Мэг Кэбот - Каблук Маноло

– А откуда, скажи на милость, – спросила   я по пути в столовую, – мы друг друга знаем? Разве мы так близко знакомы, чтобы сидеть за одним столом?

– Мы познакомились на лестнице сегодня утром, – тараторила Фрида. – Или ты забыла? Нас все видели.

– Отлично! – раздраженно выпалила я. – Ты мне лучше скажи, что с Кристофером?

– Он ведь придурок, – пожала плечами Фрида, подталкивая меня в сторону столовой. – По-моему, ничего не изменилось. Слава богу, ты теперь нормальная и сама все видишь.

– Да я не о том. Малоуни просто не узнать. Он даже «Джорниквест» забросил. Теперь играет в «Мэдден НФЛ», хотя всегда ненавидел спорт. И потом, как бы выразиться... Понимаешь, я попросила его помочь с электронной почтой, а он в мою сторону даже не взглянул.

– А ты, конечно, ждала, что он на тебя сразу кинется? – фыркнула Фрида, – Здравствуйте, я Никки Ховард!

– Если честно, да, – кивнула я, стараясь говорить спокойно. – Парень он или нет? Все парни бросаются на Никки, если только они не голубые. Короче, что с Кристофером?

– Эм, то есть Никки, чего ты от меня хочешь? Повторяю, после твоей смерти у него совсем крыша поехала. Еще больше, чем раньше. Наверное, Малоуни давно в тебя втрескался, причем сам об этом не догадывался, пока ты не умерла. Тут-то его тоска и скрутила. Довольна? – Ей хватило одного взгляда, чтобы убедиться в своей правоте. Фрида злобно хихикнула. – Господи, я так и знала! Да перестань же, наконец! Теперь ты можешь получить кого угодно. Чего зацикливаться на единственном парне, которому ты нравилась раньше, в своем прежнем виде?

Мы дошли до дверей столовой. Фрида встала передо мной руки в боки. Я смотрела на нее сквозь слезы.

– Фрида, – всхлипнула я, – ты правда так считаешь?

Она прищурилась:

– Это клиника! Ты к нему точно неравнодушна. Почем я знаю, что он чувствует на самом деле? Я же не телепат: запросто могу и ошибаться. Пойми, тебе не о Кристофере надо думать. Мы сейчас войдем в школьную столовую. Советую приготовиться! Ситуация кардинально изменилась. Не то что месяц назад. Теперь ты звезда. Лучше забудь о Малоуни и сделай соответствующее лицо. Ты Никки Ховард, супермодель, а не Эм Уоттс. Поняла?

Я кивнула, особо не вслушиваясь в ее слова. Мысли о Кристофере не шли из головы. Неужели Фрида права? А вдруг, когда я умерла, он действительно понял, что любил меня? Малоуни забросил «Джорниквест» потому, что игра напоминала ему о нас? И поэтому он расстался с волосами? После моей смерти все потеряло для него смысл? С ума сойти! Как романтично! А мне-то теперь что делать? Как заставить его заинтересоваться Никки Ховард, если он скорбит по своей лучшей подруге, то есть по Эм Уоттс? Черт, ну почему Кристофер не показывал свои чувства? Даже не пытался меня поцеловать... Стоп. Вот, что сейчас гнетет Кристофера больше всего. Ну вообще! Сплошная романтика!

Рывок за руку вырвал меня из мира грез. Мыс Фридой оказались в столовой. Там никогда не было тихо, но когда мы вошли внутрь, уровень шума подскочил раз в десять.

– Вот она! – пронеслось по столовой.

Причем заволновались не только «ходячие мертвецы», но и ботаны, и готы, и скейтеры. Все повторяли, как мантру: «Вот она!» Я почувствовала, что краснею.

– Фрида, что делать?

Она подтолкнула меня к стойке с горячими блюдами и всучила поднос.

– Спокуха! Даже моделям когда-то надо есть.

Наверное. Хотя я уже готова была купить что-нибудь из автоматов в коридоре, и к черту гастрит. Я мучительно ощущала на себе внимание окружающих, пока шла с подносом мимо лотков с едой. Каждое мое движение обсуждалось, словно я Тайгер Вудс на поле для гольфа.

– Она берет тофу, – прошелестели сзади.

– Яблоко! Она взяла яблоко, – последовал очередной комментарий через десять секунд.

Я хотела швырнуть поднос и выбежать на улицу, добраться до больницы, на четвертый этаж, прямо к доктору Холкомбу: «Поменяйте мне тело! В этом я больше не могу! Не хочу быть Никки Ховард! Хочу быть обычным человеком!» Но вместо этого я подошла к кассе, чтобы оплатить еду, а затем последовала за Фридой к ее столику, где собралась вся юниорская команда чирлидеров. При нашем приближении они резко замолчали. Я ждала чего-нибудь вроде: «Куда лезешь, тормоз? Ботаны сидят вон там». Однако нельзя забывать, что Эм Уоттс больше нет. Есть Никки Ховард. А уж ей-то будут рады везде (кроме компьютерного класса).

– О-о-о-о, – завопила темноволосая девчонка, отодвигая свой поднос. – Мы так рады! Садись сюда! Со мной! Я твоя самая большая поклонница!

Фрида придавила девчонку тяжелым взглядом.

– Смотри у меня, Макензи, – пригрозила она.

– Все-все! Прости! Уже успокоилась, – пообещала та, красная как рак.

Остальные девочки, улыбаясь, подвинулись, давая мне сесть. Вскоре выяснилось, что я выбрала правильный столик. Фрида представила свою команду (я, естественно, никого не запомнила, все ее друзья почему-то звались или Тайлор, или Тайлер, или Тори).

И тут донесся знакомый голос:

– Так вот ты где!

Обернувшись, я увидела Уитни Робертсон. На подносе у нее стояла тарелка с салатом и диетический напиток. Линдси, несколько главных «ходячих мертвецов» из младших классов и один из старших (Джейсон Кляйн) толпились за ней.

– Ну надо же! – запричитала Уитни. – Где я тебя только не искала!

И она стала бесцеремонно расталкивать девочек-чирлидеров, освобождая места для себя, Джейсона и Линдси.

– Большое спасибо, – поблагодарила она Фриду и ее подруг, которых скорее не подвинули, а выпихнули. – Так что, Никки, как тебе первый день у нас в школе?

– Ей очень нравится, Уитни, – с нескрываемым удовольствием заявила Фрида, которая, видимо, решила стать моим официальным представителем. Все-таки не каждый день младшеклассница удостаивается чести сидеть рядом с самой популярной в школе личностью. – Ведь так, Никки?

Я отпила молоко. (Да-да, Никки обожает молоко. Двухпроцентное. У нее ведь гастрит, а не аллергия на молочные продукты.)

– В общем, да, – произнесла я.

– Я сегодня на ораторском искусстве сказала Никки, – начала Уитни, а потом добавила специально для всех присутствующих: – Мы с Никки ходим туда вместе...

– И я! – завопила Линдси. – Я тоже хожу на ораторское искусство вместе с Никки! И на испанский! И я в очереди на «Марка Джейкобса»!

– ...Как нам повезло, что Никки выбрала именно нашу школу, – невозмутимо продолжала Уитни, как будто Линдси и рта не открывала. – Ведь так, Никки?

– Ну да, – подтвердила я, закусывая салатом, который выбрала в качестве дополнения к тофу. Вопреки моим опасениям, еда оказалась очень аппетитной и по вкусу совсем не напоминала картон.

– Жаль, что мы ничего не знали о твоем приходе, – продолжала вещать Уитни. – Уж мы постарались бы организовать достойный прием.

Все согласно закивали. Джейсон тупо пялился на мою грудь.

– Спасибо, конечно, – ответила я, – но, по-моему, меня здесь и так очень тепло приняли.

– Я лично прослежу, чтобы тебе выдали список факультативов. У нас в школе масса потрясающих клубов и секций. Мало ли, вдруг заинтересуешься. Я, к примеру, президент одного из младших классов, а также глава клуба «Традиции школы»,– объявила Уитни.

– Правда? «Традиции школы»? А что это? – Мне было прекрасно известно, о чем идет речь. Просто хотелось услышать ее ответ. Вдруг он совпадет с характеристикой Кристофера, который называл клуб «Традиции школы» не иначе как «Клубом дебилов».

– Понимаешь, наш клуб воспитывает в учениках чувство патриотизма к родной школе, приверженность ее традициям. Мы организовываем различные мероприятия: школьные собрания, ярмарки здоровья, экологические марафоны по сбору бутылок и жестяных банок, вечера казино, карнавалы по выходным...

– Вечера казино, – вставила Линдси.

– Я уже сказала, – оборвала Уитни, неприязненно взглянув на нее. – Представляешь, – Уитни заговорщически понизила голос, словно боялась, что ее подслушают, – ведь некоторые ничего не ценят. Наш клуб старается заинтересовать их специальными акциями, программами, играми. Похоже, не все понимают, что при поступлении в колледж анкета активиста будет смотреться гораздо лучше, чем у рядового ученика.

Я удивленно спросила:

– А почему шепотом?

Она оглянулась вокруг, потом, наверное, поняла, что никого из двух ее самых злостных врагов – Эм Уоттс и Кристофера Малоуни – рядом нет.

– Не знаю. По мнению некоторых, все, что мы делаем, – глупо. А по-моему, совсем не глупо совмещать приятное с полезным, потому что школьные годы иначе, как самыми лучшими в жизни, не назовешь!

Ха! Если считать школьные годы самыми лучшими в жизни, то можно сразу удавиться.

