Оба мужчины долго молчали. Потом Карвер тихо произнес:

— Но ведь вы поняли, что они собираются отнюдь не унизить Веллингтона. Они хотят его убить.

Грейс не могла отвести от него взгляда, и внезапно странный свет в глазах собеседника напугал ее. В это время к ним подошел дядя Доус, отдуваясь и бормоча извинения.

Грейс выдернула руку и отступила назад.

— Если я это сделаю, — сказала она, потирая руку, — как мне вас найти?

— Я сам свяжусь с вами. Но если я вам вдруг понадоблюсь, знайте, я каждый день езжу верхом в парке. — Мистер Карвер подождал, пока Грейс наденет плащ, и распахнул для нее дверь. — И еще одно, миссис Хиллиард. Никому об этом не говорите, даже леди Мертер. И прошу вас не обращаться к правительству. Мы не знаем, кому там можно доверять, а кто примкнул к заговорщикам.

Она не ответила. Не обращая внимания на предложенную дядей руку, Грейс вышла на улицу.


Вернувшись домой, она молча разделась, распустила волосы и облачилась в ночную сорочку. Грейс опасалась, что стоит ей произнести хотя бы слово, и она начнет рыдать, как потерявшийся ребенок, пока не утратит последние остатки гордости и самоуважения. Самое ужасное то, что она была по-прежнему возбуждена от увиденного. Тело не желало подчиняться ей. Ему не было дела до чести, предательства или стыда. Оно испытывало голод. Голод по Диккану. Когда ушла Шредер, Грейс закрыла глаза, словно могла спрятаться от самой себя, и, следуя наставлениям своих подруг из гарема, избавила себя от мучений, мысленно представляя Диккана, который яростно овладевал своей любовницей. Но облегчения не наступило. Весь остаток ночи Грейс пролежала без сна, не двигаясь, боясь утратить последние остатки самообладания и отдаться нахлынувшей боли.

Как мог Диккан пойти на такое? Как можно было заставлять ее смотреть? Как ей теперь взглянуть в глаза Диккану, дяде Доусу или другим своим знакомым, когда у нее в ушах, словно смертный приговор, все еще звучат безжалостные слова мужа? «Я женился на ней, но ни за что не стану спать с ней вместе».

И только к утру разуму удалось взять верх над невыносимой душевной болью. Грейс выпила кофе в маленьком саду за домом, надеясь избежать встречи с Дикканом, и села на кованую железную скамью у стены. Оттуда она видела доцветающие розы и ясень, представляя, что находится за городом.

Наверное, поэтому Грейс удалось достаточно успокоиться, чтобы услышать тихий голос разума. Да, Диккан предал ее. От этой боли теперь не убежать. Она никогда этого не забудет и вряд ли сможет простить. Но предал ли он свою страну? Все-таки это разные вещи.

Очевидно, дядя Доус в это верил, иначе бы не устроил этот визит. Грейс доверяла своему дяде. Она знала его, знала, что он настоящий солдат, и не могла представить, чтобы он мог причинить ей боль без крайней необходимости.

Но она знала и Диккана. Знала, что он пожертвовал удобствами ради чести. Он мог бы отказаться жениться на ней. Что бы он ни говорил, на нем не лежало бремя ответственности. Но он отказался подвергать Грейс нападкам со стороны света. К тому же ему удалось быстро доставить Джека Уиндема и полученные им сведения обратно на родину из Бельгии.

Пока в ее доме не появился дядя Доус, Грейс не могла упрекнуть Диккана ни в чем, кроме несколько разгульного образа жизни. Даже увидев его с любовницей, она не могла поверить, что он способен навредить своей стране.

Единственным, кого она совершенно не знала, был Питер Карвер, и именно он обвинил Диккана в измене. По его словам, он работал в министерстве внутренних дел, но Грейс не стала бы ничего предпринимать, не убедившись в правдивости его слов. А значит, ей надо встать со скамейки и начать что-то делать, что-то выяснить.

Первой мыслью было пойти к Кейт. Но дядя Доус повторил предупреждение мистера Карвера: «Она кузина Хиллиарда. Вдруг она все расскажет ему? Какая гарантия?»

Грейс была вынуждена признать, что он прав. Кейт пойдет прямо к Диккану, а тот, в свою очередь, как всегда, напустит туману прежде, чем Грейс узнает правду.

Но она могла все рассказать Киту Брэкстону. Кит тоже участвовал в спасении Джека Уиндема и поимке Хирурга. Она знала, что он настоящий патриот своей страны. Кит был наиболее вероятным наследником герцогского титула. Но вместо того чтобы жить в приятном ожидании мирских благ, он отправился на войну и чуть не погиб, защищая свою страну. Грейс могла полагаться на него, зная, что он поможет ей узнать правду и сделает это как можно незаметнее.

