– И зачем тебе этот ноутбук? У тебя компьютер есть.

В этих ее словах заключалась какая-то магическая сила, которая тут же пускала апатию в сердце и на какое-то время отбивала желание что-либо делать. Но при этом вещь или же запланированное дело не теряли своей нужности и важности. А вот желание иди и покупать или заниматься отпадало. Слетал нужный настрой. Магический вирус Ирины не поддавался никаким известным лекарствам и только по истечению времени выводился из организма. Если, конечно, не подливались новые порции въедливого безразличия.

– Он же должен как-то вступиться за сестру. Я не знаю, поговорить с ней, поговорить, в конце концов, с этим Лешей.

– Ир, может, просто поедим. Молча. Ты ведь сейчас умудришься не только себе, но и мне нервы поднять.

Ирина надулась, возмущение выступило у нее на лице и она, еле сдерживаясь, ответила:

– Ну и всё! Молчу! Потом только будет поздно.

Обед продолжился. Оба гремели ложками о тарелки и ели салат с жаренной картошкой в абсолютном молчании. Оба ждали, что через час, может чуть меньше или чуть больше, приедет Саша. Каждый видел для себя в Саше отдушину от друг друга, да впрочем и от себя тоже.


Саша же ехал на дачу с боевым настроем помогать в широко развернувшемся ремонте и совсем не подозревал, о вновь случившемся переполохе. Сам он с неохотой, но придерживался мнения своей жены, которая считала, что Ирина Сергеевна просто не может найти себе подходящего занятия, вот и не дает ни Нине, ни себе спокойножить.


Глава 15


Нина с Лешей сидели у него в комнате, в общежитии и разговаривали. Разговор шел неспешно, непринужденно. Тема разговора перескакивала с одной на другую и долго не задерживалась на месте. В комнате было душно, окно было распахнуто настежь, но это не давало ровным счетом никакого эффекта. Духота с полным безветрием царила на улице и томила в своей изнуряющей атмосфере граждан. Желание что-либо делать в такую погоду не возникало, и только от необходимости, нужды приходилось кому-нибудь чего-то, но делать. Вялость и некоторое безразличие, приобретенное в следствиидухоты, кажется, поработили всех. И только герань на подоконнике, Леша не помнил, когда она так густо последнее время распушалась листьями и пышно цвела, стояла бодро и весело. Ее большие ярко–розовые, но в тоже время нежные шапки то и дело привлекали к себе Нинино внимание. Будто бы герань, от того, что только на нее посмотришь, давала силы и волшебным же образом на доли секунды отгоняла прочь духоту.

Но тут Нина, сидя в кресле и смотря на полулежащего на диване Лешу, вспомнила одну свою мысль, которую уже довольно долгое время перебирала у себя в голове и, которую же не решалась никак озвучить. Несколько посерьезнел и будто бы тоже что-то вспомнил и Леша. Он переменил свое расслабленное положение, сел на диване более сгруппировано и, собранность, как перед каким-нибудь делом и даже больше, важным делом, появилась в нем.

Нина отставила кружку с водой, остатки которой сделались чуть ли не теплыми, на табурет и с некоторым ожиданием стала смотреть на Лешу. Она прекрасно помнила, что собиралась ему предложить – это была ни мимолетная идея или мысль, которую только чуть в сторону уведи себя или кто-то уведет разговор и тут же забудешь, о чем думал – и даже больше того, Нина считала, что ее идея была определенно очень хороша сама по себе. То есть случайно позабыть, что требовалось ей сказать, Нина никак не могла, а вот послушать, что ей собирался сообщитьЛеша, было ей сейчас очень интересно. Уж слишком взволнованным и несколько торжественнымон выглядел. И этот приметный радостный огонек в его глазах придавал некоторую интригу и располагал, чтобы без спешки, но прямо сейчас выслушать Лешу.

– Ну, хватит уже улыбаться!..

Нина не выдержала паузы, что послужила своеобразным предисловием, и стала пододвигать Лешу к началу разговора.

И перестав улыбаться, Леша заговорил.

– Нин, а выходи за меня замуж.

Простые слова, повседневный тон, душная комната… Все то время, что Леша лежал на диване и, Нина думала, будто бы он отдыхает, он тщательно настраивал себя, чтобы наконец-то озвучить сию мысль, сие предложение. Настраивал и ловко разыгрывал перед Ниной беззаботность, которой она поверила.

– Нет, не то!.. Сейчас, подожди…

Леша вскочил с места, открыл ящик шкафа с одеждой, ловко и быстро что-то достал из-под чистой стопки одежды и подошел к Нине, в волнении присел рядом с ней. Все его движения и слова были насквозь пропиты суетой и трепетом.

