– Да вы что? Неужели? – хохотнул веселый усатый таксист, выходя из машины. – Или хочешь со мной этим удостоверением расплатиться?

– Нет… Нет, конечно. Просто меня предупредили, что могут на вокзале удостоверение спросить. Вот я и…

– Нет, нам удостоверение не нужно. Зачем нам удостоверение? – подделываясь под голос маленького итальянского пройдохи из кинофильма «Формула любви», на которого, кстати, очень был похож, нежно спросил водитель. И для достоверности прибавил: – Нам ни кузнеца, ни удостоверения не нужно…

– Ой… – испуганно шарахнулась от него Соня. – Нет, я лучше на другой машине поеду…

– Да ладно! Чего испугалась-то? Пугливая какая! Садись давай, поехали. Что за девки пошли, шуток совсем не понимают…

– А потом, когда на улицу Строителей приедем, сразу в аэропорт. Так можно?

– Да хоть на Северный полюс! Поедем, конечно! Семь тысяч это будет стоить!

– Сколько?! – ахнула Соня, удивленно вытаращив на него глаза. – Да вы что?! У меня столько нет…

– Хм… А сколько у тебя есть?

– Я… я только две могу…

– Так. Свободна. За твои две тысячи, матушка моя, тебя здесь только матом покрыть могут, да еще и стольник сверху потребуют. За трехэтажное качество. Ты хоть понимаешь, куда приехала-то?

– Да-да… Конечно… Конечно, я все понимаю… Извините…

Она быстренько отошла от него в сторонку, втянув пристыженно голову в плечи и изо всех сил стараясь не заплакать. Внутри тут же поднялась испуганная сумятица, да еще и холодный ветер продувал до костей, не давая сосредоточиться на возникшей проблеме. Вот всегда с ней так бывает в критических ситуациях. Вместо того чтоб встряхнуться да с духом собраться, начинает сумятицу в себе ступой толочь, отчего она только больше становится.

– Ладно, садись, поехали, – услышала она за спиной сердитый голос «итальянского пройдохи». – Чего я, изверг какой, что ли? Стоит, главное, дрожит, как щеня без мамки. У тебя мамка есть, а, селянка? – снова перешел он на смешной голос киношного Маргадонта. – Иль ты сиротой будешь?

– Ага. Сиротой, – сглотнув слезы и почему-то улыбнувшись, подтвердила Соня.

– Ну, тогда тем более – поехали. Садись, а то совсем замерзнешь!

Город открылся сразу, будто сам радостно вылетел навстречу машине. Чистый, белый, красивый. Высокие дома-свечки меж аккуратных газонов весело рвались вверх, словно заигрывали с холодным северным небом. Вообще, Соне показалось, весь он был похож на квартиру после шикарного ремонта, в которой поначалу даже жить жалко – красоту испортишь. Хотя, если честно, она сроду таких квартир живьем и не видела, чтоб с шикарным ремонтом. Так, представилось просто…

– Ой, да у вас тут осень вовсю! – с удивлением рассматривала Соня желтый от осыпавшихся листьев бульвар, мимо которого они ехали.

– Да не вовсю, а уж кончилась практически. У нас тут весна, лето да осень короткие. Не успеешь и пожить нормально, как сразу в снег. И никакой тебе радости. Хотя в этом году лето было подлиннее обычного, ничего не могу сказать. И даже осень поздновато пришла…

– Не пришла – привели… – задумчиво проговорила Соня, откинувшись на спинку сиденья.

– Что? Не понял… Кого привели?

– Да стихи такие есть у Ахматовой…

Вот она, плодоносная осень!

Поздновато ее привели.

А пятнадцать блаженнейших весен

Я подняться не смела с земли…

– Ух ты! – восхищенно глянул на нее водитель. – Смотри, прямо наизусть шпарит! Ну-ка, давай еще чего-нибудь сбацай!

– Нет. Не буду я… бацать, – покраснев, отвернулась она к окну. – Извините, у меня это случайно вырвалось…

– Ну, не хочешь, не надо, – покладисто согласился парень. – А тебя что, и впрямь сюда в командировку заслали?

– Да нет, мне сестру отсюда забрать надо.

– Как это – забрать? А сама она что, не может уехать?

– Не знаю… Говорит, не может. Говорит, у нее с мужем проблемы какие-то. У нее муж бизнесмен, богатый очень.

– И как нашего мужа зовут?

– Вадим Орлов. Слышали про такого?

– У-у-у… – непонятно протянул водитель, то ли насмешливо, то ли уважительно. Потом глянул на нее искоса, проговорил тихо: – Черт меня дернул связаться… Да еще и даром практически. Во идиот…

– Так вы меня подождете у подъезда? – обеспокоенно повернулась к нему Соня. – Я только через домофон сестре сообщу, что приехала, и она сразу выйдет. Она быстро выйдет! Вы не оставляйте меня здесь, пожалуйста!

