«Позовете потом на свадьбу» — пошутил он тогда, передавая украшение, спрятанное в красивую бархатную коробочку алого цвета. Стоило Паше открыть ее, как его дыхание сбилось. Каждое звено цепочки переплеталось с другим, а между ними сияли маленькие хрустальные бусины, совсем незаметные, будто бы причудливые капли росы, застывшие на металле. Необычайной красоты кулон, в виде переплетенных ветвей, создающие форму сердца. Немного непропорциональное, будто бы создано самой природой, инкрустированное шестью маленькими бриллиантами с одной стороны сердца и одним единственным алым камнем, рубином, с другой. Довольно крупным, сияющим на солнце, словно вросшим в это сердца, как его источник.

И сейчас коробочка, перевязанная лентой, дожидалась своей будущей хозяйки, как и Паша, сидящий за столиком. С каждой минутой, каждой отбиваемой стрелкой наручных часов, спрятанных под рукав его пиджака, он нервничал, ощущая невероятное волнение, в ожидании, когда же она появится. Казалось, время течет невероятно медленно. Паша даже хотел позвонить ей, а рука дернулась к смартфону, но он уговорил себя, что еще целых десять минут и надо дать ей время. Вдруг пробки? Надо было заказать ей такси, как-то в суматохе он не подумал об этом. Еще немного, совсем чуть-чуть. И скоро все сбудется. Этот прекрасный букет дождется свою хозяйку, они отпразднуют ее праздник. Сегодня даже вечер без алкоголя, потому что Львенок его не любила. Паша поправил бабочку, чуть оттянув ее, и поморщился. Казалось новый костюм счет своим долгом придушить его раньше, чем закончится этот вечер. Скорее бы Кира уже пришла.

Но чем больше Кенар ждал, тем сильнее становилось его беспокойство. Волнение и тревога заполонили его мысли. Спустя полчаса он взял смартфон, набирая ее номер, но холодный голос оператора оповестил его, что абонент находится вне зоны действия сети. Неужели он у нее разрядился? А может что-то случилось?

— Павел Александрович, все хорошо? — подошедший официант с волнением взглянул на мужчину и тот кивнул, продолжая раз за разом набирать ее номер.

— Подождем, может где-то задержалась, — попытался улыбнуться Кенар, на это работник ресторана только кивнул, но его взгляд говорил совсем о другом. В нем было нечто, что Паша предпочел проигнорировать, это была жалость.

Некоторое время Кенар еще продолжал ждать, но по истечению второго часа набрал номер брата Киры, надеясь, что тот еще не спит, время близилось к полуночи. Телефон Киры был выключен, и стало ясно, что что-то случилось.

— Пашка? Ты чего в такую позднь? — хриплый голос Александра заставил Канарейкина нервно дернуться, а затем выдохнуть, успокаивая расшалившиеся нервы. Нужно быть собранным и спокойным.

— Сань, с Кирой что-то случилось. Мы договорились встретиться, но ее уже нет несколько часов, а телефон выключен. Не знаешь, куда она могла отправиться после работы? — хрипло спросил он, прочищая горло, стараясь не поддаваться панике и какому-то внутреннему чувству, которое грызло его с начала вечера.

На том конце молчали, и Паша даже занервничал. Что происходит? С Кирой что-то серьезное произошло? Почему ему никто не говорит?

— Саня?

— Паш… Кира не была сегодня на работе, — глухой голос на том конце заставил Кенара замереть, пальцы сильнее стиснули трубку, а чувство, что сейчас произойдет, что-то усилилось. Что-то, что навсегда все изменит в его жизни.

— Она вообще не сможет с тобой встретиться, потому что со вчерашнего дня в месячном отпуске и вчера вечером перед твоим приходом уехала из города. Ты разве не знал?

Кенар схватился за спинку стула, ощущая, как сильно бьется его сердце. Так сильно, что казалось, каждый слышит его стук в помещении. Наверное, он побледнел, потому что видел, как к нему бросился администратор, с волнением что-то крича молодому официанту, но Паша не разобрал его слов. Будто бы находясь в каком-то вакууме, он не понимал ничего из происходящего вокруг, уши словно залило водой, а в мыслях билась всего одна фраза: она уехала.

Просто уехала, ничего не сказав. Собрала вещи, сбежав тихо, зная, что в этот вечер он вернется очень поздно, ведь он сам ей об этом сказал утро, как и в прошлые разы. Разгребал время, чтобы у них было несколько дней после свободных от его бесконечных дел, дабы они могли заняться началом своих отношений.

