– А зачем тебе Лешка? – с вызовом бросила девочка.

Нине показалось, что рыжеволосая девчонка таким образом смеется над Ниной. Но что такого Нина ей сделала, чтобы девочка стала над ней откровенно издеваться? Или может Нина ненароком отстала от жизни и это была всего обычная подростковая игра словами с незнакомцем?

– Значит, он здесь живет, – спокойно и чуть заметно обрадовавшись сему факту, произнесла Нина.

Она сделала шаг вперед, девочка опасливо посторонилась, и Нина оказалась в узкой тесной прихожей.

– Ничего, если я пройду и подожду Лешу здесь?

– Ты уже вошла, – зло и недовольно кинула девочка,– и закрывай за собой дверь. Ни лето на улице.

Нина прикрыла дверь, девочка резких движением, проскользнула между Ниной и стеной и несколько раз повернула замок.

– Лешкина комната прямо до конца и направо, – бросила девочка, которой, казалось, разговаривать уже сил никаких не было.

– Спасибо, – чуть слышно, по сложившейся с детства привычке, произнесла Нина.

Она видела, что ее уже никто не слушает, что дверь за девочкой, в которую та юркнула, будто мышка в свою нору, захлопнулась. Только от нагнанной волны воздуха легонько колыхалась занавеска, за которой была чья-то комната.

Нина помедлила с полминуты, разглядывая стены и потолок вокруг себя и не найдя в них ничего необычного, из ряда вон выходящего, поставила сумку вперед на коврик и стала расстегивать сапоги.

Ступая по узкому коридору, Нина заглянула в комнату, дверной проем которой был закрыт тюлевой розоватой занавеской. Там, как оказалась была не чья-то комната, аобщая кухня. Беловато-серый кухонный гарнитур висел на стене, чуть поодаль стоял небольшой столик, деревянный подоконник был чем-то завален и, черно-белый пушистый кот сладко спал на мягкой обивки табурета.

Нина прошла дальше и остановилась в нерешительности у деревянной, давно крашенной, что краска начинала облупаться, слезать неровными чешуйками, дверью.

Нина была практически уверена, что комната пуста. Но сразу, без колебания, не смогла в нее войти. Рыжеволосая девочка странным образом повлияла ни Нину. Нина только сейчас ощутила неловкость за то, что пришла сюда без приглашения. Теперь она начинала сомневаться в правильности своих действий. Скоро придет Леша, откроет дверь в комнату, а в комнате увидит ее – Нину. Неизвестно, откуда у Нины взялась уверенность в том, что у нее с Лешей получиться спокойный и все объясняющий разговор. Вполне возможно, что Леша будет не рад ее здесь появлению. Или будет зол, потому что еще и устал после работы.

Нина вошла в комнату. На нее хлынула прохлада, будто она оказалась на улице и какой-то еще знакомый, но никак не определяемый запах.

Нина прошлась по комнате, потянула руку вверх и с трудом прикрыла полуоткрытую форточку. Окно в комнате было самое обычное – старое и деревянное, на подоконнике стояла пушистая герань с одной ярко розовой шапкой цветов. Нина это подметила. И благодаря герани вся внутренняя Нинина смута потерялась. Словно бы вернулась через стены к Рите, которая ее и посеяла. Нина вновь поймала тот слог мысли, с которым сюда и ехала.

Она машинально сняла с себя пальто и медленно, не спеша положила его на диван. Все ее внимание сейчас было нацело на изучение комнаты. Буквально каждый сантиметр, что попадался ей на глаза, был интересен. Интересен, но в сущности своей бесполезен. Шкаф, диван, стол с парой фотографий в рамках, узкая кровать – полная противоположенная вещь кровати, что стояла в Нининой спальне – широкой и от того просторной.

Все, на что Нина смотрела, могло сказать ей лишь об одном, о том, что она и так уже успела узнать – Леша аккуратный человек, живущий довольно скромно и тихо. Странно, конечно, как вещи могут сказать о тишине или о шумности, громкости. Но все вокруг было так легко пропитано душевной тишиной, не той что имеет под собой смысл отсутствие шумных вечеров в компании, а той, редкостной тишины, что может находиться в самом центре этой компании и возглавлять ее. И та же герань на окне только и шептала, что здесь можно прилечь на кровать и спокойно уснуть, здесь можно отдохнуть, расслабиться отзавсегдатай нашей жизни – вездесущей суеты.

Обыкновенная старенькая тумбочка была втиснута между стеной и диваном, у которого не было одной спинки, как раз той, что должна была отделять тумбочку от дивана. Темное пятно неестественно мрачнело на квадратной столешнице и будто чем-то насыщалось, становясь еще темнее в неожиданно нагрянувших в комнату сумерках.

