Он резко умолк и толкнул стол, в результате чего у профессора упал бокал с красным вином, и содержимое пролилось ему на брюки.

Валентино не совсем понял, что послужило причиной восторженных восклицаний американца, чей гимн во славу романтической Венеции так внезапно оборвался. По какой-то причине этот Шон только что заходился в восторге, и это не понравилось Нелли.

Валентино поставил пустой бокал на место.

– Что это вдруг с твоим приятелем из Мэна? – спросил он. – У него часто бывают такие припадки?

– Не сейчас! – сердито шикнула на него Нелли. Она опять побледнела и, казалось, вот-вот лишится чувств. – Не сейчас!

– Господи! Что же это я натворил? Прошу прощения! Прошу прощения! – рассыпался в извинениях Шон, виновато глядя на Нелли и протягивая профессору громадный платок.

Даниэль Бошан был явно не из тех людей, которые легко теряют самообладание. Он, как мог, промокнул платком свои брюки, затем поправил очки и в растерянности устремил взгляд своих светлых глаз на Нелли.

– А кто такой летающий профессор? – спросил он.

19

В каждой хорошей комедии в какой-то момент происходит сцена, в которой сходятся все персонажи, в разной степени осведомленные относительно обстоятельств, предшествовавших сложившейся ситуации. Часто такая встреча происходит во время светской вечеринки, в полицейском участке, в гостиничном лифте, а иногда на террасе маленького ресторанчика. Тут все зависит от случая. Каждый герой знает (или думает, что знает) что-то свое и делает собственные выводы, как правило, неверные или не вполне верные.

И как правило, один персонаж, который оказывается в самом центре этого вавилонского столпотворения, и мог бы все объяснить. Но так уж водится в жизни, что каждому человеку есть что скрывать, а потому этот персонаж не говорит всей правды, а в крайнем случае прибегает к маленькой лжи.

Неспешно идя солнечным январским утром к площади Сан-Марко на встречу с Валентино, Нелли не подозревала, что через несколько часов ей выпадет роль этого персонажа, у которого находится ключ к разгадке. Нелли не интересовали структурные особенности комедии. В кино она ходила нечасто и отнюдь не принадлежала к числу заядлых киноманов. Вдобавок она к этому времени как-то утратила ясность взгляда на окружающий мир.

Поцелуй Валентино вскружил ей голову. Ее давно уже никто не целовал так страстно, и во мраке ночи перед маленьким кафе она позволила себе увлечься, наслаждаясь каждым мгновением происходящего. Сначала перед ее внутренним взором встало симпатичное лицо Даниэля Бошана, но дальше она видела только темный блеск карих глаз Валентино, ощущала своей щекой его колючую щеку и прильнувшие к ее губам его губы. «Жаль, что тебя целует всегда не тот, кто надо», – мелькнуло у нее в голове, но затем ее представления о том, что надо, а что не надо, безнадежно смешались в том головокружительном ощущении, которое ее охватило. Она не чувствовала под собою ног и сама не знала, как очутилась потом на Калле-дель-Театро. Нелли помнила только, как по дороге на каком-то мостике Валентино набросил ей на плечи свою куртку. Она пришла в себя, лишь когда очутилась перед старым домом, в котором снимала квартиру.

«Граппа-то оказалась еще какой крепенькой!» – мысленно улыбнулась Нелли, переходя через мост Риальто. В отличие от других туристов, она пересекла его, даже не остановившись на середине. Или дело было не в граппе? Она не могла не признать, что все еще находится под впечатлением от поцелуев Валентино.

К счастью, когда он захотел подняться с ней вместе в квартиру, ей хватило здравого смысла, чтобы спровадить его домой. Впутываться в амурные приключения в Венеции казалось ей сейчас совершенно ненужным.

Хмельная и непривычно расслабленная, она сразу же улеглась на широкую кровать, но потом еще долго не могла сомкнуть глаз, все еще ощущая на себе его прикосновения и поцелуи. В конце концов она погрузилась в глубокий сон без сновидений.

Проснулась Нелли только в двенадцатом часу. Она блаженно понежилась в постели, разглядывая цветочные узоры на обоях, напоминавшие весеннюю рощу. Так долго она уже давно не спала. По-видимому, ее внутренние часы на время отказали, подумала Нелли, ставя на огонь маленький кофейник для эспрессо и поджаривая ломтик чиабатты.