– Да ладно, все с тобой понятно. Чего уж теперь. Подожду, конечно. Номер дома какой? Вон, за тем перекрестком, и будет твоя улица Строителей.

– Тридцать шесть! Дом номер тридцать шесть! А квартира номер двадцать три! Это первый подъезд должен быть.

Нет, определенно мир в последние дни благоволил к ней! Будто смягчилось все враждебное человеческое сообщество в едином порыве, выслало к ней своих лучших представителей в лице соседки Веры Константиновны, Славика, Ивана, теперь еще и вот этого шутника таксиста… Или это так, маленькая для нее поблажка, вроде простого везения? Старенький ангел поднапрягся, взмахнул негнущимися крылами, и неизвестно, на сколько сил у него хватит держать их распростертыми? Тяжело ему, наверное. Устал. Да и ей самой тоже бдительности терять не стоит. Только потеряешь ее, чуть расслабишься, а человеческое дружное сообщество тут же и даст враждебностью, как ножом, под дых…

Викин голос в домофоне прозвучал сразу – не успела Соня палец от кнопки отпустить. А через три минуты дверь подъезда открылась, и вышла к ней сама Вика. Соня вздрогнула от неожиданности – это была Вика, конечно же Вика! И в то же время будто и не она… Что-то неуловимо изменилось в облике ее сестры – в посадке головы, во взгляде, в улыбке, наконец. Если честно, она ей даже не улыбнулась, просто губы растянула в коротком мимическом жесте, и все. Привет, мол.

Соня сунулась было обнять ее, но Вика тут же отстранилась, даже шарахнулась от нее испуганно. Потом спросила коротко и чуть хрипловато:

– Где такси?

– Да вон стоит, прямо у обочины… Ты чего, Вик?

– Пойдем скорее. Потом объясню. Сумки у меня возьми, Сонь…

Она сунула ей в руки две большие пухлые сумки и тут же ухватилась руками за спящего в «кенгурушке» у нее на животе карапуза. Соня видела племянника впервые, склонилась к его розовому личику, умильно выпятив губы, но поцеловать не успела – Вика тут же сорвалась с места, на полусогнутых ногах рванув к такси. Соня едва за ней поспевала – сумки были достаточно тяжелыми. И в такси она повела себя странно. Прижимая ребенка к себе, все оглядывалась назад, будто ожидая погони.

– Вик, у тебя, по-моему, мания преследования… Ну чего он тебе может сделать, ты что? Это же и твой ребенок тоже!

– Ти-хо! – сквозь зубы страдальчески простонала Вика, указывая ей глазами на водителя. – Я прошу тебя, помолчи, Сонь… Слушай, а ты Томку предупредила, чтоб она… Ну, чтоб про адрес твой новый помалкивала…

– Нет. Не успела еще. Да она вообще куда-то пропала, Вик! Звоню ей, звоню, а она не отвечает! Трубку, наверное, не хочет брать. Ой, а со мной тут такое было, я тебе потом расскажу!

– Да-да. Конечно, – будто ее совсем не слушая, снова лихорадочно повернула Вика назад голову. Потом, обратившись к водителю, произнесла просяще: – А можно побыстрее, пожалуйста?

– А что, опаздываем? – деловито осведомился тот, глянув на нее в зеркало заднего вида.

– Вика, успокойся! – сама заражаясь ее нервозностью, рассердилась Соня. – У нас самолет только через четыре часа, еще в аэропорту досыта насидимся!

– Помолчи, я сказала! – вдруг змеей зашипела на нее Вика, сделав страшные глаза.

Соня даже отпрянула от неожиданности, почувствовав, как проткнул ее насквозь заряд Викиного животного страха-раздражения, как он остался и удобно устроился у нее там, в «помойном контейнере», вытолкнув наружу короткие слезы обиды. Она изо всех сил постаралась их сглотнуть, отвернулась к окну и впрямь замолчала, до крови закусив губу. Ладно бы еще чужое раздражение в себя принимать, это еще не так обидно, но когда от сестры прилетает… А за что, собственно? За то, что она, бросив все, за ней примчалась? За то, что в долги залезла? За сестринскую свою любовь и преданность?

До самого аэропорта она так и просидела, глядя в окно и накуксившись. И Вика тоже молчала, застыв в своем непонятном напряжении. Когда приехали, выскочила торопливо из машины, огляделась лихорадочно и, бережно прижимая к себе ребенка, помчалась в открытые двери здания аэропорта.

А денег с Сони таксист не взял. Глянул исподлобья, мотнул насмешливо головой – убери, мол. Потом произнес грустно:

– Странная все-таки ты какая-то… То ли совсем убогая, то ли, наоборот, шибко умная… Так и не понял я.