Нина еще внимательнее присмотрелась, увидела включатель света около двери и тут же легонько стукнула по нему пальцами рук.

В узком проеме, там, где уже не было тумбочки и оставалось пустое место между стеной и диваном, на полу валялся маленький коричневый пузырек.

Вот, откуда шел этот неприятный плотный запах! Пузырь с надписью «ЙОД» был пуст. И разлит, было такое ощущение, чуть ли не прямо сейчас. Свежесть происшествия настойчиво подтверждал насыщенный запах.

В коридоре послышалось негромкое движение. Кто-то пришел. Наверное, это Леша с работы.

Нина отпрянула и от двери и от тумбочки, держа в руках пустой пузырек и погрузилась в волнительное, присущее таким нечастым случаям, ожидание.

Мягкие шаги по дорожке, легкое поскрипывание давно не знавших ремонта полов и сначала подуставший за день спокойно-привычный взгляд в пол, а потом:

– Нина? – полный удивления и непонимания происходящего взгляд и голос. Как бы легкая потерянность в реальности, отставание от нее – вот что сейчас чувствовал Леша.

– Леш, ты извини меня. Я не хотела ничего… – начала было Нина.

– Подожди, – остановил он ее, – почему у тебя йод в руках? И чем тут так пахнет?

– Я вошла минут пять назад. У тебя форточка была открыта и, кто-то пролил йод.

Нина продолжала стоять на месте. Странно действовал на нее Леша. Будь на его месте… пусть даже и Влад, если представить аналогичную ситуацию, то Нина бы безусловно поинтересовалась бы, как это так вышло, что и форточка открыта и йод пролит? Что за странно оформленный беспорядок твориться в комнате?

Но перед ней стоял не Влад и не Сашка и не кто-то другой. Только еще до конца прикрыв дверь у порога стоял Леша. Тот милый человек, чью реакцию на свое здесь появление она ждала. Конечно, она знала, что Леша хороший. Но и не потому ли она с некоторым приятным трепетом ждала, чего же он дальше скажет?

– Так, – поморщившись, но не от запаха йода, произнес Леша и присел на краешек дивана, – с утра – начал он, сосредоточенно выстраивая цепочку событий больше перед собой, чем перед Ниной, – с утра я поставил чайник и ушел на кухню. Когда я вернулся, в комнате ужасно пахло гарью и пластмассой. Точно! Я забыл после работы зайти новый чайник посмотреть. Значит я стал открывать форточку и порезал руку, – Нина посмотрела на окно, стекло было треснуто и острый кусочек его был провален вовнутрь, ко второй раме ближе, – Нин, я не нашел пластырь и пришлось просто прижечь руку йодом. Значит, я забыл его закрыть!

– А это что? – Нина сделала неожиданное моментальное открытие.

По полу от забрызганного йодом пола к двери вели кошачьи следы.

– Я то не закрыл, а вот соседский кот!.. Вечно, когда я тороплюсь и забываю закрыть дверь, он лезет сюда.

А про себя еще и добавил: «Ритка права, кот такой же паршивый, как и его хозяйка». Когда же и по какому поводу Рита так гневно высказывалась, Леша уже и не мог припомнить. Ему это просто вспомнилось, а его хозяйка – в меру упитанная женщина Надя – вызывала у Леши лишь нейтральные чувства. Ни симпатии, ни злости и неприязни он к ней не испытывал. Живет здесь своею жизнью и пусть живет.

А вот что случилось с незакрученным, лишь с накинутой крышечкой пузырьком: кот вальяжно, по-хозяйски вошел в Лешину комнату, поспал сначала на кровати, потом на диване, сходил поел на кухню, потом опять поспал на кровати, а под вечер, словно чуя что вскоре должен явится с работы хозяин комнаты, проскакал по всевозможным поверхностям, все с неким подозрением обнюхал и на прощание, словно мышка в детской сказке, хвостом сшиб, не яйцо, а пузырек. Почуяв, что натворил дел, спрыгнул с тумбочки, влез лапой в противно пахнущую жидкость и поспешил выйти вон из комнаты.

Нина, так живо и красочно представившая утренние происшествия Леши, разулыбалась. Ее улыбка норовила перерасти в смех, хотя ничего анекдотичного и не случилось. А Леша, вдруг осыпав Нину светло-голубыми, как и его глаза, задорными лучиками, сам не смог удержать непринужденный смех.

