Розалинда не сразу ответила. Этот проныра попал в точку, сказал чистую правду. Однако все это его не касается.

– Если я была нелюбезной хозяйкой, прошу меня извинить, – проговорила герцогиня тем же ледяным тоном. – Передайте мои извинения мистеру Хэмилтону.

– Вы порете чушь! – вскричал Уорфилд. Розалинда потрясенно ахнула. – Мне не нужны ваши чертовы извинения! Я хочу знать, почему вы ведете себя подобным образом. Если парнишка вам не нравится, зачем было его приглашать?

– Я его не приглашала, – резко ответила Розалинда. – Это сделал Дэвид. Теперь вы удовлетворены?

Гнев Уорфилда сменился искренним удивлением.

– Чем Хэмилтон вам не угодил? Почему вы точите на мальчика зуб? Что вы имеете против него?

Розалинда поджала губы.

– То же самое, что может иметь любая мать в Англии против жестокого, бесчувственного повесы. Он видит в моей бедной, убитой горем дочери всего лишь богатую вдовушку, с которой можно поразвлечься.

– Не так страшен черт, как его малюют, – смущенно проговорил Уорфилд, явно озадаченный заявлением Розалинды. – Злые языки болтают о мальчике всякую чушь. Сплетники готовы очернить любого. Неужели вы верите во все эти россказни? Я считал вас более здравомыслящей и прозорливой. Разве он хоть чем-то опорочил леди Бертрам? Совершил что-то предосудительное?

– Нет. Этого я не говорила, – вынуждена была признать Розалинда.

– Разве леди Бертрам сторонится Хэмилтона? Не хочет с ним общаться?

Розалинда гордо вскинула голову.

– Я не обсуждаю с посторонними секреты, которые доверяет мне моя дочь, сэр.

– Ладно. – Уорфилд скрестил руки на груди, подошел ближе и сверлил Розалинду взглядом. – Почему все же вы недолюбливаете Хэмилтона?

– Я не стану этого объяснять!

– Если вы считаете свои намерения непредвзятыми, нет причин их скрывать.

Розалинда выдержала его взгляд.

– У мистера Хэмилтона ужасная репутация. А как известно, нет дыма без огня. От одного его присутствия веет скандалом. Вы считаете меня ханжой, лицемеркой и к тому же сплетницей, но вы ошибаетесь: я просто мать. И впредь буду делать все, чтобы защитить дочь и предотвратить то горькое разочарование, которое может ее постичь. И если для этого мне придется нанести обиду самому отъявленному негодяю на всем свете тем, что я не прошу его читать после ужина стихи вслух, я пойду на это, ни секунды не колеблясь. Надеюсь, я достаточно четко и доходчиво изложила вам свою позицию?

– Вполне, – спокойно ответил Уорфилд. Розалинда в знак благодарности чуть наклонила голову. – Однако вы заблуждаетесь, и ваше мнение о Хэмилтоне ошибочно.

– Возможно, – проговорила герцогиня сухим, бесстрастным тоном, который свидетельствовал о том, что на самом деле она не испытывает ни малейших сомнений на счет мистера Хэмилтона.

Уорфилд покачал головой:

– В один прекрасный день вы поймете, что ошибались. Надеюсь, я буду при этом присутствовать. – Уорфилд повернулся, собираясь уйти, но остановился в дверях. – Тогда я охотно выслушаю ваши извинения.

– Всего хорошего, лорд Уорфилд, – холодно произнесла Розалинда.

Кривая усмешка Уорфилда вывела ее из себя. Если кто-то и заблуждается относительно скандально известного мистера Хэмилтона, так это его всепрощающий дядюшка.

Кроме того, Розалинда считала, что знает свою дочь лучше, чем какой-то там лорд Уорфилд, поэтому была уверена в том, что Селия не пожелает иметь ничего общего с мистером Хэмилтоном. По крайней мере такой мужчина уж точно не сможет сделать Селию счастливой. Негодяй соблазнит ее и бросит – точно так же, как бросал множество других женщин, разбив им сердце и опозорив их имя.

Гнев Розалинды превратился в холодную решимость. В последнее время настроение Селии изменилось в лучшую сторону. Если бы причиной этого был какой-либо мужчина, материнское сердце Розалинды подсказало бы это. Кому, как не матери, узнавать о таких вещах первой. А если там все-таки замешан мужчина, необходимо разузнать, кто это такой, чтобы убедиться, что он подходящая партия. Но если дело тут вовсе не в мужчине, а в чем-то другом, ей все равно нужно быть в курсе, чтобы поощрять и впредь то, что может вывести Селию из меланхолии.

