И как замечательно, словно это было заранее, еще до их с Ниной встречи кем-то запланировано, что этой девушкой, которая не будет помыкать Лешу его условиями жизни и самой его жизнью, окажется именно Нина.

Нина… У Леши получилось именно в этом порядке – сначала он полюбил Нину, и только потом, далеко потом, стал себя накручивать, что из-за его маленькой зарплаты и никчемной комнаты в общежитии Нина его бросит.

Так же было в прошлых два раза, стоило девушкам узнать, что Леша не состоятельный и «обитает», как выразилась вторая в коммуналке с наркоманами, как они волшебным образом исчезали из его жизни. Леша даже не успевал толком сообразить, как от присутствия в его жизни девушек ничего не оставалось. Только номер сотового в памяти телефона, что был либо недоступен, либо никто не снимал трубку.

Как хорошо, замечательно, что они обе остались в далеком прошлом. Леша был в первый раз рад, что что-то осталось позади и больше не вернется. Он любил прошедшую счастливую жизнь, которая так наивно, с широким детским отпечатком жила в его памяти и не хотел ее отпускать.

А сейчас ему вдруг захотелось кричать. Эти девушки, что пошатнули его мировоззрение и веру в себя остались позади, они больше никогда не появятся в его жизни, им нет и не было места в его жизни. Какой же он был несчастный дурачок, что поверил им и поддался общей фальшивости ценностей, возведенной в жизнеутверждающий культ. Как он мог позабыть то, что так старательно возрастил в нем его отец, что так осторожно и незаметно поддерживала в нем мать? И каким расчудесным образом ему напомнила о счастье быть самим собой, ничего и никого не стесняясь, Нина?

Круг замкнулся, почти замкнулся, оставалось немного, чтобы начала чертится во времени, словно в воздухе бенгальской свечой, ослепительно яркая восьмерка. Еще немного и второй большой круг восьмерки обозначит свое начало. Главное не спешить. Но Леша, обнимая Нину, в мыслях уже желал считать ее своей женой. Ему этого очень хотелось. Но он почувствовал, ту самую тонкую составляющую счастья – своевременность, а именно, что не сейчас, чуть позже он всё скажет Нине, всё, что очень важно, всё, что Нина и сама глубоко в душе чувствует.

Свет, в комнате Алексея погас, как и во многих других окнах города. Стало теплее, но свежесть улавливалась в воздухе и от того под одеялом находиться было еще комфортнее. Нина спала рядом, черные волосы были разбросаны по подушке, ресницы взмыли вверх и светлели на кончиках, слабый свет из зашторенного окна широкой полосой разгуливал по комнате. Леша засыпал и никаких сил, и желания вставать и задернуть шторы до конца, у него не было. Пусть всё остается, как есть. Тепло, хорошо, с полосой света в комнате.


Холодно и плохо. И никак по-другому. Убивающее изнутри одиночество и непомерная тоска по всему и не почему конкретному. И страх, который, оказывается, был всегда, только Рита его старалась не замечать для своего успокоения.

Она стояла в пустынном проулке. Дорогу, то есть свой путь сюда она не помнила. Да и некогда было помнить. Ведь перед глазами еще до сих пор стояла враз надоевшая тетка, шикарная, из другой жизни Нина и где-то там вдалеке виднелся Леша. Она больше чувствовала, что он в ее мыслях, нежели представляла его перед собой.

Еще раз утерев заледеневшими, как ледышки руками щеки, Рита как-то неожиданно для самой себя прояснилась сознанием. Будто вся муть навалившегося отчаяния и злобы вылилась-таки у нее через слезы и теперь ей сделалось легче. То есть не то чтобы легче, а просто стало возможным четко соображать.

Возвращаться обратно на квартиру, где сейчас сидит ее тетка, где в соседней комнате Леша с этой слишком деловой, идеальной дамой, и вообще, где ей все крайне надоело и было неприязненным, даже враждебным, она не собиралась.

А в голове, так как она некоторым образом просветлилась от отступивших ненависти и злости, довольно быстро созрел план дальнейших действий. Но от того, что наступило прояснения и Рита стала что-то соображать, разумности или хотя бы толики здравого смысла ей все ж таки не хватило. Четкие безрассудные мысли, что сошли у нее за вполне себе хорошее решение проблемы – куда себя деть сегодняшним вечером.

Выйдя из темного проулка на освещенную, примыкающую к главной дороге трассу, Рита покрутила растрепанной головой по сторонам, из всех сил пытаясь поскорее определить, где она сейчас находиться. На глаза ей попалась совсем невеселая, при ее внутреннем агрессивном пессимизме, вообще несколько опасная немая картина. На четвертом этаже заброшенной серой с выбитыми стеклами многоэтажки, из окна замызганным флагом развивалась кем-то забытая занавеска. Ее полотно безмятежно развивалось, и казалось, жило своей странной одинокой жизнью. Рита с силой оторвала от окна свой взгляд. Будь она спокойна и уравновешена, не будь неприятных всполохов страха, которые ощущались спазмами в животе, Рита просто бы не обратила на унылую архитектуру здания, своего внимания. Но сейчас флаг когда-то бывшей здесь жизни непонятным образом подтвердил Ритины мысли. Наводящие не уют и тоску бетонные стены с черными дырами-окнами оказались сиюминутным жестоким Ритиным собеседником.

И Рита, ежась и безрезультатно пытаясь согреть руки в карманах куртки, определила-таки свой маршрут. Единственным, еще подогревающим ее злость обстоятельством, было полное отсутствие денег и еще, пожалуй, позабытый у тетки в комнате телефон нервным восклицаем то и дело всплывал в мозгу. У нее не было мелочи даже на маршрутку, карманы оказались совершенно пусты.И ей пришлось идти пешком по холоду, изо всех сил подгоняя себя, чтобы окончательно не замерзнуть.

Там, куда она сейчас шла, до нее никому, собственно, не было никакого дела. Да, ее звали туда девочки из техникума. Но звали и, это стоило понимать, для своей забавы, для своих корыстных целей. И, естественно, Рите ничего хорошего, от сегодняшнего вечера не приходилось ожидать. Но она именно хорошего и ожидала. До безумной наивности верила, что все ее проблемы решаться в одно мгновение. И каким-то, только ей понятным чутьем чувствовала, что это мгновение уже в нескольких шагах от нее, вот за этой новенькой тяжелой подъездной дверью.


Глава 13


Нина пребывала в распрекраснейшем настроении. На то сошлись вместе сразу несколько причин, которые просто ни могли не радовать ее. От переизбытка положительных чувств Нина время от времени что-нибудь напевала себе под нос. Новый системный администратор, что пришел к Нине в кабинет за час до окончания рабочего дня, бросал на нее недоумевающие взгляды. Конечно, весна, завтра выходные начинаются, но петь-то зачем?.. Ему было двадцать три года и, в этом году он заканчивал институт. Его мать работала заместителем главного бухгалтера здесь же, где трудилась и Нина. Парень отлично разбирался в компьютерах и сразу же зарекомендовал себя хорошим специалистом.

Да!.. На улице весна… Снег покинул улицы города. И как много его не было зимой, все равно весь растаял. Напоминанием о нем служили лишь кое-где сохранившиеся лужи и не успевшая до конца высохнуть земля в парках. А напротив Нининого окна, из кабинета, красовалась только-только набившая упругие, со свежей зеленью бутоны, липа. Она стояла в лучах весеннего счастливого солнца и радовала своим пробуждением Нину.

На улице властвовала солнечная погода и по всем прогнозам, откуда бы не доносимым, должна была удержать свою власть еще минимум как дня на четыре. И это тоже радовало. Значит, выходные будут солнечные, теплые. Можно будет выбраться куда-нибудь на природу, на свежий воздух. Отдохнуть от привычного офиса, подзарядиться солнечной энергией.

Нину с собой позвала отдохнуть Оля. У ее семьи был домик в ста километрах от города, доставшийся им от одинокой бабушкиной сестры, Олиной матери тетки, и приведенный несколько лет назад ремонтом в полный порядок. Подруга была сильно удивлена, услышав от Нины отказ. Оля не могла и предположить, что у Нины что-то поменялось в жизни и, что она теперь не готова соглашаться с полуслова на любые предложения об отдыхе и проведении выходных.

Нина ждала выходные, чтобы провести их вдвоем с Лешей. Нахождение рядом с ним приносило ей не только удовольствие, но и какое-то совершенно новое для нее чувство насыщения жизнью. Нина мгновениями так отчетливо ощущала эту неописуемую, несколько волнительную, струну, что ей чудилось, что вот-вот сейчас эта струна перестанет быть невидимой и не только обретет цвет и форму, но и станет осязаемой, ее можно будет потрогать. Раз!.. и она станет жить рядышком, каждый день приветливо улыбаться и дарить тепло.

– Нина Дмитриевна, я всё. Всё обновилось и работает отлично.

Нина положила на подоконник договор, который уже изучила вдоль и поперек.

– Спасибо, Илья!

– До свидания, Нина Дмитриевна! Хороших выходных, – быстро улыбнулся он, взявшись рукой за дверную ручку.

– Спасибо. До свидания, – так же любезно, как и Илья, ответила Нина, мельком подметив про себя, что у парня неплохие амбиции и он, пожалуй, точно знает, чего хочет от жизни.

Дверь закрылась и, Нина стала не торопясь, чтобы ничего не забыть, собираться. Сумка на выходные была уже собрана. Хорошее настроение улучшалось с каждой минутой и, вот этот разговор не вспоминался и вовсе:

– Как это так ты не сможешь? Ты же говорила, что никуда не собираешься на выходных?

– Оль, как тебе объяснить… – мялась Нина в послеобеденном разговоре в четверг.

– Ты заболела что ли?

– Нет! В общем-тоу меня есть друг, которого я не хочу оставлять одного на выходные.

– Друг?.. – четко выговаривая каждую буковку, пробарабанила Оля.

– Только не надо сейчас никаких удивлений и всего прочего, мне особо некогда, я работаю…

– Нин, – быстро сориентировалась Оля, – будет даже лучше, если ты будешь не одна. Нин, поехали. Ты же знаешь, как там хорошо…

– Я тебе перезвоню.


Нина скоро уговорила Лешу, который сомневался. А стоит ли ехать? Он тысячу лет никуда не выбирался отдыхать, да еще и с компанией. Потому в нем и бродили сомнения, которые категорически не воспринимались Ниной и выставляли Лешу, как мнительного и даже насколько-то неуверенного в себе человека.

Но видя Нинин задор, ее уверенный позитив, Леша согласился.

И они с Олиной семьей (мужем и дочкой) поехали за город на выходные.


Выходные прошли великолепно. Все отлично отдохнули, насладились свежим воздухом, природой, поговорили от души и по душам друг с другом. И как-то так хорошо обосновались на выходных в деревне, что уезжать никому не хотелось. Каждый чувствовал друг в друге неохоту, которая мелким раздражением проявлялась при сборе сумок, во время обеда, за которым через три часа последует отъезд, при обращении друг к другу с вопросами и небольшими просьбами, так как широко разговаривать на все темы уже не хотелось, настрой был не тот.

И наконец-то Лёше внезапно надоело участвовать во всеобщем нарастающем унынии и окончательной потери хорошего настроения.

– Пойдемте к дому на лавочке посидим, – с немного наивным энтузиазмом предложил он.

– Пойдем, – нехотя согласился Олин муж.

– Я с вами, – не равнодушная к любому движению в доме, всполошилась Олина дочка.

Чуть позже к дому вышли и Нина с Олей. Настроение всей компании приподнялось на несколько процентов, уравновесилось, но само желание продолжить отдых и не уезжать, никуда не ушло.


Во вторник после работы Нина, как и хотела, направилась к родителям. Погода поменялась. Весь день дул сильный, но не холодный ветер, а сейчас – вечером – вот-вот должен был начаться дождь.

Нина все раздумывала, как начать разговор с родителями и сообщить им, что теперь у нее есть молодой человек. Она подходила слишком по-деловому к этому вопросу и потому в ее голове ничего толком не вырисовывалось. То есть она никак не могла сообразить с чего ей все-таки начать, как правильно развернуть сей разговор.

Нина отворила дверь и вошла в прихожую, пребывая в трепетном волнении. Хотя же твердой уверенности, что она сообщит новость родителям именно сегодня, у нее не было.

– Не хочешь ли ты сказать, чтобы я оставила всё, как есть?

Донельзя суровый, полный упрека голос матери услышала Нина, бесшумно снимая сапоги и выпрямляясь в полный рост, чтобы удобнее было слушать. Осознание, что между родителями идет серьезный и крайне проблемный диалог, по какому-то важному делу, Нина поняла моментально. Когда достаточно хорошо знаешь людей, тут уж неважно твои они родители или просто хорошие знакомые, соседи и так далее, бывает, что хватает лишь зайти в дом, услышать одну фразу или поймать один взгляд, да или просто примерить невольно на себе атмосферу на данный момент воцарившуюся здесь, то сразу же становиться понятно истинное положение вещей. Но уж, а тут, когда Ирина Сергеевна во всей красе высказывала свое мягко сказать недовольство и совершенно чужой, даже и слепой и глухой человек, сказал бы, что случилось нечто нехорошее, требующее немедленного вмешательства и исправления.