— Подарил бы подвеску, какую, проблема что ли, — фыркал Ярослав тогда, но Паша только головой покачал. Именно этот подарок имел большое значение. Подарки вообще были для Павла чем-то особенным, он их дарил так не часто, только избранным, узкому кругу людей, которых искренне любил. И чем важнее для человека был подарок, тем глубже были его чувства.

Сам Кенар подарки не любил, предпочитая деньги. Не потому, что был меркантильным, хотя отчасти так было, он просто не привык к ним. Ждать чуда и исполнения желаний он перестал с самого детства. Тогда на первое самостоятельное день рождения в семь лет мама не позволила ему даже позвать друзей. Куча малознакомого ему народа: они трепали его за щечку, дарили конфеты, которые он терпеть не мог, и уходили на кухню болтать о важных взрослых проблемах, в которых детям не было места. А его оставляли одного в окружении ненужного хлама, которые ему притаскивали заботливые взрослые, именующие себя родственниками. Зачем, скажите на милость, семилетнему мальчику томик «Юного сталевара» или кофта «навырост»? Кулек ирисок, от которых ломались зубы или шоколадные конфеты, которые он люто ненавидел. Обычный мальчик хотел выпить газировку с друзьями, поиграть с новенькой машинкой и побегать с ними, играя в войнушку.

С тех пор Паша не любил свои дни рождения и вообще праздники, они приносили кучу неприятностей. И ненавидел родственников, люто и отчаянно. Они все что-то хотели, особенно пожрать нахаляву, особенно, если это твое день рождения, а ты вынужден помогать на кухне, ну потому что это же твои гости! Хотя гости были мамины, а не Паши. Так свой первый нормальный праздник Кенар отметил только в 18 лет, с кучей приятелей однокурсников, заявив матери, что больше никогда никого из ближайшей и не ближайшей тоже родни к себе не позовет. Мать уговаривала, говорила, что это важно — общение с родней. Ведь это же укрепляет семейные связи. Вот только Паше они были не нужны. И хотя знал, что мать исправно докладывает о его жизни всей родне, любое общение пресекал, запретив приезжать к себе всем, кто не относился к родителям. В конце концов, их не выбирают.

Дарить настоящие, ценные подарки Паша научился тоже не сразу. Своей матери он предпочитал дарить деньги, периодически присылал цветы, весной любимые ею ландыши, летом полевые цветы, на праздники и новый год всегда большой букет. Но дарить что-то по-настоящему ценное не мог, слишком много противоречий было в их отношениях. Отцу он тоже предпочитал дарить исключительно денежный эквивалент, потому что, несмотря на хорошее воспитание, Кенар понимал — они оба его совершенно не понимали. Нет, он не ненавидел их, но, как и многие родители 90-х, они попросту не могли уделять достаточное внимание к проблемам собственного сына. Когда их сын в 10 лет попросил перевести его в другую школу, потому что в тот день познал что такое тирания со стороны одноклассников — они оба отмахнулись. Причина была проста, оба считали, что виноват тяжелый характер Павла. Так считали и учителя, наперебой заявлявшие, что Паша не желает участвовать в общественной деятельности класса и школы, существуя как бы отстраненно от остальных. Он просто погружен в себя, не желая общаться на такие заурядные темы сверстников, которые с каждым годом казались ему все скучнее. Так Кенар перестал искать внимания родителей, став заботится о себе сам. Не хочешь погрязнуть в проблеме — возглавь ее. Так и сделал, став главной головной проблемой директора школы, которая буквально сходила с ума от его проделок. А одноклассники либо завидовали, либо ненавидели и мало кто любил. Не считая Сергея и Влада, у него и друзей-то не было. А когда Сергей уехал, остался только Влад, которого Кенар потащил с собой в университет. Кто же знал, как глупо он поступил, рассчитывая, что дружба, это навсегда. Что хотя бы тут ему будет везти больше, чем в отношениях собственной семьей. Но и тут ему пришлось познать суровую правду — друзья тоже предают. И иногда так, как ты не ожидаешь.

В университете на экономическом факультете училось много девушек, несколько парней и они с Владом быстро влились в эту среду. Привыкший был лидером, Паша и здесь взял невольные бразды правления, которые ему отдали ребята. Собрал веселую компанию, став впервые по-настоящему счастливым. Беда прилетела, откуда не ждали.

На третьем курсе Паша начал серьезные отношения, на тот момент ему казалось, что он влюблен, хотя это и не было похоже на то, что он чувствовал сейчас. Да и прошествии нескольких лет он мог с уверенностью сказать сейчас, что ту девушку никогда по-настоящему не любил. Тогда кто-то выкрал из кабинета завкафедры контрольные тесты, из-за чего начались разбирательства. Паша, не имевший даже доступа туда, в одночасье стал подозреваемым. Потому что ведь он так часто спорил с деканатом и преподавателями кафедры! Потому что вновь не желал подчиняться и действовать в соответствии с их желаниями. Если бы тогда ставили камеры, проблем бы с доказательством вины не было. Но в тот день Павел как раз взял отгул, чтобы решить вопрос с визой для поездки в Европу к Сергею после летней сессии, потому никто из друзей не мог даже сказать, что видели его, хоть и знали, куда он пошел. Неожиданно они все резко отвернулись от него. Не прям сразу, но отношения как-то резко охладели, его прекратили звать вместе на сборища, в клубы и даже в кино. Постепенная изоляция превратила Павла из популярного парня в изгоя в очередной раз. Его девушка неожиданно ушла к его лучшему другу Владу, который собственно и сменил Пашу на посту лидера, так сказать. Кенар не стал бороться, просто прекратил всякое общение с теперь уже бывшими друзьями, разом вычеркнув их из своей жизни, а они не особо-то сопротивлялись. Задружил с двумя парнями, которые считались ботаниками на курсе, но уже не так близко, как было этого. Правда выяснилась совершенно случайно, поскольку никаких прямых доказательств не было, его оставили в покое, правда относились настороженно и с большим подозрением. Некоторые даже пробовали занижать оценку и валить на экзаменах, но не тут-то было. Когда знаешь свои права, настойчив и можешь доказать свою правоту, можно горы свернуть. И Паша сворачивал всю летнюю сессию, а затем уехал к другу. А по приезду осенью вернувшись в университет, узнал, что оказывается тесты, выкрал ни кто иной, как Владислав, будучи старостой, любимцем преподавателей и имеющий необходимый доступ. Оказалось один из парней с параллельной группы, слышал, как Влад хвастался перед другими парнями по пьянке в одном из баров, где часто собирались студенты, слушая живую музыку и выпивая. Это уже никак не изменило происходящее, его быстро простили, ведь он же был хорошим и послушным мальчиком, несмотря на то, что настраивал друзей Павла против него и распускал эти сплетни. Даже, несмотря на кражу тестов, он был хорошим. Ведь он жил по заданной системе общества. Так Паша потерял веру в людей, дружбу и справедливость. Возможно, в тот момент он и стал настоящим мизантропом, не прощавшим слабости людям, не делая скидок ни на возраст, ни на обстоятельство.

Говорят, сердце разбивается сразу на тысячу осколков. Паша был убежден, что так не бывает. Оно лишь трескается с каждым разом, отламываясь по кусочку. Но каждый новый удар наносил непоправимый ущерб, который не подлежал восстановлению. Предательство — неважно чье, будь оно родительское, когда они не попытались защитить ребенка, предпочтя закрыть глаза, или друга, которого ты считал братом и помогал ему всегда и во всем. Оно каждый раз разрушает твое сердце, разъедая душу. Ты перестаешь верить в лучшее и начинаешь видеть в людях худшие пороки. Возможно, именно это и объединяло его с Тасмановым — полное отсутствие веры в людей. Но если Паша еще чувствовал, как сердце внутри него по-прежнему бьется и способно на большее, несмотря на отломанные куски. То в случае Ярослава не было ничего, кроме кучки мусора некогда разрушенных надежд.

Вот и сейчас котенок, вывалившийся из какой-то мокрой картонной коробки, совершенно не защищавшей его от холода, снега и пронизывающего ветра, тоже был такой же жертвой людского эгоизма. Маленький серый комочек с белыми носочками на передних лапках, голубыми глазами и белым пятнышком с левой стороны на щечке. Маленькие, чуть прижатые к голове ушки, и большие круглые глаза говорили о принадлежности к породе Шотландской вислоухой от силы месяцев трех от роду. Паша наклонился и осторожно поднял мяукающий комок, с удивлением осматривая его, а затем опустив глаза на коробку и вновь оглядывая тихий переулочек между домами. Котенка выбросили вместе с коробкой из-под мандаринов неподалеку от помойки и похоже совсем недавно, иначе на таком холоде он бы давно замерз. Вряд ли бы его кто-то нашел, Паша и сам свернул сюда случайно, решив скосить между домами путь, возвращаясь, домой.

