усердно операясь на деревянную гладкую палку, зашла старушка с несколькими теплыми платками на голове, которые нечаянно выглядывали один из-под другого, потом трое молодых весело о чем-то переговаривающихся парней. Ну вот теперь сразу стало понятно, что все готовятся к празднику. А то ведь какое-то странное затишье на целых десять минут определенным образом взволновало Наталью Викторовну.

И всё пошло дальше своим чередом. А Леша сел за руль газели и убрав накладные в темно-синюю папку-пенал, завел мотор и поехал дальше.

Против его воли слова Натальи Викторовны так и кружили рядом с ним в воздухе. Казалось, они могут материализоваться и посыпаться на него колкой снежной крупой. Забыть их никак не получалось.

«Было бы просто замечательно, если бы у меня была девушка, и я с ней поругался» – думал Алексей. Тогда бы он был не одинок, тогда бы у него был близкий человек, с которым он обязательно помирился бы. Было бы с кем мириться, было бы чего хотеть и о чем думать. А так, даже с подарком подойти не к кому. Жил, конечно, в городе у Леши троюродный дядя, но его хотелось видеть меньше всего. Леша прекрасно помнил, когда у Синицыных в семье начались проблемы и беды, дяди Толина жена во всеуслышание заявила, что такие непутевые родственники ей не нужны. А дядя Толя не возразил ей, и значит, поддержал ее.

«Такие!..» – вспомнилось Леше, – «зато, когда отец был жив, тетка Людочка только и успевала распевать во все стороны, вот мол, какая у нас родня! Интеллигенты в семье, учителя во втором поколении!..»

И тогда пропускался мимо тот факт, что Ивана Синицына мама работала техничкой в школе. Главным тут становилось, что его отец был преподавателем в ВУЗе, а сам он учителем.

Леша не спеша ехал дальше по маршруту. Солнце все так же игриво выглядывало из-за облаком и вновь пряталось за ними. Навстречу его рабочей газели попадалось много машин. Все ехали и ехали в родные места к близким людям на новогодние каникулы. И даже Ритка уехала. Ей было куда пристроить себя на Новый год. Но даже, если она осталась бы в городе, то всё равно не сидела бы в одиночестве.


Новый год в компании родителей стал для Нины довольно необычным и чем-то новым. Царила тихая, можно сказать повседневная, не совсем праздничная атмосфера. Но, это было так только для Нины. А так с чьей стороны было посмотреть. Нинин отец был очень рад, что дочь в новогоднюю ночь сидит с ними за столом. Совсем как в старые добрые времена. И для Дмитрия Николаевича праздник засиял новыми красками. Ирина Сергеевна испытывала достаточно смешанные чувства: ей доставлял удовольствие сам праздник, а присутствие за столом Нины не столько радовало ее, сколько давало повод для волнений и раздумий. А серьезные раздумья с добавлением фантазии всегда образуют максимально невероятный вывод. Но Ирина Сергеевна обладала некоторой выдержкой и нажитой с годами женской мудростью и потому лишь мило улыбалась и задушевно поддерживала разговор за столом.

С нерегулярной периодичностью звонили телефоны. Поздравления сыпались отовсюду, откуда только можно было. Позвонила и тетя Наташа, мамина четвероюродная сестра, с которой Ирина в детстве очень крепко дружили. Потом, честно сказать, был период, когда обе совершенно ничегошеньки не слышали и не знали друг о друге, как-то незаметно совсем перестали общаться. А потом во всех квартирах появился интернет. И как-то на досуге Ирина с технической Сашиной поддержкой нашла страничку Наташиной дочери в социальной сети, и уже через нее вышла на свою закадычную подругу детства. Как оказалось Наташа уже давно жила вместе с мужем за полярным кругом, в вечной мерзлоте. Вот так позвали ее мужа инженера много лет назад на работу в далекие края, так и перебрались они туда насовсем. Их детям, кроме дочери у Архаровых был еще сын, не особо приглянулись бескрайние холодные просторы и они чуть повзрослев, остались жить в своем родном городке.

А сейчас их общение свелось к тому, что они обязательно созванивались друг с другом по праздникам: обменивались поздравлениями и пару минут уделяли краткому пересказу новостей.