– Да ни то и ни другое, – так же грустно ответила ему Соня. – Я и сама, если честно, иногда не понимаю… А вот про тебя я все поняла! Ты – добрый! Спасибо, что помог! А то бы я совсем растерялась.

– Телефон-то свой оставишь?

– Зачем? – удивленно уставилась на него Соня.

– Да сам не знаю. Говорю же – странная ты. Что-то есть в тебе такое… Не знаю я! Объяснить не могу. Вот смотрю на тебя – и будто беспокойство в душе ворочается. А может, и впрямь позвоню когда? Иль в гости соберусь… Так что, дашь телефон?

– Ой, а у меня нет телефона…

– Что, совсем? И мобильного тоже нет?

– Нет…

– Да ладно! Гонишь, наверное! Не хочешь телефон давать, так и скажи!

– Нет… Честное слово, нет!

– Хм… Это у тебя принцип такой, что ли? Чтобы без мобильника жить? Я слышал, такие придурки теперь часто встречаются…

– Да нет у меня никаких особенных принципов, – виновато пожала плечами Соня. – Просто так получилось, что нет у меня ни домашнего телефона, ни мобильника…

– Ну да. Я и говорю – странная ты. Как хоть зовут-то тебя?

– Соня. А тебя как?

– Иван…

– Как?! – тихо охнула Соня, вспорхнув ладошками к губам. – Иван?!

– Ну да… А что тут особенного, не понял? Имя как имя…

– Да нет, что ты! – вдруг счастливо рассмеялась она. – У тебя просто замечательное имя! У тебя, знаешь ли, самое расчудесное имя на свете! Это ж надо – Иван…

– Нет, точно убогая, – глядя на нее удивленно, пожал плечами парень. – Ладно, иди давай, а то замерзнешь. Вон сеструха твоя уже беспокоится, руками машет… Такая же, как и ты, видно. Не в себе немного. Счастливого пути. Связался я с вами, только настроение испортили…

Сердито хлопнув дверкой, он уселся на свое водительское место, рывком рванул машину с места. Соня помахала ему вслед, подняла с асфальта тяжелые Викины сумки, быстро пошла к дверям аэропорта, которые разъехались перед ней стеклянно, гостеприимно и вежливо. Из-за газетного киоска тут же выскочила Вика, схватила ее за рукав, потащила куда-то в сторону:

– Соня, Соня, скорей… Я уже тут присмотрела, где мы можем спрятаться…

Потом, уже в самолете, когда Вика, немного расслабившись, рассказала ей обо всех своих замужних злоключениях, Соне и самой стало стыдно за свою обиду там, в машине. Она даже ничего сказать ей не могла. Просто пялилась удивленно да по плечу гладила.

– Понимаешь, Соньк… Он сразу будто изломал меня всю. Вынул душу и по стене размазал, как вонючего клопа. Поначалу мне просто стыдно было, а потом, потом… Я даже не знаю, как теперь жить буду после всего этого! Я и полюбить-то теперь больше никого не смогу по-настоящему…

– Ну что ты, Вика… Ты полюбишь, обязательно полюбишь! Все уже позади, Вика… Успокойся…

Сашенька мирно проспал на руках у Сони всю дорогу. И в машине спал, пока они из аэропорта домой ехали. Вика разглядывала в окно родной город, то улыбалась, то вздрагивала озабоченно, по привычке оглядываясь. Даже когда открыла дверь Сониного подъезда, бдительно посмотрела по сторонам.

– Ой, погоди, Вик, я к соседке заскочу! Я ж у нее ключи оставила, когда уезжала! – передала ей на руки Сашеньку Соня. – Погоди, я сейчас…

Вера Константиновна, открывшая ей дверь, сначала поздоровалась радостно, а потом развела руками:

– Ой, Сонечка… А ключи Томочка еще вчера вечером забрала…

– Да? А где она? Дома?

– Нет. Нету ее. Она поздно придет. У нее дома неприятности какие-то. И вообще, она странная была. Заплаканная вся и с синяком под глазом. Я спросила ее, в чем дело, а она только рукой махнула…

– С синяком?! Томка – и с синяком? – удивленно переглянулись сестры.

– Ну да. Огромный такой синяк, и весь глаз заплыл. Ой, да вы с ребеночком… Да вы проходите, Сонечка! Не ждать же вам ее в подъезде до вечера! Проходите, я как раз и пирог в печь приставила… Есть хотите с дороги? А ребеночка вон там можно уложить, в моей комнате. Славик! – громко прокричала она в глубину квартиры. – Славик, помоги девочкам раздеться! Да оторвись ты от своего компьютера, ради бога! Будь ты человеком, в конце концов!

Быстро умывшись с дороги и покормив Сашеньку, Вика отправилась с ним в комнату Веры Константиновны – спать укладывать. Соня помогала доброй хозяйке на кухне – вместе они достали даже на вид уже вкусный пирог из духовки, заварили чай, расселись за столом в ожидании.