– Что-что ты сказала про чирлидерство? – забеспокоилась мама. – Фрида, нам надо поговорить...

Пока мама читала лекцию о том, как до тысяча девятьсот семидесятых годов девочек в школе не допускали к занятиям спортом и им оставалось лишь подбадривать спортсменов, что и дало рождение чирлидерству, сестра испепеляла меня взглядом, означающим «я тебе еще отомщу». Без сомнения, Фрида отыграется на открытии гипермаркета «Старк». Увы, я несильно ошиблась. Правда, того, что произошло, не ожидал никто.

Глава третья

Фрида оказалась права в одном – Габриель Луна действительно отличный автор-исполнитель песен и, надо отдать ему должное, внешне очень даже ничего. И действительно не смахивает на инкубаторского мальчика с канала Эм-ти-ви, от которых раньше тащилась Фрида. Ни подведенных глаз, что сейчас так модно среди певцов, ни татуировок я на Луне не заметила. Разглядеть его мешала собравшаяся вокруг сцены толпы. Даже одет Габриель был по-человечески: в скромной рубашке и джинсах. Слегка взъерошенные и чуть длинноватые темные волосы (хотя до Кристофера ему, конечно, далеко) очень контрастировали с пронзительно синими глазами. (На самом деле, я особо не рассматривала.) Прическа ему очень шла.

Луна покорил меня потрясающим вокалом и непередаваемым британским акцентом. Глубокий и богатый тембр его голоса одинаково хорошо звучал и в задушевных, и в энергичных песнях. Небольшая сцена, где выступал Габриель, находилась между секциями «Бродвейские мелодии» и «Звуковая дорожка» гипермаркета «Старк». Покупатели, которые пришли сюда за дешевыми дисками, невольно останавливались, заслушавшись пением.

Габриель начал с быстрой танцевальной композиции, открывающей его новый альбом. Должна признаться, мелодия была довольно зажигательная. Я даже стала пританцовывать на месте, но очень незаметно, а не то Кристофер (который тоже пошел туда с нами) обязательно отпустил бы какой-нибудь язвительный комментарий. Затем Луна сменил электрогитару, на которой он себе аккомпанировал, на акустическую, и, присев на высокий табурет, запел вторую песню.

По правде говоря, не только Фрида впала в блаженный экстаз под музыку Габриеля. Я изо всех сил старалась не вести себя, как экзальтированная маленькая девочка. Впрочем, именно такие персонажи и окружали меня со всех сторон. Сладостный транс продолжался ровно до тех пор, пока не пришло время занимать очередь за автографом. Пробуждение оказалось довольно жестким: мы были зажаты в толпе тринадцати- и четырнадцатилеток в сверкающих стразами джинсах с низким поясом (в точности как у Фриды). Все они судорожно сжимали в руках по клочку бумаги, где значилось имя, которое Луна должен будет написать на очередном диске... а также номер мобильного телефона: вдруг он заинтересуется.

– Да не смотрит он на тебя, – убеждала я Фриду, стоя в километровой очереди (я еще не успела сказать об этом?) за автографом.

– Нет, смотрит, – заспорила сестра, заметив, что Габриель помахал рукой. – Прямо на меня!

– Да нет же, – сказал стоявший поблизости Кристофер. Как настоящий друг он пришел сюда, чтобы морально поддержать меня, ну и, конечно, заглянуть в секцию электроники. Там продавалась новинка: портативная игровая приставка «Старк» с таким большим экраном, что можно смело играть в тактические игры, не боясь ослепнуть. К тому же это чудо техники стоило меньше ста баксов. Мы с Кристофером, конечно, понимали, что деятельность «Старка» никакой критики с этической точки зрения не выдерживает, но игнорировать демпинговые цены было выше наших сил.

– Он пялится туда. – Кристофер показал наверх. Задрав головы, мы увидели свисавший с потолка плоский экран. Изображение Никки Ховард на ядовито-розовом фоне время от времени покачивалось от грохота рок-музыки. Ее холодную красоту подчеркивали вечернее платье из тончайшей материи и туфли на нереально высоких шпильках. По всему магазину мельтешили десятки, может быть, даже сотни экранов, на каждом из которых на Никки Ховард было надето все меньше и меньше. Гипермаркет соблазнял покупателей новыми линиями женского белья и косметики, которые в следующем году будут предлагаться только в магазинах всемирной сети «Старк».

–  Небось гадает, есть ли на ней хоть что-нибудь под платьем, – пошутил Кристофер.

