Валентино улыбнулся. И тут вдруг все лампы в окнах погасли, и маленькая площадь погрузилась во мрак.

Нелли испуганно вскрикнула, а затем рассмеялась.

– Что это было? – спросила она, но Валентино уже заключил ее в объятия.

– Это знак, – шепнул он, и его губы приблизились и коснулись ее губ.

Он крепко обнял ее, и она на миг поддалась, погрузившись в кокон тьмы и тепла, между тем как ее дыхание участилось, а в ушах зашумело.

– Но ты… ты же сказал, что чичисбей, – слабо запротестовала она.

– А разве я похож на послушного чичисбея? – спросил он, нежно убирая назад упавшую ей на лицо прядь, его глаза сверкали странным блеском.

Нелли всем телом ощущала, как бешено колотится его сердце.

– Нет, – прошептала она, закрывая глаза, когда их губы сомкнулись.


Кстати, целовался Валентино Бриаторе тоже не как послушный чичисбей. Его поцелуй был крепким и решительным, каким и должен быть поцелуй. За такими поцелуями забываешь окружающий мир.

18

Джакомо Бриаторе никуда не выезжал за пределы Венеции, но он был человек умный и с немалым жизненным опытом. И хотя в его жизни было немного любовных приключений, он, очевидно, знал, как завоевать сердце женщины.

– Если ты можешь добиться, чтобы она рассмеялась, ты добьешься всего, – сказал он однажды внуку.

Тому было тогда пятнадцать лет, и он обожал своенравную Тициану – рыжую девочку из своей школы, которую, как назло, нелегко было развеселить, тем более что она не любила смеяться из-за того, что у нее была щербинка в зубах. Валентино, напротив, считал ее щербинку особенно прелестной, и через несколько недель его неустанные старания увенчались успехом, со словами «так и быть» ему был дарован поцелуй, во время которого он с волнением и восторгом потрогал языком маленькую щелку между зубами Тицианы.

Все это происходило двенадцать лет назад. На своем пути он встретил нескольких женщин, многие из них с удовольствием смеялись над его шутками, некоторые упрекали его, что он ничего не принимает всерьез, но большинство не могло устоять перед его обаянием и легким, веселым нравом. С тех пор дедушкин совет всегда себя оправдывал. Но Элеонора Делакур оказалась крепким орешком.

Каждый раз, когда Валентино Бриаторе думал, что сделал очередной шаг на пути к успеху, девушка его мечты делала два шага назад, и этот странный танец, напоминающий грустное аргентинское танго, продолжался уже две недели с тех пор, как Нелли свалилась на него на Пьяцце и он безрассудно влюбился в эту девушку, которая вскружила ему голову так, как ни одна другая. Она смеялась, когда он ее смешил, но едва ему начинало казаться, что лед сломан, она вдруг становилась серьезной, начинала его избегать, не подходила к телефону и мыслями уносилась в неведомую даль.

Когда с наступлением полуночи в кафе «Settimo Cielo» сработал выключатель и лампочки Фортуни в окнах внезапно погасли, Валентино воспользовался счастливой возможностью и сделал то, о чем мечтал уже давно. Он поцеловал Нелли.

Он, конечно, понимал, что захватил ее врасплох, что она немного захмелела от граппы, начокавшись с ним в кафе. Но ее мгновенная растерянность быстро прошла, и тогда она прильнула к нему и ответила на его поцелуй.

С радостным трепетом он почувствовал, как податливы ее нежные губы, как сладок поцелуй. Тут не было ни тревожного волнения, ни осторожного примеривания друг к другу, все было правильно и по-настоящему, одно к одному, это был миг совершенного счастья.

Даже сейчас, стоило Валентино только вспомнить этот поцелуй, как у него внутри все затрепетало так, словно там одновременно вспорхнули все голуби Сан-Марко. Ему и раньше несколько раз доводилось влюбляться, но тут было совсем другое. Любовь, конечно, всегда приводит в восторженное состояние, и все же ему казалось, что ничего подобного он еще не испытывал.

После этого чудесного поцелуя, который дал ему надежду на большее, они рука об руку пошли пешком к ней домой по затихшим улочкам Сан-Поло. На маленьком мостике он остановился и набросил ей на плечи свою кожаную куртку, чтобы она не мерзла. А затем снова поцеловал ее, и тихий плеск волн в темной лагуне, набегавших на каменные стены, смешался с блаженными вздохами, вылетавшими из их уст, которые вновь и вновь сливались в долгом поцелуе.

