Весь персонал с радостью стал рассказывать о дизайнерах, предоставивших платья для съемки, а также о том, кто из них нравился Никки больше всего. Должна признать, мне даже любопытно стало. Например, маму наверняка бы заинтересовала история Миуччи Прада, актрисы-мима, защитницы прав женщин. В тысяча девятьсот семьдесят восьмом году она унаследовала от деда компанию по производству изделий из кожи. Сейчас синьора «Миу-Миу» – одна из тридцати самых могущественных женщин Европы (по данным «Уолл-стрит джорнал»), состояние которой оценивается почти в полтора миллиарда долларов. А Коко Шанель, создав концепцию маленького черного платья, смогла построить огромную империю. Она стала единственным модным дизайнером, которого журнал «Тайм» включил в свой список ста самых влиятельных людей двадцатого века.

Каждую минуту что-нибудь происходило. Я получила выговор от парня-визажиста за темные круги под глазами – впредь надо высыпаться. Без конца звонила мама (не могла же я посреди съемки отвечать на звонки). В голову все время лезла мысль, что корпорация «Старк» шпионит за мной (хотя это неточная информация). Меня то и дело затягивали в какие-то корсеты, из-за чего я несколько раз я чуть не потеряла сознание. В некоторых из них я даже двигаться не могла без посторонней помощи! Так что думать об утреннем разговоре с Кристофером было просто некогда.

И как только Никки умудрялась не свихнуться? Попробуйте стоять, всматриваясь куда-то вдаль, словно в звезду на небе, тогда как на самом деле приходится разглядывать кусочек отваливающейся штукатурки на потолке. При этом на снимке не должно быть видно, что вы не можете дышать и не чувствуете ног от усталости. Вчера Брендон вынес меня из «Тоннеля», словно алкоголичку, а молодой человек, к которому я действительно неравнодушна, не знает, что я жива. Более того, мой новый облик его не особо впечатлил. Хотя запросто может быть, что его точку зрения не разделяет ни один парень на планете. Удивительно, как моделям всегда удается безукоризненно выглядеть в кадре. На их лицах никогда не отражается ни происходящее вокруг, ни перепады собственного настроения. На самом деле, работать моделью очень нелегко. Модель – та же актриса. Надо убедить публику, что у тебя все в шоколаде, в то время как поза жутко неудобная, все тело саднит... в особенности сердце. По крайней мере, в моем случае.

Если бы Вероника (арт-директор) не объявила об окончании съемок, я бы точно упала замертво от усталости. Услышав от нее: «Спасибо, Никки, можешь идти», я с трудом сдержалась, чтобы не сорвать с себя опостылевший наряд.

– Завтра в три у тебя «Вог», – сообщила Келли, пока я сбегала по лестнице к лимузину.

– Помню, – обернувшись, крикнула я.

– И никаких гулянок вечером! – громко напутствовала она, пока я садилась в машину. – Тебе нужен сон! Сегодня ты выглядела просто ужасно!

– Обещаю! – Я захлопнула дверцу лимузина. Наконец-то! Времени оставалось в обрез – по дороге нужно заехать в магазин электроники.

Водитель скептически посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Мисс Ховард, почти восемь часов.

– Знаю, – ответила я. – Они по четвергам работают допоздна.

Я провалилась в кожаное кресло автомобиля. За окном мелькала Парк-авеню. Глубокомысленно всматриваясь в «звездную даль» на съемках, я вдруг поняла, что мне дико стыдно за тот розовый ноутбук марки «Старк». Я просто не смогу принести его Кристоферу, чтобы он установил на нем электронную почту. Только представьте себе – ядовито-розовый ноутбук! Это нечто! И вообще, вдруг там установлен какой-нибудь шпионский радар, через который «Старк энтерпрайзиз» будет следить за мной в режиме реального времени? Нет уж, спасибо! Нужен совершенно новый, не старковский компьютер. Кстати, и телефон тоже, чтобы нормально разговаривать с родителями.

Так что я решила купить ноутбук и телефон по дороге домой. Слава богу, магазин «Эппл» работает по четвергам до девяти вечера. Как раз пригодится платиновая карта «Америкэн экспресс», найденная в кошельке Никки. Хоть какая-то польза от того, что я теперь богатая и знаменитая. А особенно полезным оказалось то, что плакаты с моим изображением, которыми завешан весь гипермаркет «Старк», знает каждая собака в городе. Даже в столь поздний час в магазине были очереди. Простите, но к Никки Ховард это не относится. В торговом зале, как и везде при моем появлении, началась суматоха. Не успела я и шагу ступить, как рядом возник жаждущий помочь продавец. Я объяснила ему, что именно требовалось купить. Продавец мигом все принес. Иногда играть роль Никки Ховард – сплошной кошмар, зато бывают моменты, когда это реально круто! Десять минут и четырнадцать автографов спустя я выходила из дверей магазина с новыми ноутбуком и телефоном.