– Габриель не рассматривает женщин в качестве сексуального объекта, – презрительно фыркнула Фрида, мельком глянув на экран. – Я точно помню, что он говорил об этом в интервью. Луне нравятся умные девушки.

Услышав смелое предположение, что у Никки Ховард есть мозг, я чуть не облилась «Старк-колой». Фрида продолжала тараторить:

– Она умница! Назови, кто еще, кроме Никки, в свои семнадцать может похвастать таким количеством контрактов? Причем начинала она с нуля. С нуля! Это же известный факт! Вы хоть чем-нибудь еще интересуетесь, кроме своих идиотских видеоигр?

Ее бубнеж перекрывался высокими децибелами рока (несмотря на громкость, музыка была неплохая, ведь ее сочинил Габриель) и тонул в мешанине голосов посетителей. И слава богу – слушать Фридины монологи о нашей с Кристофером разобщенности с остальными ровесниками никаких сил не хватит.

Впрочем, далеко не все оказались здесь из-за Габриеля Луны. Многие пришли по совершенно другой причине: сорвать запланированные на день открытия мероприятия. Каждые пять минут охранники вышвыривали за дверь очередного представителя «линии сопротивления». В отличие от остальной публики дебоширы выделялись военной формой, майками с надписью «Мы за чистоту окружающей среды» и пейнтбольными ружьями, торчащими из-под плащей. Основной их мишенью были экраны. В итоге на многих изображениях Никки Ховард (в «стратегических» местах тела) красовались огромные растекшиеся пятна желтой краски. Короче говоря, дурдом. А значит, Фрида в своей родной обстановке. В адреналиновом экстазе сестра строчила эсэмэски друзьям, описывая, какие события они сейчас пропускают, и фотографировала на телефон.

– И в отличие от вас Луна – человек высокой духовности и глубокого интеллекта. У нас с ним много общего, – заметила Фрида. Она направила телефон в сторону Габриеля, хотя с такого расстояния тот наверняка выглядел как расплывчатое пятно.

Я чуть не захлебнулась «Старк-колой».

– Да, много! – настаивала Фрида. – Хотя я, в отличие от некоторых, не ковыряюсь целыми днями в учебниках. И вообще, Габриель считает, что у настоящей женщины должно быть большое сердце, а не грудь!

– Ага, – язвительно ответила я, – ты еще скажи, что Габриель будет общаться скорее с какой-нибудь уродиной, чем с Никки Ховард.

Кристофер расхохотался в ответ на мою реплику, хотя, произнося ее, в глубине души я надеялась, что такое возможно. Моя сестра не оценила шутку.

– Я себя уродиной не считаю, – выдавила она, оскорблено глядя на меня.

– Да ты что? – Я изумленно уставилась на Фриду. – Я не имела в виду тебя. – Но было уже поздно: она обиделась.

– Нечего равнять меня по себе, – сухо произнесла Фрида. – Я, по крайней мере, работаю над своей внешностью.

– Ты о чем вообще? – возмутилась я.

– Ну на кого ты похожа? – вздохнула она.

Я оглядела себя. Признаю, мне далеко до таких икон стиля, как намазанная автозагаром Никки Ховард, вся из себя на шпильках и в бикини, или Уитни в кокетливой юбке и откровенной маячке. Вот скажите, что такого ужасного в джинсах, толстовке с капюшоном и кедах?

Фрида не замедлила с ответом:

– Тебя же с парнем запросто перепутаешь! Зачем маскировать фигуру, которая, может быть, очень ничего, только никто об этом никогда не узнает?! А волосы? Максимум, на что ты решилась, – собрать их в хвост! Так носили, между прочим, шесть лёт назад! Я хотя бы пытаюсь выглядеть симпатично.

Я почувствовала, как краснею. Одно дело, когда тебя просто отчитывает младшая сестра, и совсем другое – когда это происходит на глазах у парня, к которому ты неравнодушна с седьмого класса.

– Ах, извини, пожалуйста! – Что я потеряла в этом дурацком магазине? Почему должна толкаться в километровой очереди за автографом певца, пусть и симпатичного, но о котором узнала только сегодня утром? Сейчас с удовольствием сидела бы у компьютера, соревнуясь с Кристофером за шестидесятый уровень в «Джорниквесте». И в редкий выходной день, когда я отдыхаю от школьного ада, мне совсем не улыбалось выслушивать подобного рода нотации. – Оказывается, я должна соответствовать каким-то стандартам красоты, которые навязывает ходячий ксерокс супермодели?

Кристофер расхохотался.

– «Ходячий ксерокс» – это пять! – похвалил он, и я почувствовала, что снова краснею. На сей раз от удовольствия.

