– Конечно же, мы поможем, – сказала она, и ее глаза заблестели, как в те времена, когда его завораживала ее щербинка. – Вот только договорюсь с Лучано, и тогда подумаем, когда мы можем собраться. Не беспокойся, все получится! – Она лукаво засмеялась. – Как здорово, что и ты наконец попался!

Прежняя тоненькая девчонка с длинными косами сейчас превратилась в полногрудую красавицу. Белокожая Тициана с огненно-рыжими волосами привела бы в восторг всех прерафаэлитов. Щербинка в зубах у нее так и осталась. Валентино поймал себя на том, что в ресторане неподалеку от театра «Фениче», куда они вместе пошли в обеденный перерыв, за столом он то и дело невольно поглядывал на ее рот.

На долгие годы они потеряли друг друга из вида. Их детский роман как-то сам собой сошел на нет вскоре после первого поцелуя, а потом, когда Валентино стал студентом и, живя в Падуе, на выходные приезжал домой, его лучший друг Лучано однажды познакомил его со своей подружкой, которая работала художником-оформителем в театре.

Валентино удивился и обрадовался неожиданной встрече с Тицианой.

А сейчас обрел в лице энергичной Тицианы и обладающего техническими навыками Лучано хороших помощников для осуществления своего плана. Это его радовало.

Слушая музыканта, Валентино стал насвистывать мелодию «Volare», и тут ему вдруг ужасно захотелось присоединиться к безумцам с площади Санто-Стефано. Он тоже уселся на солнце с чашкой эспрессо перед маленьким рестораном.

Весь вчерашний день он провел в беготне по делам, связанным с воздухоплавательной затеей. Ключ действительно нашелся под каменным выступом в подвале Арсенала. Валентино залез в сырые потемки подвала и повозился там, смахивая накопившуюся паутину, расправляя слежавшиеся ткани, распутывая веревки и проверяя плетеную корзину, и обнаружил, что она местами прохудилась. Предстояло порядком поработать, однако состояние шара было небезнадежным, прежнее великолепие можно было восстановить. Он достал записную книжечку, составил список необходимых работ, прикинул, сколько у него остается часов, помимо работы в Ка-Реццонико, и сколько дней на это потребуется. Затем он сделал несколько телефонных звонков, бегом помчался в палаццо, где его ждали кисти и краски, а вечером еще обсудил кое-что с дедушкой, заклиная его не проболтаться Нелли, если он опять приведет ее в кафе.

Весь день Валентино был как наэлектризованный. Он так вдохновился своей затеей, что носился по городу, словно Гермес в крылатых сандалиях. Он не успел поесть, не позволил себе ни одной передышки (да и какому влюбленному, если подумать, требуется обеденный перерыв для приема пищи?), и только поздно ночью, когда совершенно выдохшийся свалился в постель, он вспомнил, что за весь день даже ни разу не позвонил женщине, ради которой все это делалось. «Грубейшая ошибка! Непростительно!» – сердился на себя Валентино. После этого потрясающего поцелуя возле «Settimo Cielo» надо было сразу же на другой день ей позвонить. Она решит, что он просто о ней забыл, в этом нет никакого сомнения. Но с другой стороны, она тоже не пыталась с ним связаться. У него вдруг закрались сомнения. Если говорить все, как есть, то в ту ночь она его просто прогнала. С другой стороны, это не обязательно должно было что-то значить. Во всяком случае, когда он ее целовал, она его отнюдь не отталкивала, а даже напротив!

Раздираемый противоречивыми мыслями, Валентино ворочался с боку на бок и метался, как эти мысли, которые не давали ему покоя: с одной стороны – с другой стороны, с одной стороны – с другой стороны.

Женщины – сложные создания, это всем известно. А уж эта… Mamma mia! Валентино глубоко вздохнул и с размаху хлопнул кулаком по подушке, затем снова повернулся на другой бок и стал думать.

Что, в сущности, она хотела сказать этими словами: «Боюсь, это не очень хорошая идея»? Может быть, это было не так уж серьезно, как ему от огорчения показалось в первую минуту? Может быть, она просто не из тех, кто после первого же поцелуя впускает мужчину к себе домой.

На этой успокоительной мысли Валентино наконец-то уснул, твердо решив прямо с утра позвонить Нелли.


Когда он в десять часов набрал ее номер, она сразу сняла трубку, как будто ждала его звонка. Но затем она показалась ему уж очень немногословной.

– Хотел только узнать, как ты себя чувствуешь, – спросил он, а она в ответ коротко сказала: «Хорошо» – и тотчас же спросила его, как поживает он.

