– Я все готов признать, – заявил он, посмеиваясь. – Но неужели правда непременно должна противоречить красивой истории?

17

Проходя в третий раз по той же темной, безлюдной площади, Нелли окончательно убедилась, что безнадежно заблудилась. Похоже, что она все время ходит кругами.

Ночная Венеция была идеальным местом для того, чтобы заблудиться. И Нелли, с ее наклонностью автоматически выбирать неверное направление, была идеальной жертвой. Она растерянно остановилась перед обведенной красным цветом табличкой с названием улицы на выцветшем фасаде, пытаясь мысленно реконструировать путь, который ее сюда привел. Она обошла по периметру маленькую площадь, освещенную единственным фонарем, вытащила из сумочки план города и попыталась отыскать на карте названия улочек, отходивших от этого кампо. Но то ли они не были там отмечены, то ли у Нелли не хватало ума, чтобы их найти. Обескураженная, она присела на ступеньках крытого фонтана, который возвышался посредине campiello[100], как кротовая кучка, и вздохнула.

Не надо было после посещения Галереи Академии так долго рассиживаться и мечтать в ресторанчике у моста перед музеем! После вчерашнего посещения Ка-Реццонико ее снова потянуло к искусству. Перед тем как уйти на работу, Валентино при прощании спросил ее, побывала ли она в Академии.

– Непременно позвони мне, когда соберешься сходить туда, – сказал он. – Мне бы очень хотелось показать тебе несколько полотен с совершенно особенной судьбой. Ты уже видела картину Джорджоне «La tempesta»?[101] Загадочная картина, о которой написано много книг.

Нелли помотала головой. Она знала только одну картину под названием «Буря», но та принадлежала не Джорджоне. Тайна этой картины, висевшей в виде постера в одном из преподавательских кабинетов Сорбонны, была уже раскрыта и не принесла Нелли ничего, кроме неприятностей. Поэтому Нелли лишь нахмурила лоб.

– Ах, знаешь, я что-то не горю желанием смотреть на картины с изображением бури, – сказала она с невеселой улыбкой и добавила: – Неприятные воспоминания.

– Ты, как всегда, говоришь загадками, – сказал Валентино. – Но Джорджоне все-таки стоило бы посмотреть.

Гуляя по залам Академии, Нелли задержалась и перед картиной Джорджоне – своего рода пасторальной сценкой с ребенком и грозовыми тучами, освещенными вспышкой молнии. Что тут загадочного, Нелли с первого раза не уловила, но она не стала звонить Валентино, а кроме него, спросить было некого. Нелли решила не давать ложных надежд своему венецианскому другу, который наверняка с удовольствием показал бы ей еще один музей ради того, чтобы одержать свою маленькую победу. Хотя ей не хотелось думать об этом, но дело обстояло так – через пару недель она покинет Венецию, и, как ни симпатичен был этот Валентино, она вовсе не жаждала новых треволнений.

И вот она в одиночестве, умиротворенная, вся под впечатлением старинных художественных произведений, посидела за бокалом вина в ресторанчике вблизи моста Академии, расположенном у самой воды, наблюдая, как розовеет Гранд-канал в лучах заката. Солнце село в воду, едва наступил вечер, – на юге темнело раньше, чем в Париже. Потом Нелли еще полчасика побродила вокруг Академии и только тогда направилась домой в Сан-Поло.

Сначала она наслаждалась прогулкой по освещенным улочкам, время от времени останавливалась перед какой-нибудь витриной, в полной уверенности, что в общем и целом движется в правильном направлении. Надо было все время держаться правой стороны, и тогда ты в конце концов окажешься в Сан-Поло. На каждой развилке она выбирала направление, исходя из того, что ей подсказывало чутье, и это оказалось роковой ошибкой. Постепенно улочки становились все безлюднее, развилки попадались все чаще, витрины магазинчиков были наглухо закрыты спущенными жалюзи и уже не служили путеводными знаками. Нелли давно вышла за пределы оживленной части Венеции, но, когда она это наконец поняла, было уже слишком поздно.

Поскольку она не переходила на другую сторону канала, то, по-видимому, все еще была в районе Дорсодуро, но, возможно, это был уже Санта-Кроче. В лабиринте темных улочек и маленьких мостиков романтическая атмосфера вдруг улетучилась, и Нелли стало не по себе, она не находила никаких узнаваемых примет. От канала поплыл сырой туман, и она невольно поплотнее закуталась в плащ. Остальное довершила ночная тьма. В какой-то момент Нелли даже послышались позади чьи-то осторожные шаги. Сердце тревожно забилось. Но когда она резко обернулась, сзади никого не было.