– Такая интересная традиция, – начала Нина, пока Ирина Сергеевна где-то между прихожей и кухней разговаривала по телефону, – на Новый год первой звонит тетя Наташа, а на Рождество мама.

– И правда, – отозвался Дмитрий Николаевич, – и заметь, ни одна не станет этого нарушать.

Сказано это было так, будто в сих словах заключалась некая магическая истина. Будто время пропитало чем-то нечастые телефонные звонки и установило тем самым странный, но исполняемый беспрекословно порядок.

– Чего-то по телевизору одна ерунда идет.

Они сидели в зале, там, где была наряжена искусственная елка.

– Ты просто давно не смотрела телевизор в новогоднюю ночь. Это уже давно так.

– Да… – задумчиво протянула Нина, задумчиво же оперлась локтем о боковую спинку кресла и положила голову на раскрытую ладонь, в то время, как ее голову покинула последняя незначительная мысль.

– Тетя Наташа передает всем привет и поздравления. Тебя, Нин, приглашает в гости, – очень дружелюбно и с явным позитивом сообщила Ирина Сергеевна последнюю новость.

– На оленях покататься что ли? – оживилась Нина.

– Нин! Да хоть бы на оленях и то хорошо.

– Я тебе удивляюсь мама, – взяв конфетку со стола, чуть иронически проговорила Нина.

Ирина Сергеевна всегда с определенным и даже стабильным равнодушием относилась к Нининым поездам и путешествиям. А сейчас, что-то действительно новое, ее мама сама предложила ей альтернативный вариант, нечто вроде своеобразных русских Мальдив. Довольно странно.

– Ничего странного, – начала Ирина Сергеевна.

Но у Нины зазвонил телефон и ее маме пришлось переключить свое желание высказаться на Нининого папу.

– Я просто удивляюсь этой избалованной девчонке, – шутливо произнесла она слово «избалованная», чтобы Нина, ненароком услышав, не обиделась, – то ей хочется посмотреть что-нибудь новое, съездить туда, где страсть, как интересно, то олени ее не устраивают…

Нина, поняв, что сейчас развернется бурная беседа, встала с кресла и вышла из комнаты. Только она шагнула в коридор, как у нее у самой зазвенел телефон. Звонила подруга из Нининой новогодней компании и очень настойчиво уговаривала ее вернуться к ним сию секунду. Но Нина была непреклонна. Отвязавшись таки от подруги, она остановилась в прихожей, до которой нечаянно дошла и посмотрелась в зеркало. Нечаянно еще раз вспомнила, с чего всё начиналось.

Сначала Влад объявил, что увольняется, и уволился все-таки. Нина поначалу отнеслась к его заявлению не со всей серьезностью. Наутро, после того откровенного вечера, ей вообще показалось всё чудным сном. Но прошло несколько дней, и Влад исчез. В самом настоящем смысле этого слова. На фуршете тридцатого числа многие озирались недоумевая, где же Влад Лотов – к нему многие привыкли и среди общей массы работников все знали его в лицо. Специалистом он был высококлассным.И когда начальство покинуло место небольшого торжества, кадровичка, молоденькая смазливая девушка во всеуслышание заявила, видимо больше не в силах терпеть бесконечные «Да где же? Где Влад?»:

– Уволился он! – и ее будто отпустило. Стало даже легче дышать.

– Да ты что? Влад? Вот это да! Какой работник классный. И как человек тоже хорош… – полетело со всех сторон.

– Говорят, что он с Ниной Дмитриевной поругался сильно, – нашептывала одна сотрудница другой.

– А я ничего не слышала, – зашептала вторая.

– А кто слышал-то?.. Там же ведь никто ничего не разберет…

Вот же люди, всегда в их головах витает слишком много фантазии о чужой жизни!..

– Не может быть! И кто же это тогда будет мне принтер чинить!–с явной претензией, правда непонятно к кому, заявила строгая женщина из бухгалтерии и излишне одернула синюю водолазку вниз.