– Круто! – кивнула я.

– Хватит трепаться про всякие занудства, – прогудел Джейсон Кляйн, подавшись вперед. Отвратительные бицепсы вздулись под короткими рукавами его розовой рубашки. – В какие клубы ты нас можешь провести?

– Джейсон! – Игриво хлопнув его по плечу, Уитни захихикала. – Что ты такое говоришь? Никки, не обращай внимания. Он ужасный!

Джейсон и ухом не повел.

– Я видел, как тебя впустили в «Тоннель» вчера вечером. Проведешь нас туда?

– Не знаю, – опешила я. – Посмотрим.

– Посмотрим – что? – не унимался Джейсон. – Так проведешь или нет?

– Если будет Вечер Уродов, Перебивающих Девушек, то тебе там место обеспечено, – осадила его я.

Уитни задохнулась. Линдси, не удержавшись, громко прыснула. Но самое поразительное, что большинство девочек-чирлидеров стали хлопать друг друга по ладоням. Они радовались, что Джейсона Кляйна наконец-то поставили на место. Видимо, я недооценивала Фридиных подружек, а возможно, и чирлидеров вообще. Похоже, они прикольные.

Я заметила Фридин недобрый взгляд. «Что?» – одними губами спросила я. Ничего особенного не произошло. Даже Джейсон вроде не очень обиделся.

– Ладно, ладно, – сказал он, сразу присмирев. – Намек понял. Молчу.

Вот очередной пример того, как меняется жизнь, когда у тебя лицо модели, а не обычной девушки. Попытайся я заявить Джейсону что-нибудь подобное раньше, в теле Эм Уоттс, на меня бы столько грязи полилось, особенно от Уитни. А теперь я Никки: ей все позволено. Более того, Уитни тут же решила подстраховаться, на случай, если я обиделась. Когда мы относили свои подносы, она заискивающе сказала (тихо, чтобы никто не услышал):

– Не хочешь заскочить сегодня ко мне? Я тебе с домашней работой помогу. Тебе наверняка кажется, что угнаться за нашими темпами невозможно. Ничего удивительного, после такого длительного перерыва. Я тут подумала...

– Спасибо, – поблагодарила я, – но у меня съемка.

При любом раскладе я ни за что бы не стала тратить свое драгоценное время на поездку к Уитни. Что у нее делать? Смотреть, как она неправильно вычисляет площадь треугольника? Накрасить глаза тушью с разноцветными блестками? Или как там еще развлекаются «ходячие мертвецы» после школы?

– Как-нибудь в другой раз, – добавила я с улыбкой, заметив ее разочарованное лицо.

Уитни тут же улыбнулась в ответ.

– Отлично! – воспрянув духом, ответила она. – Ну, покедова!

«Покедова»?! Надо же такое ляпнуть! Из какой дыры она приехала? Жаль, со мной не было Кози, иначе я бы ей сказала: «Слушай, Тотошка, по-моему, мы уже давно не в Канзасе». Правда, я ни разу не была в Канзасе. А вот Никки – наверняка да. Где она только не была. Кроме единственного места, куда мне хотелось попасть больше всего на свете.

Съемки для «Элль» оказались сущим пустяком по сравнению со вчерашней фотосессией для «Вэнити фэйр». По крайней мере, я уже в общих чертах представляла, что нужно делать. К тому же не пришлось ни к кому прижиматься грудью или обнимать кого-нибудь вроде Брендона Старка. В кадре была только я.

Не подумайте, что я сидела и плевала в потолок. От меня требовалось, чтобы я правильно улыбалась, а от ткани моего вечернего платья – чтобы она правильно струилась. Буквально каждые две минуты звучала команда «Стоп!», и кто-нибудь подбегал, чтобы поправить складки моего наряда. Это начинало бесить. И хотя мне до сих пор наплевать на моду, я уже начинала кое-что понимать: почему люди уделяют моде столько внимания, почему для многих она представляет огромный интерес и важность. Оказывается, мода – довольно увлекательная штука. Представляете? Я никогда не задумывалась, почему то или иное модно; вещи, по–моему, созданы для защиты от наготы и холода. Однако платья, которые использовались для съемки, просто поражали. Я чуть не задохнулась от восхищения. Трудно было вообразить, куда можно надеть длинное ярко-красное платье с низким декольте и отделкой из черных страусиных перьев – разве что на церемонию вручения «Оскара». Не удержавшись, я спросила, кто же сшил такую красоту. Все страшно удивились: оказывается, раньше я могла назвать имя дизайнера, едва примерив вещь. Келли пришлось напомнить о моей травме (шрам от которой парикмахер-стилист Вивиан уже обнаружила). И тогда меня закидали вопросами. В этом же номере «Элль» предполагалось мое интервью, встречу с журналистом запланировали на воскресенье.