Она поймала себя на том, что то и дело поглядывает на мобильник и что ее тревожит, почему это Валентино до сих пор не позвонил. Она не хотела придавать слишком большое значение ночной эскападе. Такое вполне в порядке вещей между мужчиной и женщиной, принявшими некоторую дозу алкоголя, если обстоятельства тому благоприятствуют. Есть даже специальные исследования, посвященные этой теме. Но то, что верный чичисбей не давал о себе знать, было обидно.

С того вечера, когда Валентино разыскал ее сумочку, на ее telefonino ежедневно поступали его звонки. А тут вдруг нацеловался и пропал. Такое поведение не свидетельствует о душевной деликатности. Интересно, какие мысли в голове у этого итальянца, чтобы так целоваться, а потом взять и раствориться в пространстве? Очевидно, никаких!

Нахмурив брови, Нелли позавтракала тостом с маслом и джемом.

– Ну и ладно, – бормотала она себе под нос. – Ну и ладно.

Но в душе ей было досадно.

Остаток дня она провела, бродя наугад по Каннареджо – району, в котором еще не успела побывать раньше и где все показалось ей каким-то серым. В траттории «У Альвизо» она пообедала превосходной жареной рыбой, а вечером, когда зажглись первые огни, ей вдруг пришло в голову покататься на гондоле. Услужливый и приветливый гондольер показал ей самые заповедные и сказочные места Венеции (и даже согласился сбавить плату, после того как они договорились обойтись без пения). И хотя ничто не может сравниться с катанием на гондоле, чего-то все-таки недоставало.

В то время как черная гондола, едва касаясь воды, почти бесшумно скользила по каналам, Нелли вспомнились слова из книжечки Сильвио Тодди: «Гондола – только тогда гондола, когда в ней катаются двое влюбленных».


Когда на следующее утро наконец-то позвонил Валентино, сердце у нее так и подпрыгнуло.

– Да, я слушаю! – Взволнованно схватив трубку, она поднесла ее к уху и стала молча ждать, что скажет он.

Пускай заговорит первый! Он ведь вчера так и не позвонил. Но Валентино, кажется, искренне сокрушался о своем упущении. Только про поцелуй не упомянул, а потому и она промолчала. После нескольких смущенных обрывочных фраз, которые заканчивались томительными паузами, он в конце концов сказал, что она восхитительная и что с ней было замечательно хорошо и потом он всю ночь не мог уснуть, думая о ней.

Нелли крепко прижимала к уху трубку, невольно радуясь его словам. Ее охватило горячее желание снова увидеть своего министра хороших мыслей, не задумываясь о том, что все это ни к чему не приведет.


На площади Сан-Марко по случаю хорошей погоды собралось необычайно много туристов. Нелли взглянула на часы. Она слишком поторопилась, так что ждать оставалось больше двух часов. Прогулявшись под аркадами вокруг площади, наглядевшись на витрины магазинов и купив в кафе «Флориан» CD-диск с записью «Кончерто аль кафе», она не спеша направилась к Кампаниле и свернула на Пьяцетту. Две недели назад она впервые зашла сюда с красной сумочкой и запиской с телефонным номером незнакомого молодого человека в кармане. Впереди у нее было еще две недели в Венеции. В задумчивости Нелли повернулась лицом к лагуне.

Жизнь не устает удивлять человека, предлагая за каждым поворотом новые сюрпризы.

Едва успев это подумать, она краем глаза заметила знакомое лицо. Нет, это был не Валентино Бриаторе, который, охваченный порывом влюбленности, устремился на площадь Сан-Марко на два часа раньше назначенного времени. Навстречу ей с отсутствующим видом шел мужчина в больших очках и с увесистым портфелем в руке – шел, не замечая Нелли. Правую ногу он слегка приволакивал.

– Профессор Бошан! – воскликнула Нелли. – Какими судьбами?

– Нелли! Не могу поверить своим глазам! – Профессор Бошан рассмеялся. – Как приятно вас видеть! Как вы поживаете?

– Спасибо, хорошо, – ответила Нелли.

Они поздоровались, и профессор Бошан, весело подмигивая, рассказал, что удрал сюда от своей новой и многолюдной итальянской семьи.

– Нет-нет! Это, конечно, шутка, – тотчас же добавил он. – Я только что был в библиотеке, проверял кое-какие данные. Я приехал сюда из Болоньи всего на один день. – Он радостно посмотрел на Нелли, которая стояла перед ним в темно-синем плаще. – А вас что привело в Венецию в такое время года?

– Ну я… Я тоже сбежала, – улыбнулась Нелли. – Сбежала из Парижа от плохой погоды, – добавила она с лучезарной улыбкой.

