Яна Мелевич - Как не потерять карьеру

— Так не я же, — проворчала, стараясь отогнать мрачные мысли. Губы Канарейкина коснулись макушки девушки, удерживая голову в ладонях. — Я ужин приготовила. –

Подняла глаза, с надеждой заглядывая в травянистую зелень во взгляде, вот только Паша сморщил нос, вздыхая.

— Уже поел, прости. Сегодня принял нового шеф-повара. Она просто потрясающая, — восхищение в голосе заставило вздрогнуть, чего вдохновленный Канарейкин даже не заметил.

— Правда? — попыталась сделать вид, что все хорошо, вновь слыша мерзкое жужжание в ушах.

— Она так хороша? — невольно волнение пробралось в интонацию, будя ревность, поднявшую голову из глубин подсознания.

«Сначала еда, потом секс. Наверняка она молодая, веселая и красивая. И не ревет, как ты, жалкая неудачница не способная работу самостоятельно найти», — усмехнулся мерзко противный голос в голове. УЖ больно ярко сверкали глаза Паши при упоминании этой неизвестной девицы. Да и еда. Разве было такое, чтобы Кенар отказывался от ее еды.

С силой напоминание ударило прямо по беззащитному сердцу.

Было, когда они поссорились из-за побега самой Леоновой. Из-за чего он сейчас ей особо не доверял, о чем вполне ясно намекнул этим злосчастным утром. Может у него и сомнения появились на счет самой Киры, кто знает. И Паша уже не так уверен в чувствах.

От отчаяния перехватила его руку, не обращая внимания на удивленное лицо. Желание выговорится, но еще больше просто знать, что Кенар по-прежнему хочет ее. Любит, как раньше. Пусть пока не верит ей.

— Иди сюда, — прошептала, притягивая ближе за рубашку, дрожащими пальцами пытаясь уловить маленькие ускользающие пуговки. Привстала на носочки, прижимаясь сильнее, будто пытаясь навязаться. Чтобы не ушел, не бросил, не оставил такую надоедливо-ноющую. Поцелуй вышел резким, почти болезненным с легким привкусом горечи. Девушка шумно вздохнула, приподнимаясь на носочках, давая его ладоням подхватить себя под ягодицы, запрыгивая на него, как маленькая обезьянка. Зарылась пальцами в темных волосах, ероша их, касалась, словно боялась, будто исчезнет. Растает, точно мираж, привидевшийся в пустыне.

— Что с тобой? — между поцелуями улыбнулся Павел, скользнув по бедрам, усаживая свою ношу на стол и заглядывая в огромные глаза. Нахмурился, замечая искры страха, проведя по припухшим губам, не давая себя вновь отвлечь, перехватывая острый подбородок двумя пальцами.

— Кира, что случилось?

Моргнула, будто сама только в чувство, приходя, чуть облизнув кончиком языка губы. Паша заворожено уставился на них, пытаясь совладать с бурей эмоций, вызванных таким яростным нападением. Видит Бог, он был совсем не прочь продолжить, однако поведение девушки не давало покоя.

— Я… — начала, но замолкла, пытаясь прийти хоть к какому-то выводу. Рассказать или нет, может стоить промолчать, дабы не портить вечер. У него без нее забот по горло, разве можно врываться со своими житейскими проблемами к нему в идеальную систему? В отличие от нее, Паша-то свои трудности всегда решал сам.

— Соскучилась, очень, — улыбнулась, призывая себя к спокойствию. Зеленые глаза сузились, а на лице прямо читалось недоверие. Да и дрожащий голос выдал с потрохами на пару с покрасневшими от утренних слез белками глаз. Кенар тяжело вздохнул, качая головой.

— Кира…

— Паш, просто поцелуй меня, — выдохнула на одном дыхании, вновь тянясь к нему, точно путник к прохладной воде. И он не стал отказываться, решив, что разберется позже. Немножечко позже, когда сможет от нее оторваться. Только обнял покрепче, кусая за губу, мурлыча невольно. Шелковый халат сполз с левого плеча. Паша, недолго думая, развязал пояс, отбрасывая блестящий шелк подальше, слыша тихий женский смех, наслаждаясь его мягкостью. Зарылся одной рукой в длинные волосы, пропуская пряди сквозь пальцы, оставляя отметину на горле.

— Обожаю твой запах, — голос охрип, будто он простыл. Задрал сорочку, оголяя бедра, пытаясь спешно избавиться от ненужной одежды. Сама же Леонова почти расстегнула рубашку, касаясь мужской груди и отвечая на сладкие тягучие поцелуи.