А вот Нина… Странное дело. Она не ощутила ничего особенного в себе, никаких переполняющих радостных эмоций и нечто невероятного. Можно было подумать, будто бы она все знала заранее и для нее ничего особенного не случилось. Она, как и обычно, смотрела на Лешу добрым и смеющемся, от того что ей было хорошо, взглядом, заглядывала в его бегающие от нее и на пол, туда-сюда глаза и наполнялась желанием поцеловать его.

– Нин, я очень тебя люблю!.. Выходи за меня замуж, – Леша открыл маленькую коробочку и достал из нее довольно простое, но со вкусом сделанное колечко.

Нина тянула с ответом, всё молчала и никак не могла себя заставить заговорить. Непомерная духота перестала ощущаться, вообще не чувствовалось, что сейчас происходит вокруг. Но что-то наверняка происходило, просто не могло все взять и остановиться, замереть, пусть бы даже на один короткий миг.

– Знаешь, – медленно и как бы еще формулируя мысль в голове, примеряя для нее нужные и более верные слова, заговорила Нина, – я почему-то всегда представляла, что свадьба должна быть пышной, большой, шумной. Платье неимоверно шикарным… Не хочу, Леш! Давай просто посидим после росписи в кафе вдвоем и поедим мороженное. Как ты на это смотришь?

– Ты меня сейчас так напугала!.. Я даже подумал, что ты хочешь отказаться…

После мгновенно прокатившего испуга, Лешей завладел маленький приступ радостной истерики. Вместе с тем, что ему хотелось петь во все горло всё, что только приходило на ум, так еще вдруг появилось желание идти и есть мороженное прямо сейчас. Такое вкусное и прекрасное мороженное.

Полный любви и счастья Леша ни разу и не подумал, а что если Нина захочет очень шикарную свадьбу и, нужно будет где-то добывать на нее деньги. К нему только сейчас, после Нининых слов пришла эта мысль. Она была словно огромное ненастье, которое могло было случиться, а могло и пройти мимо, но о нем никто заранее не был предупрежден и лишь по прошествии времени, кто-то обмолвился, что вот так вот могло быть. И очень хорошо, что некому Лёше было до сегодняшнего момента подсказать вполне возможный вариант с пышной свадьбой. Как бы всё тогда пошло?.. Что бы тогда было?..

Оторвавшись от Нининых губ, наконец-то перестав с ней целоваться, Леша, пребывая во вдохновенном нетерпении, предложил:

– А пойдем сейчас в кафе! Пойдем сейчас есть мороженное.

– Замечательно! Или я сейчас с ума сойду от жары, – тут же согласилась Нина, неожиданно вспомнив про жаркую погоду и вдруг резко ощутив на себе всю ее духоту, катастрофический недостаток кислорода в горячем воздухе и липкость на теле от пота.

Уморенные жарой березы и тополя, стояли,бездыханно свесив свои пыльные, вялые листочки и полные молчаливого терпения ждали перемены погоды. Треугольные плотные листья сирени, что большим кустом росла у подъезда, подсыхали и подкручивались на кончиках. Ни одной птички, ни одного самого шустрого и проворного воробушка не было видно.


Уже стемнело, но не сделалось нисколечко ни свежей, ни прохладней. Только сумерки могли на несколько секунд подарить такой мнимый эффект неясного облегчения, как бы глотка свежего воздуха. Леша с Ниной зашли в квартиру. Рыжий кот встретил их громких хрипловатым мяуканьем, в котором ощущалась явная претензия. Нину удивило такое наглое поведение кота.

– И где твоя хозяйка? – спросил его Леша.

В ответ кот мяукнул, но уже более сдержанно.

– Надь!.. – позвал Леша в пустоту, – ясно.

Надя ушла, Настя куда-то уехала, а кот наверняка был голодным и к тому же еще и злым. Получалось, что его все бросили.

На кухне Леша насыпал коту корма, а себе отрезал пару кусков докторской колбасы и стал есть бутерброд. Нина ушла в душ.

За окном пришла летняя душная ночь, и спать в это позднее время совершенно не хотелось.

Леша с Ниной лежали на кровати, одеяло валялось ненужным комом где-то в ногах. Подуставшие за день, они продолжили свой неспешней диалог, что начался еще ранним вечером, когда солнце нещадно поливало улицы своим жаром.

– Нин, я решил попробовать заняться репетиторством, – сообщил Леша.