— Шпион? — переспросил он, когда они днем прогуливались по Гайд-парку. — Хиллиард? — И Кит рассмеялся.

— Это не смешно, Кит. Я сама видела его, и, кажется, он говорил своей любовнице вещи, которых не должен был говорить.

Кит резко остановился и гневно взглянул на свою спутницу.

— Ты его видела? Где?

Грейс сильно покраснела.

— На Хаф-Мун-стрит.

— Какого черта ты там делала?

И Грейс рассказала ему о событиях прошедшей ночи. Рассказала все, кроме того, что Диккан назвал ее калекой. В этом нет смысла, решила она.

Когда Грейс закончила свой рассказ, они подошли к озеру Серпентайн. Кит смотрел на серую воду и потирал раненое плечо.

— Негодяй, — пробормотал он.

— Возможно, — ответила Грейс. — Но предал ли он свою страну? Теперь я уже ни в чем не уверена.


— Что она тебе сказала?

Диккан снова сидел с членами группы Дрейка в своих комнатах в Олбани. Услышав обвинение Брэкстона, он вскочил на ноги. Наверное, ему послышалось. Перед его усталым мысленным взором пронеслись события прошедшей ночи. Бездумное, грубое совокупление. Резкость, способная причинить боль даже самой сильной женщине. И Грейс все это видела? Наблюдала в деталях? Слышала его слова?

— Это невозможно, — упрямо повторил он, надеясь, что Брэкстон ошибся. Или лгал.

Но Брэкстон стоял перед ним, как боксер в ожидании удара гонга, его лицо было сурово, кулаки сжаты.

— Невозможно, чтобы ты это сделал или чтобы она все видела?

— Это нехорошо, — произнес с дивана Чаффи, задумчиво покачивая головой. — Одно дело завести любовницу, Хиллиард. Но совсем другое — заставить смотреть на свои шашни собственную жену. Это извращение. Думаю, французы такое любят. Им простительно. Они французы.

На этот раз их было пятеро: Чаффи и Брэкстон, Дрейк и Алекс Найт, служивший в военном министерстве. И Диккан, которого вызвали с поединка с Джентльменом Джексоном, без сомнения, слишком рано. Ему все еще хотелось кого-нибудь ударить.

— Ты меня слышал, — повторил Брэкстон. — Что, черт побери, ты натворил?

Диккан с трудом поборол приступ гнева.

— То, о чем меня просили в министерстве иностранных дел!

— И ты добывал нам ценные сведения, — сказал Дрейк, передавая ему свой бокал с коньяком. — Особенно в последний раз. Прежде всего мы предупредим Веллингтона.

Диккан гневно посмотрел на него.

— Как вообще Грейс могла меня увидеть? — спросил он, решив, что Дрейк выглядит слишком равнодушным. — Неужели в тех домах отсутствует всякая безопасность?

— Видимо, да, — покачал головой Дрейк. — Я выясню, как это случилось.

— Это необходимо сделать.

— А кто сопровождал миссис Хиллиард в этот дом? — обратился Дрейк к Брэкстону.

Кит наконец сел, но по-прежнему с яростью глядел на Диккана.

— Ее дядя. Видимо, он познакомил ее с неким мистером Питером Карвером из министерства внутренних дел. Когда-нибудь слышали о нем?

— Алекс, — сказал Дрейк, — ты наши глаза и уши в Уайтхолле. Тебе знакомо это имя?

Алекс, утонувший в глубоком кожаном кресле Диккана, кивнул кудрявой светловолосой головой. В этот момент он был похож на херувима, внимавшего молитвам.

— Новый человек в кабинете Сидмаута. Думаю, секретарь.

— Если ему удалось устроить вчерашний фарс, — отрезал Диккан, — то он больше, чем простой секретарь. Доверенное лицо!

И снова нахлынули воспоминания. Грубый смех Мины, запах мускуса. Изнеможение после невероятной силы оргазма. И Грейс все это видела. Слышала, как он назвал ее калекой.

Диккан опустился на кушетку и одним залпом выпил обжигающий коньяк. Ему казалось, что он видит кошмарный сон. Всю прошлую ночь он старался убедить всех не причинять вред Грейс. И чего добился? Сам все испортил.

Диккану казалось, ему вот-вот станет плохо. Зачем он вообще послушал этого негодяя Терека?

— Я слышал, ваша любовница приехала в Англию, — заметил пэр, когда Диккан встретился с ним в его невзрачном кабинете в Уайтхолле через день после того, как столкнулся с Миной у Маккарти. — Надо использовать ситуацию, выудить у нее все, что можно.