Я ждала водителя на улице, пока он делал круг по кварталу. Из-за большого количества конных полицейских припарковаться рядом с магазином было невозможно.

– Никки! – Я обернулась на голос, приготовившись в очередной раз расписаться для какого-нибудь фаната.

Это был Габриель Луна!

Мы оба опешили от неожиданной встречи.

– Ты что, преследуешь меня? – спросил он с чудесным британским акцентом. Луна улыбался, и я поняла, что он шутит.

– А по-моему, это ты меня преследуешь,– усмехнулась я. – Ты что здесь делаешь?

– Я живу в двух шагах отсюда. Хотел задать тебе тот же вопрос, но ответ очевиден. – Как настоящий джентльмен, он взял коробки из моих рук. – Давай помогу. Ты случайно не такси опять ловишь? Здесь не поймаешь.

– Нет, я водителя жду. Он сейчас подъедет. Спасибо.

– Да не за что. Как ты после вчерашнего?

Вспомнив, при каких обстоятельствах произошла наша встреча в клубе, я горделиво задрала подбородок:

– Габриель, я вообще не пью алкоголь. Спроси у любого бармена. Когда в следующий раз будешь в «Тоннеле», закажи себе «Никки».

Он изумленно вкинул брови:

– Что заказать?

– «Никки». Это чистая вода. Дело в том, что вчера мне нужно было любой ценой увести Брендона из клуба. Поверь, мы с ним просто друзья.

– Ясно, – озадаченно сказал он.

– Габриель, я совсем не такая, как ты думаешь. – Показались фары подъезжающего лимузина. Он стоял за ближайшим светофором, и у меня оставались считанные секунды, чтобы кое-что сказать Луне. – Я с большим удовольствием провела бы тот вечер, играя на компьютере. Мне совершенно не хотелось куда-либо идти. Но Лулу устроила вечеринку по случаю моего возвращения домой, и я не смогла ей отказать. Иначе бы Лулу обиделась, а ведь она так хорошо ко мне относится. А сейчас я поеду домой и сяду за домашнюю работу. Не такая уж у меня сумасшедшая жизнь, честное слово.

– Ты только не обижайся, – невозмутимо сказал Габриель. – Иногда я говорю занудные вещи. Вспомни хотя бы тех школьниц, которые нас преследовали. Ты для них кумир, разве не понимаешь?

– Конечно, понимаю. – Господи, ну когда же переключится этот светофор? Я подозрительно взглянула на Габриеля. – Погоди-ка, а что ты делал в «Тоннеле» в два часа ночи?

– Я? – Луна внезапно смутился. – Хотел попросить диджея, чтобы он переделал мою новую песню в танцевальный микс.

– Да ну? – заулыбалась я. – И каков вердикт?

Несмотря на то что на улице было темно и единственный свет падал из окон магазина «Эппл», я все-таки заметила румянец на щеках Луны.

– Если честно, диджей сказал, что песня хорошая. Он ее тут же поставил. Народ вышел танцевать. По-моему, всем понравилось.

В этот момент подъехал лимузин. Водитель выскочил из машины.

– Простите ради бога, мисс Ховард! Туристический автобус всю дорогу перегородил. Я за ним и застрял.

– Ничего страшного. Вот, возьмите, пожалуйста. – Я взяла у Габриеля коробки и вручила водителю. Он поспешно стал убирать их в багажник. Повернувшись к Габриелю, я произнесла: – Ладно, за мной приехали.

– Вижу, – ответил Луна, изумленно окидывая взглядом длинный черный корпус автомобиля. Лимузин стал привлекать внимание прохожих, которые, останавливаясь, с удивлением узнавали нас с Габриелем.

– С меня поездка, – напомнила я Габриелю. – Могу подбросить, куда пожелаешь.

– Только не сегодня, – ответил он, улыбаясь. – Ловлю на слове.

После чего шепнул мне, легко поцеловав в губы:

– Не хочешь узнать, как называется моя новая песня?

Я уставилась на него, рот все еще покалывало от мимолетного поцелуя.

– Она называется «Никки».

А потом он ушел, растворился в толпе зевак, собравшихся вокруг нас.