Когда они подошли и остановились перед крепкой деревянной дверью старого дома на Калле-дель-Театро, Валентино поцеловал ее в последний раз, полагая, что этот поцелуй не последний, что она возьмет его с собой наверх в свою квартиру и что в эту ночь ее постель будет озарена звездным дождем, который обещает исполнение всех желаний.

Как же он ошибался!

Когда она отперла дверь и он, с сильно бьющимся сердцем, зарывшись лицом в ее волосы, шагнул было на порог, она обернулась и мягко его отстранила. И затем снова произнесла фразу, которую он ненавидел, потому что не мог понять ее смысла:

– Боюсь, что это не очень хорошая идея.

Он остановился как оглушенный, это было похоже на внезапное торможение на полной скорости, и не успел сказать ничего, например, что для них двоих это самая замечательная идея, какую только можно придумать, как она уже закрыла дверь у него перед носом.

Разочарованно постояв перед запертой дверью, он увидел, как в окнах загорелся свет. Он хотел было позвонить, но так и не сумел определить, какая из кнопок относится к ее квартире. Да и что толку? Она бы все равно не открыла.

Вскоре свет погас, и Валентино нехотя пошел домой. Он провел почти бессонную ночь, ненадолго забываясь в беспокойных снах, однако утром к нему снова вернулся оптимизм. Раз девушка позволяет себя целовать, значит не все потеряно! Воля двигает горами и в наше время, а Валентино если к чему и стремился, так это к тому, чтобы без остатка завоевать сердце этой девушки, и желательно навсегда, и ему не казалось, что «навсегда» – это чересчур сильно сказано. Он не мог себе даже представить – и эта мысль приходила ему все настойчивее и становилась все невыносимее, – что через каких-то две недели, точнее, через две недели и два дня, она просто исчезнет из его жизни. Этого ни за что нельзя было допустить!

Валентино, не садясь, решительно выпил одним духом чашку эспрессо, которую взял в кафе «Settimo Cielo».

Алессандро Бриаторе сочувственно посмотрел на сына.

– Ишь как тебя скрутило, – сказал он в своей обычной спокойной манере.

Валентино кивнул:

– Si, papa! Мне нужно кое-что обдумать.

Действительно, подумать было над чем.

Как выяснилось, всех его прежних стараний, его любезности, знаков внимания, дружелюбия и шуток, которыми он расцвечивал свои ухаживания, даже поцелуя, говорящего больше всех слов, было недостаточно, чтобы убедить синьорину Элеонору в том, что впредь ее место – рядом с Валентино Бриаторе. Для того чтобы завоевать сердце этой женщины, необходимо было придумать что-то покруче. Что-то великолепное и удивительное, чтобы она не смогла не влюбиться в него навеки. Все, что ему сейчас было нужно, это безусловное доказательство его любви.

Вспоминая с легкой тоской безмятежный вчерашний вечер, проведенный с нею в кафе, он невольно блуждал взглядом по окружающей обстановке, как будто где-то в «Settimo Cielo» скрывался ответ на его вопрос. В конце концов его взгляд зацепился за одну из картин, на которой была представлена парочка рядом с монгольфьером.

Валентино задумчиво посмотрел на нее, и тогда в его голове родилась идея, что такого он может сделать, против чего она уж точно не устоит.


– Пожалуйста, дедушка, постарайся вспомнить! Где может быть ключ?

Джакомо Бриаторе поджал губы и задумался. Он очень старался, хмурил лоб, сдвигал брови, несколько раз ущипнул себя за подбородок. Затем взглянул на Валентино и покачал головой:

– Ну никак не могу вспомнить. Я уже искал по всей квартире, но там, где я обычно прячу ключи, его не оказалось.

– Ну как же так, дедушка! Ты же должен знать, куда что кладешь.

– Почему это должен? – недовольно буркнул Джакомо. – Вот доживешь до моих лет, парень, тогда поймешь, как бывает.

Валентино, вздыхая, беспокойно заерзал на стуле. Он сидел в уголке за столом рядом с дедушкой, который, как всегда, с утра зашел в кафе «Settimo Cielo», и поневоле посвятил старика в свои планы.

– Смотри никому не говори, это должно оставаться в секрете, понимаешь? Никто не должен об этом знать. Никто! И самое главное – она.