Нина не осталась безудивления. На какие-то секунды выражение ее лица застыло, четкие черные дуги бровей приподнялись вверх, вопрошающие разъяснения серые глаза требовали от Леши немедленного продолжения. Ночь была светлая, Нина с Лешей хорошо видели вдруг друга.

– Я пока, естественно, водителем работу не брошу. Как что у меня пойдет, не знаю… Рынок репетиторов довольно конкурентная среда, – он улыбнулся быстрой улыбкой, в которой лучистая надежда была смешана со страхом неудачи. Он, то есть страх был неотъемлемой частью Лешиного сознания. Ведь перед тем, как сделать шаг к чему-то новому, а еще, если это новое было в некотором роде твоей давней мечтой, всегда в большей или меньшей степени, даже не отдавая себе в том отчета, испытываешь толику страха. И это так у каждого человека. Не только у одного Леши.

– Я, конечно, надеюсь. Да и честно сказать товары развозить по области сил нет, как надоело. Целыми днями туда-сюда, по пробкам… – тут Леша вдруг замолчал. Он услышал себя и понял, что самым обычным образом начал сейчас жаловаться Нине на себя несчастного. Это ему совсем не понравилось. Он неожиданно начал себя чувствовать несколько некомфортно и принижающая самооценку мелочность и обыденность его слов появилась откуда-то у него внутри. Единственным лекарством от быстро портящегося настроения и убегания нужных мыслей было скорейшее возобновление разговора, но только в новом уже русле.

– В общем я хочу попробовать, – заключил Леша и стал невольно ожидать, что по сему его решению скажет Нина.

– Здорово! Это даже интереснее того, что я хотела предложить.

– Ты что-то хотела предложить? – чуть наивно это было произнесено.

– У меня есть знакомая, она работает в издательстве и ей нужен переводчик. Книги там, статьи разные переводить. Я ей сказала про твое образование, про твое самоизучение английского. Она сказала, что нужно посмотреть. Ну, наглядно убедиться, что ты на самом деле умеешь.

– И она не шутит?.. – пришла очередь Леши удивляться, – то есть ты сейчас не шутишь?

На мгновение, которое быстро же улетучилось, Леша подумал, что это от жары он сейчас что-то не то расслышал, как-то все искаженно понял. Но осознание реалистичности разговора быстро вернулось к нему и придало немного бодрости. А от легкого волнения, Леше показалось, что из окна на него подуло тонкой струйкой прохлады.

– Нет, Леш. Никто не шутит.

Нина несколько дней не решалась предложить Леше сей вариант смены работы. Она была достаточно наслышана от своих замужних подруг, как их мужья нервно, а которые даже с чувством оскорбления своего «я» воспринимали предложения или советы сменить род своей деятельности. И Нина несколько дней смотрела на Лешу и все думала, думала…

К действиям ее подтолкнул тот факт, что она ясно видела Лешино недовольство своей работой и спокойный, не склонный из мухи делать слона, его характер, что мог сглаживать острые углы, а порою и делать обстановку вокруг менее напряженной. Но Леша, стоит отметить, старался как можно реже упоминать в разговорах о работе и, Нине казалось, что Леша как бы специально по-тихому, но невольно же делая на том акцент, уводил темы диалогов в иное, более комфортное для себя русло.

– Насте действительно нужен хороший переводчик. Если ты Дойля в оригинале читаешь, то и переводить современные романы сможешь.

– Ты так уверенно говоришь!.. – и Леша призадумался, – ну да. Я свободно читаю на английском. Нин, тогда адрес скажи, куда мне съездить. Я бы сам поговорил… Как ты говоришь ее зовут?

– Анастасия Аркадьевна Пальковская. Не знаю, как там точно ее должность называется. Проще сказать, она заведует отделом переводов. Человек она деловой, ценящий свое время, но я бы сказала адекватный, – Нина села на кровати, а потом добавила, – в общем, сам увидишь.

Нина была довольна и собой, и Лешей, и даже не в меру жаркой, душной погодой. Она встала и подошла к распахнутому окну,стараясь обвести глазами как можно больше всего – соседние дома, тополя и березы, чьи верхушки были не так уж и далеки с высоты четвертого этажа, воробьев, облепившись старый чахлый куст сирени (в связи с жаркой погодой, птицы перешли на ночной образ жизни). Во дворе оказалось довольно много людей – не только молодежь, но все кому только не было лень стояли на улице, слышались разговоры, кто-то хором засмеялся, очевидной какой-нибудь истории или удачной шутке. Томное весь день, проглядывающее сквозь вялую от жары зелень деревьев небо, будто бы приподнялось и прояснело.Нина, словно что-то ища взглядом, но что-то совсем неважное и ненужное, вслух, задумчиво и негромко произнесла: