— Ладно, где Мелли?

— Тихо! — шикнула Анни. — Я же сказала: потише! Мелли на кухне со свей новой нянькой.

— Ты нашла кого-то еще сидеть с ней? — вопреки рассудку задетая за живое таким предательством, Лисса постаралась, чтобы ее голос не выдал разочарования.

— Не беспокойся, — поспешила успокоить ее Анни, — это только на один раз. Но это нечто такое, что ты просто обязана увидеть!

Лисса послушно вслед за Анни подошла к порогу кухни. И застыла от увиденного.

Роум.

Он с большим старанием перемешивал что-то подгоревшее на плите — о чем свидетельствовал запах — в то время как Мелли, прильнув к его ноге, задавала глубокомысленные вопросы, на какие только способны двухлетние малыши.

— Ты что-то вкусное готовишь, дядя Лоум?

— Не знаю, Тыковка, надеюсь, что вкусное.

Случайная оговорка наполнила глаза Лиссы слезами. Что должна она сделать, чтобы он снова так ее назвал?

— Я Мелли, я не тыковка, — важно поправила девочка.

Роум улыбнулся малышке.

— Это неважно. Мне было сказано, причем весьма авторитетным лицом, что все леди любят, когда их называют так же, как овощи.

— Не люблю тыковку!

— Да? — Он со всей серьезностью посмотрел на крошечную помощницу. — А какие овощи ты любишь?

Мелли скорчила гримаску, от которой Лисса едва не расхохоталась.

— Я люблю кечу. И голосек.

— Не думаю, что «кетчуп» такое уж хорошее имя. А может быть… Если я буду звать тебя Душистый Горошек? Звучит, по-моему, неплохо, — сказал Роум.

— Душистый Голошек? — Мелли задумалась. — Да! Я — Душистый Голошек! — Она крепко обняла ноги Роума, лишив его равновесия.

Пытаясь удержаться на ногах, он взмахнул правой рукой, в которой держал ложку. Капли томатного соуса разлетелись в стороны, украсив собой стены и шкафы.

Лисса вынуждена была зажать рот ладонью, чтобы не расхохотаться вслух. Роум немного развернулся в сторону Лиссы, и она увидела, что Мелли не в первый раз преподносит ему такие сюрпризы. Его рубашка и джинсы были обильно изукрашены пятнами всевозможных форм и расцветок.

Анни подтолкнула ее локтем.

— Понимаешь теперь, что я имела в виду? — с заговорщицким видом спросила она.

— Что он здесь делает? — удивилась Лисса. — Он же не любит детей…

Анни только пожала плечами и указала на мужчину, склонившегося, чтобы дать Мелли, которая все повторяла свое новое прозвище, попробовать теплый томатный соус.

— Разве он похож на человека, который не любит детей? — Анни бросила на Лиссу лукавый взгляд. — Он позвонил после ленча и попросил дать ему, как он их назвал, «уроки отцовства». Можешь себе представить?

Лисса покачала головой, но надежда затеплилась в ее душе. Зачем Роуму ввязываться в такое дело, если бы он не собирался сам обзавестись семьей? Сейчас, когда она смогла получше разглядеть его, Лисса поняла, что сегодняшний урок не прошел для него даром. Одежда в пятнах, на лице капли соуса и какая-то голубая полоса на щеке, волосы стоят дыбом. Словом, не человек, а обломок роскошного лайнера, пострадавшего от кораблекрушения.

Такой дорогой, такой любимый обломок.

Слезы застилали ей глаза. Лиссе хотелось подойти к нему, обнять и приласкать его так же, как он обнимал и ласкал Мелли. Она понимала, сколько терпения и любви понадобилось ему, чтобы решиться на это нелегкое испытание, которому он с безрассудством подверг себя. Лисса знала, что готова на все, готова ждать сколько угодно, лишь бы назвать этого мужчину своим мужем, отцом своих детей.

Она вытерла слезы и повернулась к Анни.

— Не пора ли мне выйти на сцену?

Роум, угощавший Мелли плодами своей стряпни, услышал, как Анни возвращается на кухню, и выпрямился. Он сосредоточенно помешивал подгоревший соус, когда она произнесла:

— Роум, у нас гость к обеду.

Гость к обеду? К такому обеду? Она что, сошла с ума?

Он повернулся было к Анни, чтобы посоветовать ей позвонить в китайский ресторан и заказать обед, раз у нее гость, но застыл с открытым ртом.

Лисса.

Лисса — такая недоступная, такая прекрасная, как яркая звезда на небосклоне. Лисса. Женщина, которую он любит. Женщина, на которой он хочет жениться.