Быть может, это было лишь плодом его воображения, но ему почудилась в ее тоне насмешливость, когда на его извинение, что вчера он весь день был очень занят, она ответила, что тоже это заметила. Ни слова о ночных поцелуях! И только когда он передал ей привет от своего дедушки, она немного оттаяла и еще раз повторила, что очарована Джакомо Бриаторе и что маленькое кафе просто волшебное.

Тогда он набрался смелости:

– Нет, Нелли, это ты очаровательная. Я… Было так чудесно рядом с тобой… Я всю ночь потом не спал, все думал о тебе, – запинаясь, проговорил он в трубку.

Последовало долгое молчание.

Валентино выждал, пока она заговорит, но от нетерпения так сжимал трубку, что до боли впился ногтем большого пальца в указательный.

– И я тоже не могла уснуть, – сказала она.

Он облегченно вздохнул:

– Когда мы можем увидеться?


Они договорились встретиться на Пьяцце пополудни на том же месте, где встретились в первый раз.

Через два часа от Нелли пришла эсэмэска, но он обнаружил ее уже после встречи с Тицианой:

К сожалению, вынуждена отменить встречу. Болит голова, и я решила сегодня полежать. Давай встретимся в другой раз. Нелли.

Он тотчас же попробовал ей перезвонить, но она не сняла трубку. Вероятно, бедняжка легла в затемненной спальне и теперь ждет, когда отпустит боль.

Валентино скомкал обертку от сахара и бросил ее в стоявшую перед ним на столике пустую кофейную чашку. Надо спешить! В кармане пиджака уже лежала упаковка с купленными в аптеке таблетками от головной боли. По пути с работы он купит антипасто[109] и хлеба и заглянет проведать Нелли.

Он встал, чтобы расплатиться. В ожидании сдачи Валентино подумал, что, наверное, лучше заранее предупредить больную о своем приходе, и торопливо набрал на мобильнике сообщение. Его-то уж она точно не пропустит.

Carissima, как мне жаль тебя, бедную. Я только сейчас прочел твое сообщение. Постарайся поспать, а вечером забежит dottore[110] и принесет аспирин и что-нибудь поесть. Выздоравливай! В.

Направляясь в сторону Дорсодуро и переходя через площадь Санто-Стефано к мосту Академии, чтобы вернуться в Ка-Реццонико, где его ожидал качающийся Пульчинелла, Валентино мимоходом взглянул на террасу ресторана, где по-прежнему сидели на солнышке одетые в пальто и окруженные обогревателями туристы. Его взгляд уловил яркое световое пятно и остановился на молодой женщине с каштановыми волосами, вспыхнувшими на солнце золотистым блеском. Она сидела, подавшись вперед к сидевшему с ней за столиком мужчине, заглядывая ему в глаза, он держал ее за руку.

Валентино улыбнулся и вдруг остолбенел, словно пораженный громом. Только сердце продолжало бешено колотиться неровными ударами.

«Внимание! Опасность!» – эта мысль вытеснила сейчас все остальное.


Быстрым шагом он прямиком направился к этому столику и подсел к удивленно воззрившейся на него парочке.

– Надо же, какая неожиданность! – произнес он с недоброй улыбкой. – Надеюсь, я не помешал?

Достав из кармана коробочку аспирина, он так с размаху хлопнул ее на стол, что зазвенели стоявшие на нем тарелки.

– Так, значит, голова разболелась?

– Валентино, что ты здесь делаешь?

Нелли покраснела до слез и быстро выдернула свою руку у незнакомца.

– Хотел пойти проведать болящую, – едва сдерживая себя, сказал Валентино. – Но, кажется, в этом нет необходимости.

Он с вызовом посмотрел на крупного, неуклюжего мужчину с боксерским носом, одетого в старомодную стеганую куртку, который недоумевающе глядел на пришельца.

– Могла бы предупредить меня, что твой дружок, из-за которого так осложняется твоя жизнь, приехал в Венецию.

Валентино откинулся на стуле, скрестив на груди руки. Сказанное им наугад, очевидно, произвело должное впечатление.

На этот раз Нелли побледнела до синевы и вдобавок, кажется, лишилась дара речи.

Но тут в разговор включился мужчина в стеганой куртке.

– Mais qu’est-ce qu’il veut ce type?[111] – спросил он, поправляя непомерно большие очки и глядя на Нелли с жизнерадостной улыбкой, к которой примешивалось недоумение.

Судя по его выражению, он принял навязчивого итальянца за сумасшедшего.

– Rien[112], – сказала Нелли и успокаивающе улыбнулась.

Затем она повернулась к Валентино, который по-прежнему сидел скрестив руки и с мрачным выражением на лице.

– Все не так, как тебе кажется, – произнесла она смущенно.