Звук играемой мелодии донесся до них не сразу, только спустя некоторое время Паша со стоном убрал руку с груди Киры, которую сжимал с невероятным удовольствием, пытаясь оторваться от ее рта.

— Не бери, — шепнула, не желая отпускать своего мужчину от себя ни на шаг, хватаясь за него, с отчаянием глядя в озабоченное лицо, стоило Кенару выудить из кармана смартфон. Неподалеку мяукнул Сникерс, озадаченно наклоняя голову на бок, наблюдая за хозяевами.

— Это Сергей, — нахмурился Паша, отпуская Киру, проведя напоследок ладонью по щеке. В последнюю секунду она поймала руку, целуя, сплетая пальцы, проклиная все, что им помешало.

— Алло? — рассеяно ответил Канарейкин, на автомате освобождаясь из хватки Киры, с тоской, потянувшейся к нему.

— Какого?! Шутишь что ли? — взвыл, проводя по волосам, окончательно убивая всякую надежду на укладку. Было не слышно ответов Радова, зато вот сам Кенар заметался по кухне, застегивая на ходу рубашку, попадая не в те петли, чертыхаясь от накатившей ярости. Кира проводила его взглядом до самого коридора, спрыгивая со стола, на автомате поправляя одежду. Двинулась за ним, стараясь не обращать внимания на бешеный стук сердца вкупе с не остывшим возбуждением. Смотрела, как он собирается, хватая ключи, портмоне и натягивая легкую куртку поверх помятой рубашки, особо не церемонясь. В ботинки чуть не запрыгнул, рявкая на ходу:

— Да понял я, скоро буду!

Отключился, смачно выругавшись, ловя обеспокоенный взгляд.

— С рестораном что-то? — спросила Кира, замечая молнии злости в зеленых глазах, невольно сглатывая. Она почему-то не хотела отпускать его. Противная ревность настойчиво шептала, что стоит ему переступить порог, как больше им вместе не быть. Знала — это эгоизм, но поделать ничего не могла.

— Может, не поедешь? — озвучила свои страхи, наталкиваясь на стену раздражения.

— Соображаешь, что несешь? — огрызнулся, заставляя отшатнуться. Боль вернулась с новой силой, нисколько не умаляемая, стоило Паше выдохнуть, пробормотав:

— Прости, это все нервы.

И шагнув к ней, поцеловал в лоб.

«Прямо, как покойничка», — хохотнуло противно подсознание.

— Не жди меня, — крикнул, открывая дверь и бросаясь к лестничному пролету, махнув рукой на прощание.

— Люблю тебя!

Но ничего не услышала в ответ, оставаясь один на один в пустой квартире, обхватив себя руками. Крупные капли снова покатились по щекам, быстрее, чем она успевала их стирать. Сникерс жалобно мяукнул, потершись о ноги, заглядывая в глаза. Присев на корточки, обхватила кота поперек упитанной тушки, утыкаясь носом в бархатный мех, давая волю своей истерике.

Утро Паша не появился, хотя она надеялась.

Собираясь на работу, Кира была будто в состоянии сна, на автомате делая все: накрасилась, покормила кота, убрала лоток, даже завтрак приготовила. Для него, только сам Канарейкин так и не появился. Несмотря на бессонную ночь в одинокой, холодной, показавшейся вдруг такой большой, кровати, не ощущала усталости. Скорее заторможена, двигаясь, будто на автопилоте. Глаза опухшие, синяки размером с планету Земля. Не самый лучший ее вид, морщины, которых ранее не было, давая еще один повод для тоски. Мигом вспомнились все слова Ольги Петровны на тему возраста и их с Пашей разницы.

Вдруг правда — Кира стареет, Кенар же полон сил да энергии. Зачем ему дети сейчас, на самом начале построения бизнеса. Сама-то Леонова скоро станет негодной, на это каждый, кому не лень намекает, даже на работе.

Вздохнула, в зеркало покосившись. Сегодня зайдет к Кенару на работу, мало ли что случилось, пока ерундой занималась. Возможно, все не так страшно.

Или она надеялась на это.

— Просто п*здец, — выругался смачно, разглядывая покореженный забор, развороченные только-только установленные клумбы и борозду, оставленную врезавшимся автобусом. Неподалеку рассказывал о случившемся парочке журналистов, явившихся на место происшествия, бригадир Алексей. Охранники понуро стояли в стороне, устало моргая и косясь на перевернутое, на бок, транспортное средство, посреди зеленой зоны Баболовского дворца. Половина проделанной садовой работы ушли в топку, расколотый в крошку мрамор да бетон, раскиданные саженцы, часть из которых явно погибнет.