Как же, Кристофер оценил мою шутку. Да... Далеко я продвинулась в наших с ним отношениях. Печально, ничего не скажешь.

– Ладно тебе, Фрида, – вступился за меня Кристофер. – Эм выглядит нормально.

Он сказал, что я выгляжу «нормально»! Я была на седьмом небе от счастья. В принципе, «нормально» – не самый изысканный комплимент, но в устах Кристофера это прозвучало как высшая похвала. Я пребывала в полнейшей эйфории.

– По крайней мере, она не похожа на силиконово-акриловую куклу, в отличие от Ховард. – Кристофер кивнул в сторону экрана, висящего над нашими головами.

– Вот так-то! – гордо произнесла я.

Фрида не обратила на наши слова ни малейшего внимания.

– Чтоб вы знали, – отчеканила она, – Никки Ховард добилась всего в жизни только благодаря своей настойчивости. Она одна из самых молодых супермоделей. Никки и ее друзья...

– Та-а-ак, начинается... – Я закатила глаза. – Сейчас будет лекция про ДН.

– Что за ДН? – осведомился Кристофер.

– ДН расшифровывается как «друзья Никки». В соответствии с последней статьей любимого Фридиного журнала. А еще там написано, что за Никки Ховард всегда таскаются ИСИ.

– Господи, что еще за ИСИ такие? – Кристофер выглядел совершенно сбитым с толку. Любой некомпьютерный термин зачастую повергал его в ступор. Что и послужило причиной разобщенности Малоуни с остальными ребятами в школе (это, разумеется, мне только на руку).

– Ничего особенного. Лица, которые все время в центре внимания светской хроники. Причем они известны лишь своей известностью, – объяснила я ему. – У них нет ни единого таланта, который мог бы их прославить. Такая, знаешь, золотая молодежь, мажоры, как, например, периодический приятель Ховард – Брендон Старк. – Я пребывала в прекрасном настроении после комплимента, поэтому голосом профессиональной телеведущей продолжила выкладывать подробности: – Девятнадцатилетний сын миллиардера, владельца сети гипермаркетов «Старк» Роберта Старка. Еще среди ИСИ встречаются завидные невесты, типа семнадцатилетней дочки Тима Коллинза, Лулу. Того самого Коллинза, который снял фильм по мотивам «Джорниквеста».

Кристофер вылупился на меня:

– Тот мужик, который завалил фильм?

– Он самый. А его Лулу как раз в категории ДН.

– Слушайте, ну сколько можно исходить желчью, а? – взмолилась Фрида. – Прямо все вокруг придурки, одни вы умные.

– Ничего подобного! Речь не об игре, а о фильме «Джорниквест», который с треском провалился. – Кристофер скомкал пустой пакетик из-под сухариков «Старк», содержимое которого успел опрокинуть себе в рот. Он распихал по карманам широких джинсов неимоверное количество бесплатных сухариков, которые собирался съесть в ближайшее время. Командир не терпел фаст-фуда в доме.

– Вас хоть что-нибудь еще интересует в жизни? – взвыла Фрида.

– Музыка, – отозвалась я, прислушавшись к рвущемуся из динамиков голосу Габриеля. – Мне, например, нравится музыка. В частности, вот эта песня.

– Чего ты врешь-то! – набросилась на меня Фрида. – Назови хоть одного любимого поп-музыканта. Только не из тех жутких металлистов, которых слушает Кристофер.

– Одного любимого поп-музыканта? – Я задумалась. – Пожалуйста. Например, Чайковский.

– Отличный ответ, – со смехом похвалил Кристофер. – А я добавлю Малера. Тоже парень ничего.

– Нет, он слишком мрачный, – возразила я. – Бетховен.

– Клевый чувак! – воскликнул Кристофер, подняв пальцы в жесте рокерского салюта. – Бетховен – это круто!

– Я больше не могу! – простонала Фрида, закрывая лицо ладонями.

– Да ладно, – улыбнулась я, шутливо поддев ее локтем. – Тебе и стоять-то рядом с нами стыдно, а?

– Не то слово! – пробормотала она. – Даже не представляешь, до какой степени. Вы же постоянно глумитесь над всем, что нравится нормальным людям. К примеру, над Никки Ховард и ее друзьями.

В следующее мгновение, как будто вызванная словами Фриды, неподалеку появилась сама Никки Ховард в окружении свиты. Однако сестра ничего не заметила, так как все происходило за ее спиной. Фрида настойчиво продолжала перечислять достоинства Никки: