Письмо, без сомнения, было прощальным, и сейчас Нелли держала его в дрожащей руке. Письмо, за которым угадывалась история несчастной любви. Но главное, это было письмо, написанное ее бабушкой! С бьющимся сердцем Нелли читала написанные авторучкой, местами расплывшиеся строки. Словно кто-то над ними плакал.

Мой бесконечно дорогой и любимый,

когда ты будешь читать это письмо, я буду ехать в поезде, возвращаясь в Кемпер. С каждым километром я буду удаляться от тебя все дальше на север, к побережью Бретани, где море несравненно суровее прелестной Венецианской лагуны, в то время как мои печальные мысли будут с тобой.

Даже самое бурное море не сравнится с бушующим водоворотом любви, сказал ты мне однажды. Помнишь? Когда мы строили отчаянные планы сбежать вместе в Рим. Ах, как бы я хотела уехать с тобой, любимый! Но сейчас меня затопила волна страха, поглотив все наши планы, и унесла меня прочь от тебя.

Я пережила ужасные часы. Мой отец обо всем узнал, и я еще никогда не видела его в таком возмущении. Он то краснел, то бледнел и то и дело хватался за сердце, словно оно в следующий миг перестанет биться.

Как я могла с ним так поступить, спросил он. Не для того он платил за мои уроки итальянского языка и брал с собой в деловую поездку, чтобы я за спиной у него выкидывала такие штучки. Он говорит, что наша любовь ни к чему хорошему не приведет, что обоих нас она ввергнет в несчастье и что я в мои семнадцать лет вообще не понимаю, что делаю. Я сказала ему, что через два месяца мне уже исполнится восемнадцать и к тому же мы любим друг друга всем сердцем, но он ничего не желал слушать. Он сказал, что у него больше жизненного опыта. И он никогда не допустит, чтобы его дочь связалась с венецианским ничтожеством. Прости, пожалуйста, за это слово – «ничтожество», я так не считаю! Ты для меня – всё. Так я ему и сказала. Но тут он обрушился на меня, как разъяренный Зевс-громовержец, мечущий молнии на головы неразумных людей. Неужели-де я забыла свое происхождение? «Ты – Бофор! Бофор!» – кричал он. Неужели я действительно собираюсь всем пожертвовать ради глупого ребяческого каприза, в котором – не пройдет и месяца – я горько раскаюсь!

Я сидела в гостиной нашего номера в «Даниэли», и мне становилось все хуже и хуже. Под конец я уже вообще ничего не понимала. И может быть, папочка в самом деле прав, а мы не понимаем, что затеяли. Я люблю тебя, у меня никогда еще не было такого чувства к мужчине, как к тебе, мой любимый, но ведь я и его люблю, и если бы я сейчас ушла к тебе, то мне пришлось бы порвать со своей семьей, а на это у меня не хватит смелости.

Меня всегда тянуло на юг, мой любимый, но моя родина на севере. Там, где такое бескрайнее небо и бурное море бьется о скалы, там мой дом. Я как-то об этом не задумывалась, а теперь не знаю – могла бы я это забыть навсегда или нет.

Amor vincit omnia. Любовь все побеждает, написал ты мне в книжке, которую подарил, когда мы с тобой в первый раз поцеловались, помнишь? Ты хотел, чтобы эта книжка была у нас обоих, и сказал мне, что двое влюбленных в этой книжке, которые носят наши имена, нашли в конце концов свое счастье.

Ах! Не осуждай меня! В романе, конечно, возможно, что любовь побеждает страх, но в жизни, наверное, частенько случается, что страх побеждает любовь. Прости меня, что у меня не хватило храбрости начать с тобой новую жизнь, прости меня!

Эти недели в Венеции были как прекрасный сон. И наши тайные свидания в «Settimo Cielo», где уже не было «я» и «ты», а было только одно Noi[125]. Наши сердца соединились на короткий миг, который мне бесконечно дорог, и я его никогда не забуду. Да и как могла бы я это забыть! Это единственное, что я могу тебе обещать, мой бедный, бедный любимый, которого я вынуждена так огорчить и по которому уже сейчас тоскую!

Я так и вижу тебя перед глазами, вижу, как ты расстроен, получив в руки это письмо, вместо того чтобы, как ты ожидал, принять меня в свои объятия, и у меня сердце сжимается от горя. Мне так жаль, так ужасно жаль!

Когда-нибудь, возможно в другой жизни, мы будем счастливы вместе, как представляли себе в мечтах.

А пока – прощай. Прощай!

Твоя несчастная Клэр.

Венеция, май 1952 г.