— Поверить не могу, что теперь с тобой делать, морда? — вздохнул он, оглядывая дрожащего котика и расстегнув пальто, размотал шарф, который Кира его теперь заставляла одевать, замотал в него вопящего котенка.

— Ну, все, успокойся. Сейчас гляну ближайшую ветклинику. Будем надеяться, она еще работает, — буркнул Кенар, сунув комочек за пазуху, прикрывая от ветра и холода, выудив осторожно смартфон, чтобы не уронить свою находку. Котенок пригрелся и затих на время, а Паша выматерился, поняв, что единственная ветеринарная клиника, работающая круглосуточно, находится аж на другом конце города.

— Блеск, — буркнул Кенар, покрепче прижав к себе котика и вызывая такси через приложение. А пока он ехал, ему предстоял тяжелый разговор с хозяйкой квартиры, которая категорически запрещала держать каких-либо животных, по словам Киры. Из-за этого девушка так и не завела кошку, как мечтала. В принципе это устраивало Пашу, коты они же гадят, портят мебель, обои, иногда еще и в ботинки ссут! Правда, в случае их наличия он бы попросту смирился с этим, чем потребовал выбросить маленькое существо на улицу. Потому что они живые и каждый человек, взявший за них ответственность, обязан нести ее до конца. Раз взял животное в дом, будь добр заботься о нем, а не ищи, предлога избавится, потому что он вдруг перестал тебя устраивать.

В теплом салоне автомобиля, Паша вначале выдохнул, а затем набрал номер арендодательницы, которую в своей жизни-то видел всего лишь пару раз, когда она передавала ему запасные ключи и когда они договаривались о ремонте, который они затеяли с Кирой.

— Алло? — послышался скрипящий голос, и Паша, опустив глаза, на уснувшего котенка, все больше укрепляясь в своем решении.

— Мария Степановна, это Паша, — четко проговорил он, и голос женщины мигом подобрел. Кажется, она к нему питала какую-то слабость.

— Пашенька! Как я рада тебя слышать, — Кенар усмехнулся, покрепче сжимая смартфон, — что-то случилось? Ты так редко звонишь, ключи потерял или с Кирочкой что-то? — заботливо поинтересовалась женщина. Хотя Канарейкин был уверен, что до Киры ей уж точно дела особенного не было.

— Случилось, но не с Кирой. С ней все в порядке, я вообще звоню по поводу одной просьбы. Небольшой, — уточнил он и в трубке на секунду замолчали, а затем тот же голос с подозрением спросил его:

— Хочешь отсрочить выплату?

Кенар едва удержался от смешка. Вот оно типичное людское поведение, особенно, когда дело касается них самих. Он бросил взгляд в окно, видя мелькающие светящиеся витрины магазинов и окна домов, а затем вздохнул.

— Вообще-то нет, я звоню по поводу вашего правила насчет животных, — он замолчал, давая женщине переварить эту информацию. Судя по ее дальнейшему тону, мысль, что ей все же заплатят вовремя, ее успокоила.

— Ну,… я даже не знаю, — потянула Мария Степановна озадаченно, словно пытаясь понять, к чему он ведет, — ты, что принес в квартиру животное? — уточнила она чуть брезгливо.

— Пока еще нет, — отозвался Паша, крепче сжав смартфон, прижав к себе заворочавшегося котенка, — но собираюсь. Кота, — добавил он, на что на том конце недовольно засопели.

— Паша, ты же понимаешь, какие будут последствия. Он будет драть, гадить, испортит мебель, — начала перечислять Мария, но Павел резко перебил ее, остановив на полуслове.

— Я буду доплачивать сверху пять тысяч, к тому же если он что-то реально испортит, я куплю новую мебель или просто сменим обои.

На том конце молчали, затем Мария Степановна видимо отодвинула трубку от уха. Принявшись с кем-то перешептываться. Кенар знал, на что давить, на всем известное чувство жадности. Но какая разница сколько он переплатит, если это реальная возможность сделать Киру счастливой? Отчего-то он чувствовал, что этот подарок ее действительно порадует.

— Ну, хорошо, — спустя некоторое время отозвалась женщина, и Паша облегченно выдохнул. Он даже не заметил, как затаил дыхание, боясь услышать отказ на свою просьбу. Несмотря на все привилегии, которые он сулил этой даме.

— Но нам понадобится составить с тобой новый договор. Полагаю, оформлять ты все будешь сам, без участия Киры? — поинтересовалась женщина, а Паша невольно улыбнулся.