– Ага. А как на самом деле?

– Я случайно встретила своего старого профессора, вот и все, – сказала она, но Валентино заметил, что ее щеки опять запылали.

Должно быть, между ней и этим типом что-то есть. Он, по крайней мере, лет на пятнадцать старше ее. Дома, поди, у него остались жена и дети, а он тут устраивает с ней тайное свидание!

– Ах, так он твой профессор? Ну, это, конечно, все объясняет!

Стеганая куртка уловила слово «профессор» и закивала.

– Ты уж прости меня, что я такой непонятливый, – продолжал Валентино, энергично водя по воздуху воздетым перстом, – но когда же ты его встретила – до или после того, как у тебя началась ужасная головная боль, из-за которой ты осталась лежать в постели?

Нелли молчала, опустив глаза.

Зато профессор удивленно вскинул голову и тоже что-то спросил по-французски, указав рукой на коробочку с аспирином и упомянув «головную боль». Затем он произнес еще какую-то фразу, что-то вроде: «Так это и есть тот тип?»

Нелли помотала головой и схватилась руками за виски. Валентино подумал, что теперь у нее и впрямь заболела голова. Но не успела она дать ответ ему или профессору, как рядом раздался громкий голос, который удивленно воскликнул:

– Нелли!!! Неужели это ты, а? What a surprise![113] Не может быть!

Светлобородый детина в парке и с гитарой в футляре протискивался к ним между столиками. Валентино узнал в нем уличного музыканта, который недавно во весь голос распевал «Volare» на площади Санто-Стефано. Только его тут еще не хватало!

Широко улыбаясь во весь рот, парень остановился перед Нелли и откинул рукой кудрявую гриву:

– Что ты делал в Венеции, sweetheart?[114] Подумать, такой неожиданность! Сегодня вечером я собирался ехать в Париж, и вдруг гляжу – ты тут!

Валентино сочувственно закивал: surprise! surprise! Вот и еще один такой объявился, не ожидавший застать здесь Нелли. Похоже, это день нежданных встреч. Он посмотрел на Нелли: для нее, по-видимому, это тоже стало неожиданностью.

– Шон! – воскликнула она. – Подумать только!

– Yeah! It’s a small world![115]

Высокий блондин с довольным выражением отставил свою гитару и наклонился, чтобы обменяться поцелуем с Нелли, затем придвинул себе стул. Заметив оторопелые лица сидящих за столиком, он жестом выразил сожаление:

– Sorry, sorry, sorry[116], я, кажется, некстати пришел. Мне, наверно, лучше уйти, да?

– Нет-нет, – смущенно проговорила Нелли.

Профессор вежливо промолчал. Валентино отметил, что прозвучало хотя бы «sorry». Он с любопытством разглядывал нового пришельца, который, по-видимому, был американцем по имени Шон. Квартет был в полном составе; за маленьким столиком больше не оставалось места, чтобы к ним мог присоединиться кто-то еще.

– Итак, Нелли, если ты больше никого тут не ждешь, то пора, наверное, познакомить нас всех друг с другом, – предложил Валентино, и так как ему все-таки было жаль изменницу, он при этих словах ободряюще улыбнулся.

Нелли бросила ему благодарный взгляд. В глазах у нее стояла мольба, чтобы к ней отнеслись с пониманием. Затем она взяла свой бокал и одним духом выпила его содержимое.

– Bon[117], – сказала она, набрала полную грудь воздуха и обвела взглядом сидящих за столиком. – Валентино Бриаторе из Венеции. Он реставрирует картины и помог мне вернуть мою сумочку. Шон О’Малли, начинающий летчик из Мэна. Он приехал на полгода, чтобы путешествовать с гитарой по Европе, я с ним познакомилась в Париже. И профессор Даниэль Бошан из Сорбонны, специалист по Вирильо, я пишу у него магистерскую диссертацию. Недавно, – тут она немного запнулась, – он переехал жить в Болонью.

Все это она сначала произнесла по-итальянски, затем повторила еще раз по-французски, профессор закивал на ее слова, в то время как американец из Мэна так и вытаращил глаза:

– Nelly! This is nuts! С ума сойти! Летающий профессор! Наконец-то до меня дошло!!! Вот здорово! – Обуреваемый восторгом, он с размаху хлопнул себя по ляжкам, затем потряс в воздухе кулаками, выставив вверх большие пальцы. – Wow! Мои наилучшие пожелания, дорогие голубочки! Venice! Как романтично! – Он радостно смеялся и подмигивал Нелли, которая тщетно пыталась остановить его выразительными взглядами. – Ведь говорил же я тебе, что все будет хорошо и летающий… э-э-э…