В магазине Эди сразу направилась к прилавку с драгоценностями, подобрать брошь или булавку для своей шляпки, но едва потянулась к одной из стеклянных коробок, как Стюарт окликнул ее от другого прилавка:

– Эди, взгляните на это.

Она посмотрела в его сторону, но ничего не увидела за лакированным восточным комодом, поэтому пришлось подойти ближе. То, что привлекло его внимание, оказалось большой музыкальной шкатулкой орехового дерева, с медными ручками и перламутровой инкрустацией на крышке. Да, вещь была действительно великолепна.

Мистер Белл, опытным взглядом определив потенциальных покупателей, поспешил к ним.

– Это пейллардовская музыкальная шкатулка, ваша светлость. Швейцарский механизм, разумеется, с двадцатью органными тонами и тремя валиками…

– Учитывая технический уровень, это, должно быть, современное изделие.

– О да, она почти новая: принадлежала миссис Маллинз. Она выписала ее из Цюриха только в прошлом году, но вскоре скончалась. Ее дочь живет за границей, вот и попросила своего адвоката продать шкатулку.

– Миссис Маллинз умерла? – Стюарт поднял глаза. – Мне жаль…

– Да, но ведь ей было девяносто…

– Ах да, конечно. – Он провел рукой по крышке. – Можно?

– Прошу вас.

Стюарт поднял крышку, и мистер Белл указал на маленькую рукоятку сбоку.

– Один поворот – и зазвучит музыка. Позвольте продемонстрировать.

Когда по комнате поплыла мелодия вальса, Эди увидела, как губы Стюарта расплылись в улыбке и он мечтательно проговорил:

– Штраус. Готов поспорить, это «Венская кровь». Я предпочитаю «Весенние голоса».

Он посмотрел на нее, и мысли Эди вернулись туда, в зал Хандфорд-Хауса: эти красивые серые глаза так же смотрели на нее, маленький оркестр исполнял «Весенние голоса» и ее влекло к нему как магнитом.

Мистер Белл, деликатно кашлянув, открыл ящик стола под шкатулкой:

– Если желаете «Весенние голоса», это здесь.

Стюарт вместо ответа жестом попросил мистера Белла удалиться и посмотрел Эди в глаза.

– Я так хорошо помню тот вечер…

– Я тоже. – Она чуть-чуть покраснела, но взгляд не отвела и улыбнулась. – У вас тогда галстук развязался…

Его обрадовало, что и она помнит.

– Правда? Хотя чему удивляться: думаю, я шокировал всех своим необычным для бала видом. Знаете, когда я заметил вас среди многочисленной толпы гостей, то сразу захотел пригласить на танец, но поскольку мы не были представлены друг другу, не решился, да и, честно говоря, не видел смысла в этом знакомстве, так как намеревался уехать через несколько дней. Господи, как бы я хотел обнять вас и закружить в вальсе, и к черту все условности! – Он опустил глаза на свою трость. – Как жаль, что тогда я не мог знать, что никогда больше не буду танцевать с вами.

Сердце Эди пустилось вскачь, будто его боль передалась ей. Глядя на его склоненную голову, она сказала:

– Ценю ваши сентиментальные чувства, но эти сожаления напрасны: я не люблю танцевать.

– Почему? – удивился Стюарт. – Глупости, все девушки обожают танцы.

– А я нет, потому что слишком высокая и это ставит партнеров в неловкое положение. А кроме того, – добавила она с виноватой гримасой, – я не люблю подчиняться…

Он рассмеялся, и, к ее радости, смех уничтожил меланхолию.

– Что ж, готов поверить.

– Когда бы я ни танцевала, результат был всегда плачевный: помятые туфли, сбитые лодыжки, уязвленная гордость партнера…

– Если так, то и поделом им. Настоящий мужчина никогда не позволит, чтобы партнерша вела… – Он помолчал, опустив густые ресницы. – Я имею в виду танцы, разумеется.

Он поднял на нее глаза, и она почувствовала, как тепло его взгляда проникает в каждую клеточку ее тела, а когда их взгляды встретились, и вовсе почувствовала, что еще немного и растает прямо у него на глазах.

Если он и разгадал ее чувства, то виду не подал. Повернувшись, он мягко закрыл крышку музыкальной шкатулки.

– Вы не хотите купить ее? – спросила она, не скрывая удивления.

– Нет, – сказал он, не оборачиваясь. – Нельзя дважды войти в одну реку.

Глава 14

Вернувшись в Хайклиф, они пили чай на террасе, потом Стюарт выразил желание осмотреть некоторые коттеджи, и, прихватив Нюхлика, они отправились на прогулку.

Обратный путь их лежал через розарий, и Стюарт, замедлив шаг у высокой решетчатой перголы, заметил, указав на темно-лиловую вьющуюся розу с несколькими нераскрытыми поздними бутонами:

– Какое совершенство!

Эди остановилась рядом и, бросив на него подозрительный взгляд, осторожно потянулась к одному из бутонов и вдохнула аромат.

Стюарт рассмеялся:

– Вы смотрите на меня так, как если бы я заявил, что небеса зеленого цвета.

– Просто я не думала, что вы из тех мужчин, которых может заинтересовать роза.

– Значит, вы недостаточно хорошо меня знаете, дорогая. Как называется этот сорт роз?

– Я еще не решила, как ее назвать.

– Вы что, вывели этот сорт сами? – Удивление было явно наигранным, и Эди заподозрила неладное.

– Да, но у меня почему-то такое впечатление, что вам это уже известно.

Он усмехнулся.

– Да, дорогая, вас не проведешь… Что ж, открою правду: у меня была продолжительная беседа с Блейком после нашей вчерашней встречи с Робсоном.

– И что же?

– Я уже говорил, что намерен перетащить слуг на свою сторону. Вот во время нашего разговора Блейк и рассказал о вашей любви к розам и показал ваше последнее творение. Может, как-нибудь покажете и остальные?

Эди фыркнула и отвела взгляд.

– Можно подумать, что вас волнуют мои розы.

– Мне интересно все, что вы любите, и я хочу знать об этом больше.

– Но большинство моих любимых занятий покажется вам скучным.

– Откуда вы можете это знать?

– Вы находите интересным выращивание роз?

– Не знаю, может быть.

Она покачала головой, не в состоянии поверить в это.

– Вы путешествовали по Африке, видели слонов, носорогов, львов… А тут какие-то розы… Слишком незначительное занятие для такого человека, как вы.

– Для такого человека, как я… – Он помолчал, наблюдая, как Нюхлик пытается выкопать ямку возле самшитовой изгороди у тропинки. – Вы хотите сказать, для такого человека, каким я был…

– Простите, – спохватилась Эди, вспомнив их разговор в магазине мистера Белла. – Я не хотела напоминать о том, что вам неприятно.

– А почему бы и не поговорить об этом? – Он пожал плечами, словно не видел в этом ничего особенного. – Я стал совершенно другим, чего не отрицаю. И даже не возражаю против этого, – указал он на свою ногу. – Я был беззаботным шалопаем, это правда, и входил в джунгли столь же просто, как нырял в воду. Мне всегда было интересно узнать, что там, за следующим холмом, и я обожал узнавать новое. Но это вовсе не значит, что, стремясь к неизведанному, я не в состоянии оценить красоту старых мест – Хайклиф, например. Я жил здесь много лет, но никогда не замечал его красоты и не понимал, как люблю эту землю. Зато теперь я ценю эти места гораздо больше.

Эди задумалась над его словами.

– Я полагаю, если человек встречается лицом к лицу со смертью, его взгляды на жизнь могут измениться?

– Да, и это тоже. Но есть и еще кое-что: ранение несколько умерило мои амбиции и заставило жить в более спокойном ритме.

– Наверное, для вас это непривычно?

– Сначала – да, было именно так, но потом я стал замечать то, на что прежде никогда не обращал внимания, разве только если хорошенько ударить по голове. Помолчав, он добавил: – Вот так и случилось, что я заметил вас.

– Девушку ростом в шесть футов трудно не заметить, – усмехнулась Эди, стараясь, чтобы ее слова прозвучали как можно легкомысленнее. – Тем более в лабиринте. Ну а уж когда она предложила жениться на ней…

– Нет-нет, – поспешил заверить ее Стюарт, качая головой, – я не это имел в виду. – Он придвинулся ближе, ближе настолько, что пышное кружевное жабо ее платья касалось его груди. – Во-первых, вы не выше, чем я. – Он коснулся пальцем ее подбородка и приподнял лицо. – Понимаете?

Эди замерла от этого легчайшего прикосновения, не в силах оторвать взгляда от этих серых глаз, которые потемнели и стали дымчатыми.

– Что касается остального, я могу сказать, почему обратил на вас внимание? – И не ожидая ее ответа, продолжил: – Вы смотрели на меня, и в вашем взгляде было столько упорства и решительности, что я был просто обескуражен.

– Как невежливо с моей стороны!

– Это походило на вызов: было ощущение, что меня пронзила стрела. – Он улыбнулся. – Стрела купидона, возможно.

Эди, напротив, нахмурилась, прикусив губу.

– Вы что, флиртуете со мной?

Его взгляд прошелся по ее лицу: открытый и спокойный, – и она почему-то не выдержала и отвела глаза.

– Нет, Эди. Ну или совсем чуть-чуть, хотя и в этом случае я вполне серьезен. Впервые увидев вас, я почувствовал, что вы особенная, не похожая ни на одну из тех, с кем мне приходилось встречаться прежде. В том, как вы смотрели на меня, не было кокетства – ни капли, – но не было и интереса. А что было – не знаю до сих пор.

Она не собиралась идти ему навстречу, как не готова была признать, что взгляд, каким его наградила, был совершенно убийственным и ни о каких стрелах купидона речи не шло.

– Тот человек, каким я был когда-то, любил Африку, потому что этот континент отличает грандиозность во всем: слоны, огромные просторы, закаты, которые окрашивают небо в такие цвета, что дух захватывает. Сейчас я отдаю предпочтение таким простым радостям, как прогулки по саду, где есть великолепный розарий.

Он бросил трость на траву и, сорвав розу, развязал ленты шляпки Эди, не обращая внимания на ее протесты.

Убедившись, что на коротком стебле нет шипов, Стюарт аккуратно вдел розу ей в волосы и, отойдя на шаг, с удовлетворением констатировал:

– Вот так. С ней вы неотразимы.

– Вы говорите это всем, кого намерены соблазнить?

– Это не просто соблазнение. Это ухаживание.

– Не вижу разницы. – Эди вдруг стало весело. – И никогда не видела.

Он не ответил, но когда она снова посмотрела на него, то у нее дыхание перехватило от того, что она увидела в его глазах.

– И не надо: вы заслуживаете и того и другого, и я намерен доказать это на деле.


Что ж, размышлял Стюарт, вполне возможно, стоит поговорить с Эди об ухаживании, но только позже, в ее спальне, когда ее руки займутся его ногой. Стюарт не мог не думать, что соблазнение его привлекает куда больше.

Когда они только начали курс лечения, боль была настолько сильной, что ему пусть и с трудом, но удавалось справиться с возбуждением. А кроме того, ее последующее откровение шокировало его настолько, что держаться, хоть и на грани, все же удавалось. Но сейчас, даже зная, что она побывала в руках другого мужчины, он не мог справиться с вожделением, которое переполняло его, когда она прикасалась к нему. Он старался напомнить себе, что с ней произошло ужасное, но тело отказывалось внимать голосу разума и все эти джентльменские рассуждения не могли укротить зов плоти.

Проблеск надежды он ощутил минувшим днем, целуя ее руку, и еще сегодня утром, когда упоминание о других женщинах вызвало ее ревность, – два свидетельства, что она к нему неравнодушна, как бы ей ни хотелось убедить его в обратном. Но вместе с тем реальность не успевала за его воображением, и он старался напомнить себе, что мечты о том, как разденет ее и коснется губами нежной кожи, так и останутся пока мечтами – до этого еще долгий путь. Легче от этого не становилось, и он мог только заключить, что обожает заниматься самобичеванием.

Когда они перешли ко второй части упражнений и она склонилась над ним, прижимая к полу весом своего тела, он представлял, как они меняются местами и как это восхитительно, и понимал, что должен остановиться или сойдет с ума.

У нее, конечно, и в мыслях не было раздеть его и поцеловать, и в этом главная проблема. Он просто не знал, что с этим делать. Как можно соблазнить женщину в подобных обстоятельствах? Как можно заставить хотеть того, что когда-то причинило боль?

– Вы сегодня такой молчаливый, – заметила Эди, прервав его размышления.

– Просто задумался. – Он вытянул ногу, пошевелил ею, чтобы снять напряжение, а затем согнул, как и полагалось перед третьим упражнением.

Она наклонилась к нему, так что предплечье уперлось ему в спину, пальцами обхватила икру, а грудью прижалась к… Господи, как заставить себя отвлечься от подобных мыслей!

– Что-то не так? Сегодня особенно больно?

– Нет. – Он заморгал, стараясь сосредоточиться на часах, которые держал в руке, но каждая секунда казалась часом. – Просто не хочется разговаривать.

Вздохнув, Стюарт подумал: кто знает, возможно, слова помогут ему продвинуться вперед?

В тот раз, когда поцеловал ей руку, он знал, что ей приятно, но, слишком испуганная, чтобы продлить удовольствие, она сразу же ее убрала. Слова испугали бы ее куда меньше и, возможно, оказались бы более действенными. Нет, не комплименты, что-то иное.