– Дорогой мой, я хотя и забывчив, но из ума еще не выжил. Тебе понадобится пара помощников…

И они стали обсуждать, как все устроить. Для такой затеи времени оставалось маловато, а если не повезет, то в самый нужный момент могла подвести погода. Однако непредвиденным случайностям не под силу было заставить Валентино отказаться от своего великого плана. Он верил в удачу. И с чутьем хорошего драматурга выбрал для его осуществления совершенно особенную дату – четырнадцатое февраля, День святого Валентина, на который падали его именины, но главное, это был день, когда полагается дарить подарки даме сердца. А если тебя зовут Валентино и ты хочешь в этот день удивить свою возлюбленную таким сюрпризом, который затмил бы все другие подарки, то святой Валентин уж наверно возьмет тебя под свое благое покровительство.

Заметив, с каким восхищением Нелли разглядывала в «Settimo Cielo» воздушные шары, Валентино ни секунды не сомневался, что она будет в восторге от такого необычного подарка, и одновременно он собирался сделать ей предложение руки и сердца.

Оставалось только найти проклятый ключ. В последнее время дедушка все чаще стал забывать, куда он положил ту или иную вещь, но, кажется, старик не слишком из-за этого огорчался.

– Ты действительно стал забывчив, дедушка, – с укоризной сказал Валентино. – Не могу же я взломать дверь. Она железная. – Валентино в отчаянии схватился за голову. – Что же мне теперь делать?

– Да подари ей что-нибудь другое, – сказал дедушка, которому надоело выслушивать упреки. – Одну из лампочек Фортуни. Этим ты наверняка ей угодишь. Она же просто влюбилась в эти штучки, изготовленные старым Палладино. Может быть, твоя идея с монгольфьером совсем не так хороша, как ты думаешь. Кто знает, в каком состоянии сейчас эта старая вещь.

Джакомо Бриаторе не терпелось спокойно приняться за газету.

– Поэтому я и должен на него посмотреть, – не отставал Валентино. – Ну подумай еще!

Затем он спросил о том, о чем всегда спрашивают в таких случаях, в надежде, что поиски пойдут лучше, если старик мысленно перенесется в старые времена:

– Когда ты в последний раз пользовался этим ключом?

Джакомо Бриаторе только отмахнулся:

– Давно, много лет назад. Разве ж все упомнишь.

Откинувшись на спинку своей скамейки, старик поступил так, как часто поступают старые люди, когда не могут вспомнить, где лежит нужная вещь.

– Святой Антоний, – начал он молиться, – помоги же нам наконец найти проклятый ключ!

Крепко зажмурившись, он стал ждать, когда на него снизойдет просветление. Затем поднял указательный палец:

– Погоди-ка, погоди-ка! Сейчас вспомню… Я брал ключ, когда ты кончил школу и получил аттестат. Мы же с тобой тогда поднимались на монгольфьере, помнишь? А потом я лег в больницу из-за этой дурацкой операции на глазах. – Он вздохнул.

– Ты прав, – сказал Валентино, задумчиво пощипывая нижнюю губу. Затем его лицо озарилось улыбкой. – Ага! Я вспомнил, где ключ! – воскликнул он. – Наверняка он так и висит под каменным выступом в подвале. – Валентино взволнованно выпрямился. – Ну да! Я совершенно точно уверен, что он там висит на гвозде! Ты помнишь?

– Ну, что до меня, так я ничего не помню, – заявил Джакомо с выражением комического отчаяния. – Я готов был поклясться, что забрал тогда ключ с собой. – Он взялся за газету и кивнул внуку. – Чего же ты ждешь? Попытай свое счастье! – Он усмехнулся. – Обратный отсчет пошел.


На следующий день в полдень Валентино с довольным выражением на лице вышел на площадь Санто-Стефано. Для конца января день выдался на редкость солнечным, и несколько безумцев уже сидели на улице перед барами и на террасе ресторана, который выставил для них на улицу обогреватели. В конце площади стоял белокурый парень, играющий на гитаре. До Валентино доносились звуки песни «Volare»[108].

Валентино улыбнулся. Его затея начала обретать реальные очертания. Все было так же, как при реставрации старинных фресок или потолочной росписи. Для Валентино начало работы всегда было связано с чувством, что на этот раз он не справится и все испортит. Один неверный мазок, одно неловкое движение – и пиши пропало. Но постепенно дело налаживалось. В какой-то момент работа обретала внутреннюю динамику, и ты вдруг видел, что все получается как надо.

Валентино уже успел встретиться со своей старой приятельницей Тицианой; и она тотчас же загорелась его идеей, как только он ей рассказал, что задумал.