Лисса. Женщина, ради которой он готов из кожи вон лезть, лишь бы произвести на нее впечатление.

Роум застонал от отчаяния, бросив взгляд на свою одежду. Ходячее пугало, да и только. Надо же такому случиться, чтобы он предстал перед любимой женщиной в таком ужасном виде…

— Привет, Лисса.

«Спокойно, приятель, спокойно, — внушал себе Роум. — Только так можно произвести впечатление на женщину».

— Привет, Роум.

Она оглядела кухню, и Роум вдруг осознал, что повсюду стоят грязные миски, кастрюльки, раковина переполнена посудой, кухонный стол завален обрезками от салата, который еще и наполовину не был готов.

— Развлекаешься, как я вижу, — сказала она. — И часто ты этим занимаешься?

— Чем часто занимаюсь? — с опаской спросил Роум, отворачиваясь от Мелли.

— Устраиваешь такие погромы. Эта кухня… нечто фантастическое.

«Да уж, впечатление ты произвел, приятель!» — ехидный внутренний голос не оставлял его в покое.

— Гм-м, видишь ли, я не очень-то привык сам готовить. Просто…

Он жалобно посмотрел на Анни, ожидая помощи с ее стороны, в то время как Мелли тщетно все настойчивее требовала к себе внимания. Как объяснить Лиссе, почему он здесь оказался?

— Роум вызвался помочь мне с Мелли сегодня, — Анни тепло улыбнулась ему. — Он просто чудо. Мелли без ума от него.

— Дядя Лоум плишел ко мне! — завопила Мелли, стукнув его по лодыжке.

— Ого! Это за что же? — Он наклонился к Мелли.

Это было непростительной тактической ошибкой. Девочка со всей силы вцепилась ему в волосы.

— Дядя Лоум! Иглай со мной!

Роум попытался высвободиться, но и боль, и дитя были слишком сильны.

— Кто-нибудь, помогите же! — взмолился он.

Лисса подбежала и склонилась, уговаривая Мелли и одновременно разжимая ее пальчики.

— В чем дело, ласточка? Что тебе сделал дядя Роум?

Наконец-то освободившись, Роум возмутился.

— Что я ей сделал? Это же она вцепилась мне в волосы, ты же видела!

Лисса подняла на него глаза.

— Она всего лишь только маленькая девочка.

— Ты уверена? А я бы поклялся, что это миниатюрная копия самого отъявленного хулигана. — Он потер пострадавший скальп. — И если честно признаться, она представляет угрозу для окружающих.

Мелли продолжала свой рев, недоступный пониманию Роума, хотя, без сомнения, Лиссе было достаточно вида плачущей малышки, чтобы продолжить до бесконечности список его, Роума, прегрешений.

Бросив отчаянный взгляд на Анни, Роум с безнадежным видом отвернулся от плиты. Ему стало совершенно очевидно, что, какие бы надежды он ни возлагал на свой, казалось бы, гениальный план убедить Лиссу рассматривать его как реального кандидата в мужья, этот план только что с треском провалился. После сегодняшнего полного провала у него не осталось ни малейшего шанса заставить ее изменить свое мнение о нем.

Его план провалился даже прежде, чем начался.


Спустя полчаса Лисса подцепила на вилку очередную порцию спагетти, приготовленного Роумом.

— Это нечно ужасное, — объявил он замогильным голосом, — это нельзя есть.

Она сосредоточенно жевала.

— Ты знаешь, это не так уж и плохо. Просто мне никогда не приходилось есть такой… такой хрустящий мясной соус.

Хлеб тоже основательно подгорел, но ей удалось, обрезав обуглившиеся края, подать на стол несколько ломтиков.

Пробыв за столом несколько минут, Анни забрала вконец утомленную Мелли и оставила Лиссу наедине с Роумом.

Это было именно то, чего Лисса больше всего желала и больше всего боялась.

— Лисса, я просто не знаю, что и сказать. Никогда не думал, что могу предстать перед тобой в таком виде.

Она отложила вилку и отхлебнула вина, оказавшегося весьма неплохим.

— В каком виде?

— Вот в таком… Я тут совсем растерялся.

— А все же, что ты тут пытался сотворить? — поинтересовалась Лисса, не в силах оторвать взгляд от прядки, упавшей ему на бровь. Как нравилось ей тогда перебирать пальцами шелк его волос! Знал бы он, как хочется ей дотронуться до этой прядки. — Я вообще не понимаю, как ты здесь оказался.

— Лисса, помнишь тот список, который ты составила? Черты характера, качества, какие ты хотела видеть в будущем муже? — спросил Роум.