Между тем было уже девять часов и стояла кромешная тьма. Когда она в третий раз вышла на то же самое кампо, у нее закралась странная мысль, что она попала в петлю времени, из которой нет выхода.

Расстроенная, Нелли остановилась и засунула в сумочку оказавшийся бесполезным план города. Она пересекла кампо и, ошеломленная, застыла перед входом в тупичок, заканчивавшийся глухой стеной. Фасады домов по обе стороны улицы чернели на фоне темного неба, проход между ними был такой узкий, что, казалось, можно коснуться их расставленными руками. Нелли нерешительно вступила в улочку и сделала несколько шагов, пока не очутилась перед глухой стеной, дальше которой некуда было идти.

Затем она посмотрела в сторону и увидела арку.

Нырнув под нее, Нелли неожиданно очутилась на полукруглой площади перед маленьким кафе, в окнах которого висели шелковые светильники, из которых лился золотистый свет. Это были те самые светильники Фортуни, которые так восхитили ее в «Сарацино».

Словно зачарованная, Нелли двинулась на их свет. Подняв взгляд, чтобы прочитать выцветшие буквы над дверью, она замерла в недоумении, а затем сердце ее сильно забилось.

Кафе называлось «Settimo Cielo».


Когда на второй день пребывания в Венеции Нелли в разговоре с Валентино сказала, что приехала сюда по следам своей бабушки, в этом была доля правды, однако она не ожидала, что ей, ведомой каким-то смутным предчувствием, откроется новый знак. Она и не искала никаких знаков, а просто брела наугад, заблудилась во тьме, и тут вдруг перед ней возникло это зачарованное кафе, и она прочла на нем те самые слова, которые в давние времена кто-то написал в бабушкиной книжке.

Il Settimo Cielo.

Разумеется, у нее тотчас же встала перед глазами выцветшая итальянская надпись в книжке Сильвио Тодди: «Noi… Il Settimo Cielo» – «Мы… Седьмое Небо».

Нелли почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

Может быть, эти слова были вовсе не выражением высшего счастья, как она думала, а указывали на конкретное место, а именно на это кафе? Неужели ее бабушка сидела в этом самом кафе, где у нее была назначена встреча с незнакомцем, оставившим в книжке эту едва различимую ныне надпись? Все вокруг стало вдруг каким-то нереальным. Но в таком городе, как Венеция, немудрено встретиться с потусторонними призраками.

Движимая любопытством, Нелли толкнула дверь.

Несколько темных деревянных столиков, пол, выложенный красноватыми каменными плитками, высокий книжный стеллаж у левой стены, напротив двери стойка, за которой стоял бариста в длинном черном фартуке. Он неторопливо мыл бокалы, и когда на пороге появилась Нелли, то лишь коротко взглянул на нее. В витрине были разложены корнетти панини[102] и фокаччи[103]. Рядом на полочке стояло несколько упаковок с чипсами. А перед окнами слева от входа висели светильники, теплый свет которых озарял все помещение и на который как зачарованная сюда потянулась Нелли.

Она огляделась. Два столика были заняты посетителями; очевидно, это были местные жители, жившие по соседству, которые решили пропустить стаканчик вина; справа, в уголке возле бара, рядом с небольшой дверью, ведущей во внутренние помещения, сидел старичок с газетой, перед ним стоял бокал с граппой. Он читал газету, почти уткнувшись в нее носом, на глазах у него были толстые очки.

Сев за столик возле окна, Нелли заказала себе капучино и горячий панини. От долгих блужданий она устала и проголодалась. Но теперь она чувствовала, что зашла в надежную гавань. Сейчас она подкрепится, а потом попросит баристу рассказать, как ей добраться до дома. Надежная гавань – Нелли невольно улыбнулась.

В ожидании заказанного кофе и панини Нелли разглядывала стены, увешанные черно-белыми фотографиями и рисунками. За исключением книжных полок, на которых косо стояли или громоздились стопками книги, каждый сантиметр стен был занят фотографиями и картинами.