Глава двадцать третья

Карл помог вытащить коробки из лимузина. Входя в лифт, я подумала, что в пентхаусе никого нет. Было девять вечера. Лулу, скорее всего, где-нибудь пропадала. Не сидеть же ей одной дома, в самом деле. Можете представить мое удивление, когда я вышла из лифта и услышала чей-то голос.

– Никки! – На массажном столе в центре гостиной смутно виднелась фигура Лулу, почти полностью покрытая белой простыней. Сурового вида женщина в белой униформе разминала ей плечи.

– Ой! – от неожиданности вырвалось у меня. – Привет.

– Привет, – ответила Лулу, приподнимая голову. – Кстати, забыла представить нашу домработницу, Катерину. Катерина, это не Никки, они поменялись душами, и теперь Никки совсем другая. Хотя по-прежнему отзывается на старое имя.

Выслушав сие умное объяснение, Катерина уставилась на меня.

– Не мисс Никки? – спросила она с сильным восточноевропейским акцентом.

– Нет. То есть да, но не она, – кивнула Лулу.

– Конечно, да, Лулу, – раздраженно произнесла я. – Просто я никого не помню. У меня амнезия. Привет, Катерина.

Катерина еще какое-то время не сводила с меня глаз. Затем, пожав плечами, продолжила массаж.

– Вот что, девочки, – проговорила она, сильно коверкая слова, – знаю я ваши шуточки.

– Вообще-то сегодня была твоя очередь, – призналась Лулу. – Но я ездила в студию по поводу моего диска и вернулась еле живая. Они хотят, чтобы я спела две песни, от которых отказалась Линдси Лохан (так я и поверила!), а я сижу там вообще никакая после вчерашнего. Прикинь, я, наверное, штук пятнадцать мохито выпила и умяла целую упаковку шоколадной карамели. И тут я поняла, что только Катерина сможет вышибить из меня лишние калории. Да, чуть не забыла: Брендон раз сто звонил. Говорит, что мобильный у тебя выключен и все звонки переведены на голосовую почту. Чего телефон не включаешь? Брендон ужасно переживает из-за вчерашнего. Хочет взять у отца самолет и повезти нас на Антигуа. Такие вещи он делает, только когда ему реально за что-то стыдно. Советую принять к сведению. И еще: я заперла Кози в своей комнате – кидалась на меня, как ненормальная. Просто кошмар какой-то.

Поставив коробки, я отправилась в спальню Лулу. Когда я распахнула дверь, вылетевшая оттуда Козабелла запрыгала вокруг меня с радостным лаем. Из ее открытой пасти смешно свешивался язычок. Я сгребла ее в охапку и, вернувшись в гостиную, уселась на ближайший диван. Кози благодарно лизала мое лицо.

– Она сегодня гуляла, – сообщила Лулу, снова приподнимая голову. – Карл выходил с ней. Я ее покормила. Боже, что у тебя с лицом?

– А что с ним? – ошарашенно спросила я, глядя поверх пушистой собачьей головы.

Лулу скатилась с массажного стола и, прикрываясь простыней, деловито подошла ко мне. Наклонившись вперед, она легонько провела ногтем по моей щеке.

– Ай, ты что, с ума сошла? – вскрикнула я, отстраняясь.

Посмотрев на свой ноготь, Лулу заявила:

– Я так и знала. У тебя кожа сохнет. Чем ты пользуешься?

– Господи, – ответила я, все еще держась за щеку. – Спасибо, конечно, за помощь с Кози, но нельзя же вот так подскакивать и царапаться.

– Чем. Ты. Пользуешься. Говори! – допытывалась Лулу. Она поднесла палец к моим глазам, показывая отслоившийся кусочек кожи.

– О боже, – простонала я. – Мылом. Чем же еще?

Лулу с ужасом посмотрела на меня:

– Мылом? Ты умываешься мылом?

– А чем, по-твоему, надо умываться?

Лулу затрясла головой. Потом она скомандовала домработнице:

– Катерина, халат. У нас возникла проблема, которую надо решить немедленно.

Катерина передала ей халат. Придерживая простыню в стратегических местах, Лулу надела его, после чего ставшее ненужным покрывало полетело на пол.

– Слушай, ты меня пугаешь. Оставь мое лицо в покое. Какая разница, чем умываться?

– Я, конечно, извиняюсь, – ответила Лулу, – но Никки Ховард отдала тебе свое тело в безвозмездное пользование. Считай, подарила! С условием, что ты будешь о нем хорошо заботиться.

– А я что, не забочусь? Питаюсь только тофу и уродским зеленым чаем. Потому, что от всего остального меня теперь тошнит! – вспылила я.