Насмеявшись, Нина и Леша уже более внимательно и пристально посмотрели друг на друга, не так вскользь и поверхностно, когда только Леша сюда вошел, и они словно привыкали, что находятся в комнате вдвоем. Неизвестно где зародившийся и как угодивший на волю смех убрал, словно ластик, легкую, начерченную простым карандашом преграждающую линию их обычных взаимоотношений и все стало так, как и было прежде. И Нине от того стало более легче на душе, легче и свободнее, чем Леше. Волнение, которое Нина, как она думала, не чувствовала, покинуло ее и легким облачком просочилось и вылетело, в щелочку форточки.

– Какая же холодина тут у тебя.

– Улица. Ты лучше пальто одень. А я пока пойду макароны погрею и… и… в кастрюле воды нагрею для чая.

У Леши к чаю совершенно ничего не было, кроме нескольких ложечек сахара.

– Здорово! Только я не хочу пить чай в общей кухне, – чуть приуныла Нина. А если, когда они там будут сидеть, на кухню войдет та яркая девочка или еще кто-нибудь из жильцов придет.

– Я все сюда принесу. Выдвинем тумбочку…

– У тебя есть, чем йод вытереть, – перебила его вмиг повеселевшая Нина, – пока ты все будешь греть, я уберусь. Ах, да! Я к чаю купила вкуснейшие медовые пирожные и эклеры со сгущенкой. Я тебе уже говорила, у меня у работы небольшая пекарня открыта.

– Нина! – как на чудо посмотрел на нее Леша, – у меня-то ничего к чаю нет.

Ему вдруг захотелось ее поцеловать. Вкуснейшими пирожными и эклерами со сгущенкой она возбудила в Леше некий мгновенный и нежный порыв. И даже чувство голода, с которым он пришел домой, отступило.

– Леша, – близко-близко смотря ему в глаза, проговорила Нина, – Леш, я все-таки боялась к тебе идти. Я не знала, как ты это воспримешь. Ты же меня никогда не звал к себе.

Нина испугалась своих слов. Они были такими прямыми и ничуть ни чем не приукрашенными, прозвучали голой правдой, такой, когда чувствуешь, что вместе со словами отпускаешь в пространство частичку себя.

– А я, если честно, – он еще сильнее прижал Нину к себе, – я боялся тебя сюда звать. Я думал, если ты сюда придешь, то больше уже не вернешься.

– Ты боялся, что твоя комната спугнет меня? – Нина чуть улыбнулась, но ее зарождающаяся улыбка утонула в его светлых, как студеная вода в ручейке, глазах. Утонула в глубинах его личного космоса.

– Я тебя…

Послышался грохот. По звуку было похоже, что на пол упала эмалированная кастрюля и еще разбился стакан или банка, вообщем, что-то стеклянное совсем неосторожно соприкоснулось с полом. Леша поспешил на кухню.

Дальше началась суматоха, во время которой Нина успела убрать, насколько это было возможно, разлитый йод с пола и тумбочки, вытащить ее на центр комнаты, накрыть чистыми листами в клеточку из найденной в столе тетради и выложить пирожные и эклеры из сумки.

Весеннего сырого холода, забравшегося в комнату за день, было столько много, что им сполна пропитались все вещи, мебель, замерзла и стояла в удивлении герань на окне и даже одежда в шкафу стала такой, какое обычно достается молоко из холодильника.

И вот уже суматоха, а вместе с ней и ужин закончились. На тумбочке остались лежать кусочек пирожного и два эклера. Крошки лежали на клетчатой бумаге. Ложки, вынутые из кружек, пропитали тетрадные листки стекшими с них капельками чая. Бумага под ложками стала коричневой, сырой и волнистой. Чай, вскипяченный в кастрюле оказался почему-то вкуснее, чем из чайника, так, по крайней мере, показалось Нине.

Нина была всем довольна и, сидя на диване, невольно растянула губы в легкой улыбке. Леша сидел напротив нее, на кровати и смотрел на Нину. Они молчали, просто сидели, напившись чая, и чего-то оба тихонечко ждали. Но ожидания или же нетерпения на их лицах не наблюдалось. Им было в радость чего-то ждать, сам сладковато-неспешный процесс доставлял удовольствие.

Хорошо было вот так просто сидеть. Просто сидеть и все.

Леша был еще раз приятно удивлен, той девушкой Ниной, что так ему понравилась, наверное в первый же день их первого знакомства. Просто тогда ему было совершенно ни до каких девушек. Ему и сейчас, с застывшем комом в горле, вспоминается тот день. День, отнявший любимого деда и подаривший встречу счастья завтрашнего дня.

Неожиданно Нина прервала тишину, которая норовила перерасти из особой романтической в просто сонную.

– Леш, а ты… что имел в виду, когда сказал, что я больше сюда не приду?