И всего за одну секунду идеальная картина его жизни рухнула прямо перед его глазами.

— Паша? — позвал его обеспокоенный голос Александра на том конце, — Паш!

«Ты же знаешь, разбитые вещи починить нельзя. Можно попытаться склеить, но по-прежнему останутся сколы и трещины. Пусть малозаметные глазу, но в итоге конструкция уже не будет прежней никогда»

— Паша, ты слышишь меня?!

«Да ты меня просто не слышишь. Не видишь и не слышишь. Я просто боюсь, что после этого ты уже не оправишься»

Ярослав был прав. Он больше не сможет оправиться. Рука безвольно повисла вдоль туловища, а смартфон упал на мягкий ковер, который покрывал мраморный пол ресторана. Оттуда все еще доносился голос Александра, зовущего его имени, а суетящийся вокруг персонал ресторана, интересовался все ли в порядке и не нужно ли ему чем-то помочь. Вот только вряд ли они бы смогли что-то сделать.

Вы знаете, как разбиваются сердца? Как будто хрустальные вазы или вещи из фарфора при неумелом обращении. В ненадежных руках они становятся хрупкими, подвержены риски, быть уничтоженными. Можно разбить сразу, а можно нарушить целостность изделия, которое будет покрываться бесчисленным количеством трещин. И один неловкий удар разрушит его, а прекрасная вещь разлетится на тысячи мелких осколков, которые уже будет невозможно собрать воедино никогда.

Его родители, его лучший друг — все это лишь трещины. Трещины, с которыми он жил много лет, окружая свое сердце надежной защитой, думая, что больше никогда в своей жизни не позволит никому сделать себе больно. Подпуская близко лишь тех, в ком был уверен на все сто процентов. Но как часто и бывает, самый большой удар мы получаем именно от тех, от кого ждем меньше всего. Кто, казалось бы, никогда не сможет разрушить наше хрупкое доверие.

Как же сильно мы порой заблуждаемся.


Эпилог

Все что нас не убивает, делает сильнее. По крайне мере, именно так думал Паша, философски рассуждая, что уж хуже точно быть не может. Он выдохнул дым сигары, сидя на крыше своего дома с бутылкой виски, пачкой сигарет и рассветом на пару. И зачем он позвонил Ярику? Наверняка испортил ему вечер и большие планы. Сейчас, поди, изведется весь, притащится, беспокоится, будет. Меньше всего ему хотелось сейчас чувствовать чью-то заботу.

Кенар затушил окурок, и потянулся к пачке, дабы достать еще одну сигарету.

— Сам виноват, — буркнул он себе, и посмотрел на пустую бутылку из-под добротного виски, который еще остался с Нового года. И, правда, хороший напиток, крепкий. Вот только у него ни в одном глазу ещё не было и толики градуса. Стало обидно ещё и на это, пришлось снова закурить и мрачно посмотреть на светлеющее предрассветное небо. Может ему собаку завести? Она-то уж точно никогда не подставит и никуда не сбежит, преданные существа. Хотя ведь может попасться такая, как Пуся.

От этой мысли Кенар скривился — с его-то везением и собака у него будет, оторви и брось. Нет уж, никаких больше животных. А заодно и баб с их тараканами.

Шум позади и переругивающиеся голос его друзей, заставили Канарейкина поморщится. Не оглядываясь, он уже знал, что за делегация пожаловала к нему на крышу. Вот даже не посидишь, голову не проветришь на краю без этих лиц полукриминальной наружности.

— Говорил же он тут! Видите, живой. Здоровый, бухает и курит. Наш Пашенька — птица гордая. В полет с депрессией не отправиться.

— Чего ты радуешься, как дебил, а если бы он прыгнул?!

— Не говори глупостей. Он же не соплежуй какой-то, чтобы из-за шалавы какой-то на асфальт с разбега, — мрачный голос Сергея отозвался теплотой в душе Кенара и он махнул рукой друзьям, продолжая сидеть на холодной плите. Рядом мелькнула чья-то яркая шубка, знакомый цветочный, едва уловимый запах духов коснулся его носа, когда Кристина села рядом с одной стороны, приняв неожиданную помощь Сергея. Ярик пристроился по другой его бок, бренча пакетом полным бутылок с явно не детским шампанским, а сам Радов аккуратно вытащил закуску. Кенар кинул взгляд в пакет и поморщился.

— Че серьезно? Водка?

— Тяжелые времена требуют суровых решений! — проскандировал Ярослав, выуживая первую бутылку, и озорно взглянул на Кристину, которая фыркнула.