Только сейчас Нелли обратила внимание, что на всех снимках и рисунках были изображены воздушные шары. Старые монгольфьеры ярких цветов с веселыми пестрыми вымпелами или золотыми эмблемами, парящие над зелеными ландшафтами или голубыми морскими просторами. Картины маслом, акварели, гравюры – воздушные шары во всех вариантах. На некоторых фотографиях Нелли, казалось, узнавала киноактеров, бывших на пике славы в середине прошлого века. Они махали рукой из корзин воздушных шаров или позировали перед воздушным шаром в черных костюмах и широких юбках, на фотографиях красовались их автографы. Нелли не удивилась бы, если бы увидела на одном из снимков свою бабушку – она прекрасно вписалась бы в эту панораму картинок пятидесятых годов.

Среди них, в простенке между двумя окнами, обнаружилась даже фотография Кэри Гранта и Софи Лорен, поднимающихся на одном из воздушных шаров, размахивая бутылкой шампанского.

Поперек фотографии шла размашистая надпись: «Per nostro amico Giacomo» – «Нашему другу Джакомо».

Нелли удивилась. Очевидно, это кафе, в котором сейчас сидело несколько старичков, раньше было гламурным заведением, где любили бывать знаменитости и признанные красавицы. Но и теперь картинки старых монгольфьеров и лампочки, подвешенные на окнах, создавали в этом кафе, словно выпавшем из времени, необыкновенно поэтическую атмосферу. Даже не зная, какое отношение имела к нему галерея воздушных шаров, Нелли сразу почувствовала себя как дома в его уютной обстановке, где в воздухе витали запахи запыленных книг и свежемолотого кофе.

Бариста не спеша подошел к ее столику и поставил перед ней чашку капучино. Это был видный мужчина с твердо очерченным подбородком и морщинистым лбом, в волосах у него уже пробивалась седина. Он приветливо посмотрел на Нелли, и у нее на миг промелькнуло такое чувство, словно его лицо ей уже знакомо.

Едва она пригубила чашку с горячим напитком, как дверь распахнулась, впустив струю холодного воздуха. В зал торопливо вошел молодой человек в кожаной куртке. Нелли с удивлением смотрела на вошедшего.

Поверить невозможно! Это был Валентино Бриаторе.

Первой мыслью, которая мелькнула у нее в голове, было, что он шел за ней следом. Она сама не знала, возмущаться ей этим или гордиться.

– Откуда ты тут взялся? – не сдержалась она. – Подумать только! Ты, кажется, меня преследуешь?

Валентино высоко вскинул брови.

– С чего ты это взяла! – резко бросил он.

– Не случайно же ты сейчас появился! В этом кафе.

– Конечно не случайно, – ответил он спокойно. На губах у него показалась насмешливая улыбка.

Нелли встала.

– Ну знаешь ли! – начала она возмущенно.

– Чао, Валентино! – раздался громкий голос баристы.

– Чао, папа! – сказал Валентино и, не обращая внимания на Нелли, направился к стойке, чтобы поздороваться с баристой.

Нелли глядела на это, не веря своим глазам. «Чао, папа»? Наконец она сообразила, и щеки ее залились румянцем.

– О! – воскликнула она. – Господи, надо же!


– Ecco![104] И кто же кого тут преследует? – спросил Валентино, садясь к Нелли за столик. Он принес бутылку граппы и с легким звоном поставил на стол два бокала. – Это за счет заведения. Поклон тебе от баристы!

– Так, значит, это кафе принадлежит твоему отцу? – Нелли повернулась к человеку за стойкой и с улыбкой помахала в знак благодарности рукой.

– Все верно. – Валентино удобно прислонился к спинке стула. – Так что видишь – никаких причин подозревать, что тебя преследуют. Но как ты вообще сюда забрела? Уж не наводила ли ты справки обо мне и не решила ли меня тут выследить? – сказал он с ухмылкой. – Ведь «Settimo Cielo» расположено далеко не в центре туристических маршрутов.

– Ну знаешь ли, я же не придерживаюсь исключительно туристических маршрутов, – ответила Нелли.

– Ах да, я и забыл – ты ведь ходишь по следам своей бабушки.

– Ну да. – Нелли откашлялась.

Странно, что он это запомнил. Она задумчиво посмотрела на Валентино. В первое мгновение она даже подумала, не рассказать ли ему про надпись в книге. Но это было сложно сделать, не поведав всю историю целиком, включая кольцо, выгравированную на нем надпись, свою боязнь полетов, профессора, «Бурю», возможность аварии. Нет уж, спасибо! Это как ящик Пандоры, и Нелли не собиралась его открывать. Она покачала головой.

– Если честно, то я сегодня ходила в Академию.

– Без меня? – Карие глаза смотрели на нее с укором.