Надеюсь, ты не обидишься на меня за то, что я оставила себе кольцо. Оно должно было служить залогом того, как сильна наша любовь, что она отважно преодолеет все препятствия, но я просто не могу с ним расстаться. Оно всегда будет мне…

Конец предложения невозможно было разобрать, и письмо на нем заканчивалось.

У Нелли перед глазами стоял образ молодой женщины, чьи слезы капали на бумагу. Она и сама чуть не плакала, читая это душераздирающее прощальное письмо молоденькой девушки, поставленной перед выбором между возлюбленным и отцом и раздираемой любовью и страхом. Письмо девушки, которая впоследствии должна была стать ее бабушкой, сильной и бесстрашной Клэр Делакур, несокрушимой бретонкой, на которой держалась семья. Женщиной, которую Нелли любила больше всех на свете и которой восхищалась, которая всегда говорила ей, что нельзя быть такой мимозой, потому что иначе ей будет очень трудно в жизни.

Читая письмо, Нелли вдруг увидела свою бабушку испуганной и нерешительной девушкой, и это только усилило ее любовь.

Нелли глядела на письмо, и строки плыли у нее перед глазами. В это трудно было поверить! Спустя полвека она держит в руках письмо, написанное бабушкой! Бабушкой, которая тоже когда-то сидела в «Settimo Cielo» и, может быть, даже за тем же самым столиком, за которым сейчас сидит Нелли.

На миг ее охватило такое ощущение, как будто она очутилась в пространстве, неподвластном времени, и у нее появилось смутное чувство, что бабушка стоит у нее за спиной и заглядывает ей через плечо. Она невольно оглянулась, но рядом, конечно, никого не было. Она обвела помещение взглядом, и ей показалось, что она видит его глазами бабушки, которая полвека назад смотрела на те же светильники и маленькую площадь за окном, на которой вот-вот покажется влюбленный юноша.

Клэр Бофор приехала с отцом в Венецию и неведомо для остального мира встретила здесь, в «Settimo Cielo», свою первую большую любовь – любовь, которая кончилась трагически и о которой она никогда не рассказывала. Это так и осталось тайной между отцом и дочерью.

Даже Нелли ничего не знала про этот горький эпизод из жизни своей бабушки. Однако же бабушка подарила ей это кольцо как напоминание, чтобы она не упускала своего счастья и верила в любовь, когда встретит ее на своем пути.

Нелли смотрела на старинное гранатовое кольцо, мягко мерцавшее в свете ламп. До сих пор она, оказывается, и не догадывалась, что́ носит у себя на пальце. Теперь ей стало понятно, отчего так загорались бабушкины глаза, когда речь заходила об Италии. Кольцо с выгравированной внутри надписью сейчас предстало в ее глазах в совершенно новом свете.

И маленькое кафе, в котором Нелли с первого дня почувствовала что-то родное, сейчас открылось ей как магическое место, где только что произошло маленькое чудо. Открыв книгу, которая так и лежала перед ней на столе, Нелли совершила путешествие во времени и встретила свою бабушку.

AMOR VINCIT ОMNIA. Нелли бережно закрыла книжку, копия которой осталась на журнальном столике в ее appartamento. Итак, книжка, которую она нашла в Париже, принадлежала раньше ее бабушке. Значит, та, что лежит сейчас перед ней на столе, должна была принадлежать тому несчастному молодому человеку. Но какими же судьбами могла она оказаться здесь, на полках кафе?

Только сейчас она обратила внимание на сходство имен, о котором упоминалось в бабушкином письме. Героиню романа звали Кларой, а бабушку – Клэр. Но кто же тогда прототип героя книги? Кем был человек, подаривший бабушке эту книгу и собиравшийся бежать с ней в Рим? Наверняка он тоже бывал в «Settimo Cielo»!

Сердце Нелли взволнованно забилось.

Подняв голову, она увидела вернувшегося за стойку Алессандро.

– И где только пропадает этот мальчишка? – произнес он с добродушной усмешкой, несомненно имея в виду своего сына. Посмотрев на раскрасневшуюся Нелли, бариста за стойкой издал смущенный смешок и, словно извиняясь, развел руками. – Что тут поделаешь! Валентино, видно, уродился в свою матушку, она тоже вечно опаздывает. Хорошо, вы хоть нашли, что почитать.

Взяв со стола книжку и письмо, Нелли решительно направилась к стойке.

– Алессандро, – сказала она взволнованным голосом, протягивая ему роман Сильвио Тодди. – Как эта книжка попала на стеллаж вашего кафе?

Бросив взгляд на переплет, он недоуменно поджал губы:

– Понятия не имею. Тут столько старых книг… По большей части я не знаю, откуда они. Это важно?