– И чего? Он что, о своих планах значит всем должен был докладывать? Между прочим – это работа. Захотел и уволился. Я в этом году развелась и не переживаю, а он хороший айтишник. Может еще лучше себе работу нашел, – и на сем пламенная речь молоденькой Кристины закончилась. Она несколько высокомерно вздернула голову и, допив свое шампанское, собралась уходить. Но прежде, будто в обязательном порядке, обменялась взаимными злыми взглядами со строгой женщиной. Наверное, им было весело работать в одном кабинете!..

– Так не делают. Втихую, – обиженно послышалось откуда-то из угла.

– Да! – заявил Андрей, работавший у Нины в подчинении, и который на следующий день вкратце пересказал все Нине, – Всякое бывает.

– Да-да… – отозвалась негромко Нина, разглядывая себя в зеркале.

Потом выяснилось, что завсегдатая Нинина компания ни с того ни с сего решила отмечать Новый год на даче чьего-то богатого двоюродного брата, что там будет много новых людей и, как обещала Нинина подруга будет безгранично весело. Нина же почувствовала, что всем своим внутренним «Я» исключительно против этой затеи. К тому же мрачности ее размышлениям предавал полный разлад с Владом. Не смотря на то, что последнее время Нина изменила свое отношение к нему, и не в очень хорошую сторону, ей все же было неприятно, что так нехорошо закончилось их дружеские отношения.Неприятным туманом веяло от всего прошлого, где присутствовал Влад. И захотелось это прошлое позабыть.

И кроме всего, Нина время от времени вспоминала уже позабытое родителями и братом происшествие на даче. Вернее и лучше сказать, цепочка робких, но,что интересно, уверенных шагов, плывущих издалека, петляя и унося Нину каждый раз в разные еще не исхоженные дали, чудным образом приводила ее к холодному ноябрьскому, но солнечному дню.

А раздумывались все мысли каждый раз совершенно в обыденной и не подталкивающей к ним, к мыслям, обстановке. Вот у Нины выпал из рук кусочек хлеба за обедом и ей припомнилось, как она стала звонить Алексею, чтобы сказать ему, что паспорта на даче нет. Нет паспорта и это факт, но есть желание помочь. Но как Нина сможет помочь? Чем? Алексей там один, продолжает жить, просыпается по утрам и идет на работу. Он один такой грустный и ранимый. Мать его, то ли умерла, то ли убежала. А у него такой глубокий и очень печальный взгляд. Какие у него цветом глаза, Нина не помнила и, было то совершенно не важно.Она даже не задумывалась, что не запомнила цвета. Серые, карие или еще какие – главное взгляд. Неужели он так и проживет всю жизнь с таким отчаянно безрадостным взглядом? И как в противоречие самой себе: когда я ему звонила, говорил он достаточно бодро. Значит, всё не так критично. Хотя, у него же дед умер. И вот перед Ниной скорбное лицо Алексея, струйки слез на щеках, сломанная дверь, последние яркие лучи уходящего солнца и Влад… Такой недружелюбный и холодный. И опять, стоящий рядом, Алексей…

При сих мыслях Нинино лицо ничего особого не выражало. А лучше так – обычная спокойная мина задумчивости человека, насколько-то процентов ушедшего в себя.

И из всего этого в общей своей массе получался некий новогодний негатив, вместо предпраздничного позитива.

Нина продолжала внимательно изучать себя в зеркале, из зала слышались громкие и веселые голоса папы и мамы.

«Очень глупо думать, что у Леши нет друзей и, что он сейчас сидит в одиночестве и грустит. Это просто невозможно в наше время. Все же с кем-нибудь, но общаются. У него наверняка кто-то есть… … может и девушка есть. Только он о ней ничего не сказал, тогда в машине. Да и зачем ему чужим людям пересказывать всё о своей жизни. Глупо же! Да и меня тогда в машине ведь не было…»

Подумала Нина и, улыбаясь, подмигнула своему отражению и поспешила вернуться в зал.

Совершенно невозможно понять, какой следуя логике, но у Нины размышления об Алексее привели ее к Марте Андреевне Форд. Где Марта Андреевна, а где Леша Синицын. Но между ними ощущалась какая-то неясная связь, нечто такое общее, что подталкивало, думая об одном из них, краешком сознания, но вспомнить о другом.