— Открывай, давай, клоун, я тебе не кисейная барышня, — она махнула рукой, давая понять, что готова выпить. На это Паша только бровь вскинул.

— Тебя-то они на что приманили?

— Сказали, нужна баба, чтобы ты в чью-то грудь порыдал и понял, что мы не все конченые суки, — она изящным движением выудила зажигалку, закуривая одну из этих тонких дамских сигарет, выдыхая дым, глянув на него спокойным взглядом. — Вижу, грудь моя тебе не понадобится.

— Ярик просто истеричка и как обычно преувеличил масштабы трагедии, — усмехнулся Паша, устраиваясь поудобнее между этими двумя.

— Я бы сказал, что надо сделать, но ты не согласишься, — скрипнул зубами рыжий и Паша повернулся в сторону Сергея, вдыхая морозный утренний воздух.

— Не соглашусь, — отозвался Кенар и покачал головой, словно разгоняя неприятные мысли.

— А зря, я бы ей волосы выдрала, — вклинилась Гриднева, поправляя волосы и туша окурок. Она дождалась, пока Ярослав с пыхтением откроет бутылку и по праву ее пола, первой отпила горькую, чуть, поморщившись.

— Господи, какая гадость.

— Солнышко, может, надо было все же вино? — заботливо спросил Сергей, вызвав усмешку у остальных.

— Я тебе сейчас дам, солнышко, — прошипела Кристина, отдавая бутылку Павлу. Первый круг прошел тяжело, но с закуской дело пошло приятнее, а главное теплее. На крыше все же поддувало и притом изрядно.

— Кстати, что теперь? — спросил Ярик, делая очередной глоток, с отвращением передергивая плечами, — все же гадость эта ваша водка.

— Да ты просто пить ее не умеешь, — фыркнул Сергей.

— Ничего, работать, — отозвался Паша тем временем, разглядывая поднимающееся из-за крыш солнце. Лежащий на них снег заискрил неведомым богатством красок, а город словно просыпался после глубокого сна, вновь оживая с каждой минутой. Он вдохнул воздух и на секунду прикрыл глаза.

— Работать? — Кенар повернулся к Сергею, молча смотрящего на него и на секунду их глаза, встретились, а затем он вновь перевел их на крыши домов, любуясь рассветом.

— Да. Работу я уже нашел, теперь важно не потерять свою карьеру, — усмехнулся, беря в руки бутылку с прозрачной жидкостью и делая жадный глоток, зажмурив глаза. По мере того, как алкоголь вливался в кровь, а разум затуманивался. Уходили и все мысли о произошедшем накануне. Возможно, завтра он проснется вновь, но все будет совсем иначе. Не так, как прежде.

— Ничего, Пабло, — рука Ярослава легла на его плечо и крепко сжала, — ты всегда можешь стать геем! Это нынче модно, стильно и молодёжно.

Паша захлебнулся, выплюнув водку, чувствуя, как часть жидкости попала ему в нос, заставляя откашливаться. Заботливый стук по спине нисколько не помогал.

— Господи, Ярик что за мысли, — возмутилась Крис.

— Ты бы хоть думал иногда, — пробурчал Сергей, нажевывая кусок мясной нарезки.

— Чего? Я вполне серьезно. Вот вы представьте: наш Паша, одинокий и печальный, как Онегин брошенный Татьяной. Сердце разрывается в груди от его грустного щенячьего взора, а тут на пути его встречается благородный Эдуард, весь из себя альфа-самец, настоящий доминант, властный герой всех влажных фантазий дам за сорок…

— Ярик! — заорали все трое и блондин, очнувшись, вздрогнул, недовольно насупившись.

— Чего опять Ярик-то?

Бонус: 5 этаж

Бонусный рассказ о первой встрече двух будущих лучших друзей — Павла Канарейкина, по прозвищу Кенар, и Ярослава Тасманова


За шесть лет до описываемых событий в основной книге.


Часы на экране горящего смартфона показывали третий час ночи. Все люди, как люди — спят, не считая небольшой компании гопников, мерзнущих в минусовые градусы во дворе, но видимо, Паша — не человек. И все не потому, что он страдал хронической бессонницей или переживал из-за неразделенной любви. Причина была более чем прозаическая. И крылась она в соседях, живущих этажом выше, а именно на треклятом пятом. Создавалось впечатление, что парочка наверху как минимум решила затрахать друг друга в усмерть. Хотя, по интенсивности скрипа кровати и децибелам писков-взвизгов, Канарейкин подозревал, что там открылся подпольный бордель.