— Конечно.

— Ну так вот, я пытался доказать тебе, что у меня есть все эти качества, что я для тебя самый подходящий мужчина.

— Что? — Лисса ошеломленно выпрямилась на стуле. — Роум, что ты говоришь?

Он с горечью продолжил:

— Я попросил Анни дать мне несколько уроков обращения с маленькими детьми — с тем, чтобы я мог продемонстрировать тебе свое умение. Ви— дишь ли, этот пункт твоего списка смущал меня больше всего.

— Так из-за этого разгорелся весь сыр-бор? — не поверила Лисса. — Ты пытался научиться быть хорошим отцом?

— Да. — Он встал и отошел от нее, уставившись в темноту за окном. — Я хотел, чтобы ты знала — я тоже хочу иметь семью. Ребенка, может, даже двух. Жену.

Он обернулся к ней, чтобы до конца обнажить перед ней свое сердце — и, возможно, быть отвергнутым.

— Лисса, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Она молчала, и Роум снова отвернулся, чтобы скрыть свое огорчение. Самая важная в его жизни сделка, и вот она сорвалась.

— А теперь все пропало. Теперь ты видишь, что я совсем не подхожу для тебя. Я не умею обращаться с детьми, не умею готовить и, честно признаюсь, не уверен, что смогу всему этому научиться.

— Не подходишь? Почему ты так решил?

— Потому что не справился сегодня с домашними обязанностями, за которые взялся, вот почему. Мелли просто изводила меня все время. И я не смог подать к столу ничего сколько-нибудь съедобного. Боюсь, что не получится из меня хороший отец для твоих детишек, Лисса.

Он прислонился лбом к оконной раме, и его плечи горестно поникли.

Лисса почувствовала, как сердце ее екнуло от счастья. Этот мужчина, этот сильный, удивительный мужчина пошел на это ради нее. Роум знал, чего она ищет в будущем муже, и сделал все, что смог, чтобы доказать, что именно он и есть тот мужчина, который ей нужен.

Можно ли красноречивее объясниться в любви?

Лисса подошла к нему и обняла за плечи.

— Глупый мой неумеха. Неужели ты не понимаешь, что уже то, что ты пошел на это ради меня, и есть самое лучшее доказательство твоей любви?

Роум некоторое время еще стоял неподвижно, как статуя, потом резко обернулся, схватив ее за руки.

— Что ты сказала? — спросил он внезапно севшим голосом.

Лисса улыбнулась ему.

— Я сказала, что люблю тебя. Мне нравится подгоревший соус и обугленные тосты, приготовленные тобой. Я хочу выйти за тебя и иметь от тебя детей. И мы научимся быть идеальными — идеальными родителями и идеальными любовниками. Вместе.

Роум недоверчиво уставился на нее, а потом сжал в объятиях.

— Ах, Тыковка, вот уж, чтоб быть идеальной любовницей, тебе и учиться не надо — ты и так мой идеал.

Он склонил голову, чтобы поцеловать ее, но, прежде чем губы их встретились, Лисса пробормотала:

— Только обещай больше не готовить спагетти, хорошо?

— Клянусь, Тыковка! — заверил он.

Эпилог

Прошло три года.

Когда кто-то постучал в дверь, руки Роума были по локоть в детской присыпке.

— Входи, Джес! — крикнул он, не тратя время на церемонии.

Джейсон осторожно проложил путь через разбросанные по гостиной комнате игрушки и прочие детские вещи. Он прислонился к книжным полкам и, скрестив на груди руки, с насмешливой улыбкой наблюдал за Роумом, склонившимся над широким кожаным диваном, сейчас покрытым толстым велюровым чехлом.

— Угадай, где на этой картинке спряталась птичка? — пошутил он.

Роум мельком взглянул на шурина, но воздержался от комментариев. Он был слишком занят, пытаясь поменять подгузник извивающемуся в его руках карапузу. Хотя он и уверял Лиссу, что является специалистом по этой части, весь его опыт на деле сводился к тому, как бы спихнуть эти обязанности на кого-нибудь другого.

И вот сегодня Лисса оставила Роума дома с детьми, чтобы сделать кое-какие покупки вместе с Анни, которая снова ждала ребенка. Навык организатора тут же подсказал Роуму выход из положения: вызвать подкрепление. Он позвонил Джейсону и потребовал, — ну, возможно, это было больше похоже на мольбу о помощи, — чтобы тот немедленно мчался сюда, а то худо будет. И так как Джейсон был вторым после Роума лицом в офисе фирмы «Золотые Автодетали», выбор у него был небольшой.