– Да, да, очень важно! – воскликнула Нелли. – Только что я в этой книге нашла старое письмо моей бабушки Клэр Делакур.

Алессандро с изумлением посмотрел на нее.

– Ну и ну! – произнес он. – Так, значит, эта книжка принадлежит вашей бабушке?

– Нет, но она принадлежала человеку, которому она написала это письмо. Значит, он тоже бывал тут. Вот…

Она протянула Алессандро письмо. Он взял его и пробежал глазами, время от времени покачивая головой.

– Подумать только! Это просто ужасно. – Он отдал Нелли письмо. – Но боюсь, я тут ничем не могу помочь, дорогая Нелли. Взгляните на дату. Когда писалось это письмо, меня еще не было на свете.

Нелли растерянно кивнула.

– Но мне необходимо узнать, что же тогда произошло, – сказала она.

– Вам бы, наверное, лучше спросить бабушку.

– Она уже несколько лет как умерла. – Нелли задумчиво посмотрела на баристу. – Но почему книга оказалась здесь, в кафе? Вот чего я не понимаю. Ведь кто-то же поставил ее на стеллаж. Только кто? И кто засунул письмо в эту книжку?

– В мае тысяча девятьсот пятьдесят второго, – повторил Алессандро. – Действительно странно.

Тем же жестом, который Нелли видела у Валентино, он взъерошил свои густые волосы, затем посмотрел на Нелли. В его взгляде она увидела неподдельное удивление.

Оба, как по команде, посмотрели в тот угол, где, уронив голову на грудь, сидел за граппой старый Джакомо Бриаторе. Слышалось негромкое похрапывание.


– Синьор Бриаторе? Синьор Бриаторе! – нетерпеливо потрясла она старика за плечо.

Джакомо Бриаторе вздрогнул и проснулся.

– Что? – вскрикнул он испуганно. – Неужели я заснул? Никак уже двенадцать? Давайте чокаться!

– Нет, не чокаться, – замотала головой Нелли, садясь с ним рядом. – Послушайте, синьор Бриаторе, мне нужно спросить у вас кое-что очень важное. – Глядя на старика, она задавалась вопросом: неужели Бриаторе и есть тот несчастный человек, который когда-то был влюблен в ее бабушку. – Что… Что вы знаете о Клэр Делакур? – начала она осторожно и тут же сама себя поправила: – Вернее, о Клэр Бофор?

Затаив дыхание, она ждала ответа. Рядом был подошедший к ним Алессандро.

– Клэр Бофор? Никогда не слыхал о такой.

Старик пожал плечами, с недоумением глядя на Нелли и своего сына, которые смотрели на него с каким-то странным выражением.

– Чего это вы на меня так уставились! Кто это такая? Еще одна подружка Валентино?

– Валентино, в виде исключения, не имеет к этой женщине никакого отношения, – сказала Нелли. – Пожалуйста, синьор Бриаторе, постарайтесь вспомнить. Все это было очень давно. – Она мысленно сосчитала. – Шестьдесят три года назад, если быть точной. Клэр! Клэр Бофор! Молодая француженка. Ей было тогда семнадцать. Она была очень красивая, блондинка, яркие голубые глаза. Вы знали ее?

– Гм, – растерянно хмыкнул старик. – Если она была такая красивая, я бы обязательно ее запомнил. Но я не знаю никакой Клэр. Нет. Никогда не был знаком.

– И вы не были в нее влюблены, вы уверены? В Клэр Бофор? В мае тысяча девятьсот пятьдесят второго? Здесь, в этом кафе? – не отставала Нелли.

– Что за новости! – Старик Бриаторе изумленно посмотрел на нее. – Какую ерунду вы городите! – начал он громко возмущаться. – Я, может, и много чего забываю, но в кого был влюблен, это уж я, слава богу, как-нибудь могу вспомнить. Еще чего выдумали! Кроме того, – он задумался, мысленно тоже проводя подсчеты, – в тысяча девятьсот пятьдесят втором я был давно благополучно женат на моей Эмилии, единственной женщине, которую я любил, вот вам и весь сказ, basta!

Все трое смущенно замолчали.

– А что там вообще насчет этой Клэр? – спросил наконец Джакомо Бриаторе.

– Клэр была моей бабушкой, – сказала Нелли. – И должно быть, она бывала в этом кафе… с молодым венецианцем, с которым они тайно встречались. Я нашла ее прощальное письмо. – Она пододвинула к Джакомо лежавшую на столе книгу. – В этой книжке, которая стояла здесь на полке. Засунутая за другими. И мне страшно хотелось бы узнать, кто ее туда засунул.