Закрыл глаза, ладонью проводя по лицу, со стоном наблюдая, как зеваки снимают на смартфон, в восхищении пища от восторгов, а ГАИ собирает показания очевидцев.

— Ничего, Пашка, все нормально. Это просто очередное препятствие, — напутствовал Сергей, выкуривая сигарету. — Сейчас протокол составим, страховая компания все выплатит.

— С кого выплатит, с этого алкаша?! — заорал Павел, ткнув пальцем в неадекватного водителя, покачивающегося в руках врачей скорой помощи. Даже стоя в паре метров, Кенар чувствовал стойкий запах спиртовой продукции. На нем даже царапин не было, просто мужчина являл собой пример неадекватного человека в состоянии алкогольного опьянения. — Слава Богу этот муд*к никого не покалечил, — процедил сквозь зубы.

— Тоже верно, — хмыкнул Радов, выдыхая дым, — ты человеколюбом стал, смотрю, уже беспокоишься.

— Если бы у нас кого по газону размазало, мы бы вообще хрен че открыли, — огрызнулся Канарейкин, выдыхая. Сергей подавил смех, скрывая его за кашлем, а вот Паша с тоской наблюдал, как шагает к нему с решительным видом инспектор, поправляя фуражку. Никакой ночи с Кирой — сон для слабаков. Потому что они тут явно надолго застряли.

— Серега, — мрачно изрек Кенар, сжимая кулаки, стоило другу положить ладонь ему на плечо, удерживая на месте. Круглолицый молодой мужчина, уже наметившимся под формой животом, отдал честь, приблизившись к ним.

— Сержант Камалов, вы хозяин ресторана? — спросил, выуживая, переворачивая страничку в блокноте, пристально глядя на недовольного Пашу.

— Ну, я, — буркнул, кивая и тут же слыша в ответ радостное:

— Отлично, ваши документики с документиками на частную собственность!

Оставалось, только молча взвыть, закатывая глаза к ночному небу, под мерный тон Сергея на ухо:

— Держись друг, временные трудности. Помни: временные трудности!

Вот бывает, не ждешь проблем, а они сами скопом валятся. Очередное собрание точно ушат грязи сверху на голову — Валерий Вячеславович рвал, метал, тыкая пальцем в молчавшую Киру. Обвинения во всех грехах вплоть до того, что едва ли не из-за нее стоит весь процесс работы.

— Если к середине следующей недели не будет отчета, будешь отвечать перед сотрудниками, почему им не платят зарплату! — брызгая слюной, прошипел, в очередной раз, переваливая всю ответственность на хрупкие плечи девушки.

Оказалось, вчера написало заявление аж шестеро человек. Даже их небезызвестная феминистка, ее сосед Дмитрий и пара картографов помимо Ланы. В виду этого ушедшие были объявлены продажными предателями, не готовыми работать за высокую идею. Но виновата, конечно, во всем Кира. Она же отчеты не получила на руки.

— Бежать тебе отсюда надо, — сочувственно произнес Дмитрий, ставя перед расстроенной девушкой чашку горячего какао. — Он же тебя загнобит.

— И куда пойду? — рассеяно ответила, откидываясь на спинку кресла. Невольно бросая взгляд на смартфон. Чувство тоски в очередной раз сжало горло. В какой из моментов их совместной жизни, она стала так зависима от присутствия Павла? Когда-то он сказал, что ему все равно кем она является в жизни. Но разве можно в такое поверить? Ведь, чтобы пара двигалась в одном направлении, расти нужно двоим.

— А что твой муж? — поинтересовался мужчина. Впервые за долгое время их беседа составляла более 10 стандартных минут на приветствие да пару фраз о погоде. Вот так узнаешь людей в момент, когда они уже уходят.

Кира вздрогнула на замечание о замужестве, удивленно моргая на геолога.

— Дим, мы не женаты, — ответила, а у самой сердце предательски в груди заныло. Оглядев свой некогда казавшийся уютным закуток, вздохнула, пытаясь согнать неприятную атмосферу, без того нагнетенную на собрании.

Муж. Будто бы ей не хотелось этого статуса.

Стоило об этом подумать, замерла. Действительно ведь — хотела. Более того, отчаянно жаждала построить семью с Пашей, вот только хотел ли он, было совершенно не ясно. Судя по заявлению о детях, не особо. Может и вовсе не нужна ему, в конце концов, ведь не соизволил отзвониться.

«Он молодой, красивый, перспективный, на что ты надеешься вообще?», — противно заскрипел голос из подсознания. В нем Леонова даже узнала драгоценную Ольгу Петровну, противно ухмыляющуюся. На всякий случай опасливо покосилась под стол, словно ожидая, что сватья выскочит со словами: «А я же говорила».