Розалинда застала Селию в саду, где она неспешно прогуливалась одна с мечтательной улыбкой на лице. Впервые за все время, с тех пор как она вернулась из Камберленда, Селия выглядела по-настоящему счастливой. Сердце у Розалинды переполнилось восторгом. Она еще раз убедилась в том, что была права, настояв на ее приезде.

Преисполнившись еще большей решимости, Розалинда направилась к Селии. Она была рада, что застала дочь одну.

– Ах вот ты где, дорогая моя, – воскликнула она.

Селия подняла голову.

– Да, мама?

Селия укрылась в саду, чтобы прочесть очередную записку от своего тайного воздыхателя. Теперь она перечитывала каждую записку по несколько раз.

Розалинда заглянула Селии в глаза.

– Как я рада, что ты снова улыбаешься.

Щеки Селии покрыл густой румянец.

– Я сама этому рада, мама.

Розалинда просияла:

– Хорошо, что ты теперь дома, правда?

Селия опустила глаза.

– Да, хорошо, что я вернулась, но это больше не мой дом, – произнесла она, печально усмехнувшись.

– Что за глупости! – воскликнула мать. – Даже когда у тебя появится другой дом, в Эйнсли-Парке тебе всегда будут рады.

– Знаю, – заверила ее Селия. – Я только хотела сказать, что ощущаю себя так, словно приехала в гости, а не вернулась, чтобы остаться здесь жить.

– В самом деле? – Розалинда подхватила Селию под руку, и они пошли по саду вместе. – У тебя есть причины полагать, что ты скоро уедешь?

Селия опустила голову, делая вид, что разглядывает клумбу с розами. Мать прощупывает почву, ходит вокруг да около, не желая спросить у Селии напрямик.

– Нет, мама. Просто я точно знаю, что однажды уеду.

– Разумеется, – поспешила заверить ее мать. – Это естественно, что молодая женщина желает быть хозяйкой в своем собственном доме. – Селия снова отказалась отвечать на вопрос, который сам собой подразумевался. Наконец Розалинда продолжила, взяв быка за рога: – Разумеется, ты еще слишком молода, чтобы провести свою жизнь в одиночестве.

В голове Селии зазвучали слова из записки, оставленной для нее на подносе с завтраком, и она улыбнулась. Селия больше не чувствовала себя одинокой.

– Да, мама.

– Ты… – Розалинда замолчала, пристально вглядываясь в лицо дочери. – Дорогая моя, может быть, один из находящихся у нас в гостях джентльменов… растревожил твое сердце? – Селия украдкой покосилась на мать. – Я спросила только потому, что мечтаю видеть тебя счастливой. Ах, дитя мое, когда я приехала в Камберленд, у меня сердце кровью обливалось, глядя, как ты страдаешь! Ты ходила как в воду опущенная. Тихая, молчаливая, подавленная. А сейчас, когда я снова вижу твою улыбку, слышу твой смех… – Не в силах продолжать от избытка чувств, Розалинда умолкла и сжала руку дочери в своих ладонях. – Если это какой-то мужчина, обещаю не вмешиваться в ваши отношения.

Селия остановилась и повернулась к матери.

– Прошу тебя, не волнуйся. С тоской и печалью покончено. Мама, в Камберленде…

– Тебе не обязательно рассказывать мне об этом, дорогая, – перебила ее Розалинда. – Все позади, и не стоит ворошить прошлое.

Селия покачала головой:

– Хочу тебе кое-что рассказать. Понимаешь… Я совершила ошибку, выбрав себе в мужья Берти. Оказалось, что мы с ним – абсолютно разные люди. До свадьбы я совершенно не знала его и повторять ошибку не собираюсь. Не обвиняй себя, – сказала Селия, увидев отчаяние в глазах матери. – Ты всегда была хорошей матерью, нежной и любящей, ты позволила мне выбрать того, кого я хочу. Ты не виновата в том, что я ошиблась. И не вини ни в чем Берти. Он думал, что мы будем счастливы вместе. У него были самые лучшие намерения. Лорд Лансборо не отпускал нас из Камберленда, потому что питал надежды на то, что Берти остепенится, будет управлять усадьбой и станет хорошим хозяином. На самом деле никто не виноват. Все мы действовали из лучших побуждений. – Селия замолчала. – Но в итоге оказалось, что мы все заблуждались.

– Почему ты раньше не рассказывала мне об этом, – прошептала Розалинда.

Селия кусала губы.

– Я не хотела, чтобы ты об этом, знала.

– О, моя дорогая деточка…

– Но я извлекла из всего этого урок для себя. Да, есть один джентльмен, который вызвал мой интерес, но на сей раз я буду более осторожной и осмотрительной.