– Ну, тогда вам сегодня повезло, – заметил профессор.

Нелли с ним согласилась. Встретить профессора Бошана в Венеции было большим и совершенно неожиданным счастьем.

Бошан взглянул на часы:

– Мой поезд будет только вечером, а с работой я уже покончил. Если у вас есть время, мы могли бы где-нибудь посидеть и перекусить.


Разумеется, у Нелли нашлось для этого время. Надо всегда правильно расставлять приоритеты! Покривив душой, она отправила Валентино эсэмэску, в которой отменяла намеченное свидание. Не придумав ничего лучшего, она сослалась на головную боль. Министр хороших мыслей как-нибудь это переживет, с ним они могут встретиться и завтра, а профессора Бошана завтра уже не будет в Венеции.

Отправив эсэмэску, Нелли отключила телефон. Затем взяла профессора Бошана под руку и весело объявила:

– Все, мы можем идти. Только давайте погуляем где-нибудь не на Пьяцце, тут столько народу, и все, знаете ли, ужасно дорого!

Нет, профессор этого не знал, он еще не освоился в Венеции и охотно позволил своей бывшей студентке увести себя с оживленной площади Сан-Марко, на которой толпились кормящие голубей и фотографирующие друг друга туристы. И вскоре они оказались на тихой, залитой солнцем площади Санто-Стефано.

Нелли не заметила белокурого рослого мужчину в парке, который в дальнем конце Санто-Стефано доставал из футляра гитару. Она бы не заметила даже Валентино Бриаторе, если бы он в этот час тут появился. Нелли не видела никого, кроме прихрамывающего профессора, который так долго царил в ее мечтах и о котором она так долго печалилась.

Они сели на открытой террасе ресторана, расположенного на защищенной от ветра стороне площади, выбрав место поближе к одному из обогревателей, заботливо расставленных официантами для туристов. Никто из венецианцев не стал бы обедать в плаще на открытой террасе только потому, что в этот день показалось солнышко.

Садясь за столик напротив профессора, Нелли ни сном ни духом не ведала, какой неожиданный оборот примут дела в этот день.


– Ну так рассказывайте! Как вы поживаете, чем занимаетесь? А главное – как идет магистерская диссертация? – спросил Бошан после того, как они сделали заказ. – В декабре нам даже не удалось толком попрощаться, потому что вы не пришли на празднование в честь Рождества. Я очень сожалел об этом, – сказал профессор, поправляя очки.

– Да, жаль, конечно, что так получилось, – сказала Нелли, впервые обратив внимание, что очки профессора слишком ему велики. – Я тогда заболела.

– Да, я слышал. Неужели тоже ангиной?

– Нет-нет. – Нелли отломила кусочек хлеба, но так и держала его в руке. – Да я и не могла от вас заразиться. Помните, вы отказались, когда я предложила вас навестить? – пояснила она, скривив рот в улыбке.

– Да, вы правы, – ответил профессор, не заметив намека, и, немного подумав, спросил: – После этого мы лишь однажды встречались в моем служебном кабинете… Это было в тот раз, когда я рассказал вам про Изабеллу.

– Правильно.

Нелли с ужасом вспоминала эти минуты, самые кошмарные в своей жизни.

– Ну и как? – предприняла она новую атаку. – Все вышло так, как вы себе представляли?

Бошан пожал плечами:

– Ну, это как посмотреть. При моем знании итальянского это, можно сказать, катастрофа средних масштабов. Мне казалось, что с этим будет проще. Но скоро начнется интенсивный курс обучения. Очевидно, мои лингвистические способности не так хороши, как я думал. – Он вздохнул. – Я, можно сказать, ничегошеньки не понимаю. Особенно когда собирается вся семья и все начинают кричать, перебивая друг друга. – Он улыбнулся с комическим отчаянием. – Для француза это требует некоторого привыкания. Мне кажется, это было самое утомительное Рождество в моей жизни. И я так объелся, что мне потом было нехорошо. Вы даже не представляете себе, какие у них накладывают порции… C’est incroyable…[118]

Профессор увлекся описанием кулинарных и коммуникативных сложностей, связанных с празднованием Рождества в Болонье, и Нелли, слушая его, раскрошила от скуки еще один кусочек хлеба. Лекции о Вирильо и Бодрийяре были как-то интереснее.

Между тем профессор незаметно перешел на свою любимую тему – Изабеллу. Дивную, прекрасную, умную Изабеллу, женщину его мечты, с которой он обручился наконец под восторженные крики и аплодисменты семейства Сарти.