И он начал действовать. Сначала это было до неприличия просто. В конце концов Диккан воздерживался уже несколько недель. Он начал испытывать неподдельное уважение к жене, но как он мог помыслить прикоснуться к ней, когда ему сказали, что это поставит ее под угрозу? Так почему бы не развлечься немного, говорил он себе. Ведь он все это делает ради своей страны.

Удовольствие было преходящим. Да, он по-прежнему мог заниматься любовью с Миной. Она могла бы вскружить голову и мертвому. Но потом наслаждение сменилось разочарованием и чувством вины. Откуда ему было знать, что его плоская, бесцветная жена в короткий срок сумеет завладеть его мыслями? Что он станет ценить здравый смысл больше соблазнительности, а остроумие больше чувственности?

Диккан чуть не рассмеялся. Как нелепо полагать, будто в Грейс нет чувственности. Стоит только увидеть ее верхом на лошади.

— Так больше не может продолжаться, — сказал Кит Брэкстон. — Отдай эту шлюху кому-нибудь другому.

Чаффи поднял руку:

— Рад буду помочь.

— Не могу, — с трудом выдавил Диккан, ненавидя себя за эти слова.

Как он сможет стоять перед Грейс, зная, что увидит в ее глазах отражение своего предательства? Она никогда не заговорит с ним об этом. Решит, что у «калеки» нет на это права. И он не сможет убедить ее в обратном.

— Что же делать, черт побери?!

— О чем это ты? — резко спросил Брэкстон, снова поднимаясь на ноги.

За Диккана ответил Дрейк:

— Кто-то подбросил Хиллиарду записку. Если он не будет продолжать встречаться с Миной, они займутся Грейс.

Мгновение в комнате царило тревожное молчание.

— Мы не можем позволить, чтобы это случилось с ней, — наконец произнес Чаффи.

— И что же предпримем? — спросил Брэкстон.

И снова Дрейк произнес ужасные слова:

— Ничего.

Вид у Брэкстона был еще более ошеломленный, чем у Чаффи. Диккан знал, что они чувствуют.

— Вам нужно знать кое-что еще, — продолжал Дрейк. — Слуги Диккана получили расчет.

Диккан поднял голову.

— Бабе мне ничего не сказала.

— Тебя не было дома. Она устроила свою помощницу Нэнси служанкой в дом Мелвина. Он адвокат Эвенхема. Нэнси подслушала, как Мелвин говорил с кем-то о стихотворении, которое должно оказаться у Бентли.

Теперь даже Чаффи выпрямился в кресле.

— О том, которое мы ищем?

Дрейк кивнул:

— Кажется, его уже нашли. Посетитель, которого Нэнси не видела в лицо, отчетливо произнес: «Оно у шлюхи. Теперь, когда оно нам понадобится, мы знаем, где его искать».

У Диккана замерло сердце.

— У шлюхи… Речь о Мине?

Дрейк усмехнулся:

— А о ком же еще? Нэнси показалось, будто они не могли осуществить какую-то важную часть своего плана без этого стихотворения. А значит, нам надо его найти раньше их.

Диккан гневно взглянул на него:

— Обыщите ее дом.

— Мы уже это сделали. Теперь ты должен обыскать ее.

— Наверное, это несложно, — задумчиво произнес Чаффи. — На ней всегда мало одежды.

Диккан вспомнил об огромных чемоданах Мины.

— Стихотворение может быть где угодно.

— Так отыщи его. — Дрейк поднялся. — А пока я пошлю Фергюсона приглядывать за Веллингтоном в Париже. Чаффи, ты по-прежнему дружишь с Эвенхемами, а ты, Алекс, держи ухо востро в Уайтхолле. Проверь этого Карвера. Что он за птица?

Все кивнули, кроме Чаффи, который тянул себя за мочку уха, словно это могло помочь ему думать.

— Если правительство скомпрометировано, — произнес он, — то кому мы можем доверять?

— Группе Дрейка, Чафф. Больше некому.

Кажется, это удовлетворило Чаффи.

Диккан встал.

— А моей жене?

— Какие сомнения? — возразил Брэкстон. — Ты же знаешь, ей можно доверять. Мне напомнить тебе, кто она? Именно она помогла нам добыть сведения о «Львах».

— Да, смелости ей не занимать, — согласился Дрейк. — Но мы не можем быть уверены в том, что она не выдаст себя. «Львы» должны поверить, что Диккан ее действительно бросил, иначе они используют ее как средство давления на мужа. Ты готов рискнуть ее жизнью, положившись на ее способность притворяться?