– Понимаю, – сказала мать. – Я не собираюсь вмешиваться или давить на тебя. Для меня достаточно того, что ты снова весела. – Мать поцеловала Селию в щеку. – Хочу, чтобы ты была счастлива.

Селия улыбнулась:

– Знаю, мама. Спасибо.

Сияя от радости, Розалинда удалилась. А Селия продолжала прогуливаться по саду. Она знала, что, несмотря на клятвенные заверения матери и ее добрые намерения, она будет исподволь выяснять, кто заинтересовал ее дочь. Слишком сильно было ее любопытство, особенно когда дело касалось ее дочери. После смерти отца и вплоть до замужества Селии они с матерью были неразлучны. Селия понимала, что ей повезло, что у нее такая любящая и преданная мать, но кое-что она от нее скрывала. Матери хотелось быть в курсе всех подробностей ее жизни.

Но теперь Селия решила хранить в тайне свои секреты. Она не хотела, чтобы мать узнала о ее таинственном друге по переписке. Кем бы ни оказался этот мужчина, не нужно, чтобы мать о нем знала. Селия предчувствовала, что мать не одобрит этого джентльмена, потому что все больше и больше была уверена в том, что автор адресованных ей записок – Энтони Хэмилтон.

Никаких доказательств у Селии не было, но с каждой новой запиской в ней все больше и больше росла уверенность в этом. Трудно было представить, чтобы эти слова мог адресовать ей какой-то другой мужчина, который был в числе гостей званой вечеринки. Их разговоры убеждали ее, что ни с кем она не чувствовала себя так раскованно и естественно, как в его обществе. Ему первому Селия без утайки поведала всю правду о своем несчастливом замужестве. Даже такие сугубо личные подробности, как переживания из-за того, что у них с Берти не было детей, и угрызения совести по этому поводу. Селия ни разу не пожалела о том, что открыла Энтони свою душу. Его общество не тяготило ее. Напротив, никто не мог ее рассмешить так, как он. Никто не понимал ее так, как Энтони.

И еще эти письма без подписи. Они стали чрезвычайно важны для нее. Начав с посланий, полных романтической чепухи, их автор стал откровенно делиться с ней своими мыслями и чувствами, не стесняясь обнажать свою душу. Только Энтони был способен написать эти письма, он единственный. Но говорить о своей догадке ему она не собиралась. Она просто наслаждалась их общением.

Теперь мать будет начеку. За этим снова последует вереница мужчин, которых будут поочередно сажать за столом рядом с ней, будут их ей представлять, а в это время за ними будет следить недремлющее око ее матери. Разве мать сможет удержаться? Селии не хотелось снова проходить через эту медленную пытку. Она почувствовала необходимость прояснить как можно скорее все насчет этих писем, а если возникнет необходимость, то и поговорить с автором. Пока ее не опередила мать. Агнес уже пообещала держать в секрете все связанное с таинственными записками. Однако Селия была намерена еще раз поговорить с ней, уговорить горничную не рассказывать о письмах даже вдовствующей герцогине.

Она должна уговорить своего таинственного друга встретиться с ней с глазу на глаз. Если автор романтических посланий не Энтони, а кто-то другой, она попадет в неловкое положение. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы им оказался Энтони. Сердце подсказывало ей, что это он.

Глава 13

Войдя в комнату, чтобы помочь хозяину переодеться к ужину, Франклин протянул Энтони очередную записку. Энтони строго-настрого приказал камердинеру следить за появлением на кухне каких-либо адресованных ему посланий. Сам он по-прежнему оставлял письма для Селии на кухонном столе. На том же столе появлялись и ответные записки Селии. С сильно бьющимся сердцем Энтони взял записку и сразу же вскрыл конверт.

То, что было в письме, явилось для него полной неожиданностью.

Не веря своим глазам, он перечитал послание во второй раз:


«Если вы и вправду мой друг, давайте встретимся сегодня вечером. После ужина в библиотеке. Буду ждать вас там».


Проклятие. Разумеется, он не может туда пойти.

Энтони бросил записку на письменный стол. Ему нужно ответить, сказать, что он слишком робок и застенчив и не может с ней встретиться.

Свидание с ней наедине – это то, чего Энтони в глубине души и хотел, и боялся одновременно. Почему она изъявила желание встретиться с ним? Неужели его искренние слова затронули струны ее сердца? Или она просто из любопытства хочет выяснить, кто пишет ей эти послания? Может быть, ей это надоело и она решила прекратить переписку? А может быть, у нее в мыслях совсем другое?