Февраль 1822 года


Берти заболел. Ночью я сидела у его постели, но он был так сердит, что я нагрубила ему. Потом заявил, чтобы я убиралась прочь, и я ушла. Нехорошо заставлять горничных дежурить у постели хозяина, когда он болен. Поэтому сегодня я снова буду сидеть возле него – это мой долг. Хотя для меня это не самая приятная обязанность.

Лорд Лансборо удручен всем происходящим. Он надеялся, что женитьба и ответственность за Кенлингтон сделают Берти более здравомыслящим, но, к сожалению, этого не случилось. Что же касается меня, я, несомненно, стала более здравомыслящей.

Трудно жалеть человека, который к тридцати годам думает только о своем удобстве и развлечениях, а на остальных ему наплевать.


Март 1822 года


Сегодня утром Берти скончался.

От острой пневмонии, как сказал врач.

Лорд Лансборо убит горем.


Март 1822 года


Сегодня Берти похоронили в фамильном склепе Лансборо. Лорд Лансборо весь день плакал. Теперь, когда Берти покинул этот мир, не оставив после себя наследника, лорд Лансборо – последний из Бертрамов. Он сразу постарел на десяток лет.

Все оставили меня в покое, предполагая, что я схожу с ума от постигшего меня несчастья. Возможно; так оно и есть. Честно говоря, я сама не знаю. Я не чувствую ни боли, ни потери. Ощущаю какую-то странную пустоту внутри. Сижу и смотрю невидящим взглядом в одну точку.

Вряд ли я буду продолжать вести этот дневник. Боюсь, мои мысли не стоят того, чтобы их запечатлевать на бумаге.

Глава 4

Весна 1823 года


Селия, леди Бертрам, смотрела в окно экипажа. Она так давно не была в Лондоне, что уже забыла, какой он оживленный. Улица, по которой они ехали, была переполнена другими каретами, господами верхом на лошадях, пешеходами и уличными торговцами. После тишины и уединения Кенлингтон-Эбби Селия отвыкла от шума и грохота столичных улиц, и город казался ей настоящим адом. Все здесь было Селии чужим. Ей не верилось, что когда-то она здесь жила.

Мать, встретив ее, просияла:

– Как я рада видеть тебя, дорогая. Я так соскучилась по тебе за эти четыре года. Представляю, как ты удивишься, увидев, как все переменилось в Эксетер-Хаусе. Младшие мальчики имеют обыкновение переворачивать там все вверх дном! Дэвид и Вивиан тоже скоро приедут в Лондон. Ах, дорогая, как мы все по тебе скучали… – Она продолжала говорить, рассказывая в подробностях обо всем, что случилось с тех пор, как Селия уехала из города четыре года назад.

Селия уже не слушала мать. Герцогиня начала свой рассказ, еще когда они выехали из Кенлингтон-Эбби, неделю назад. Вынужденная слушать болтовню матери в течение восьми дней, Селия поняла, что за четыре года успела привыкнуть к тишине.

Когда экипаж остановился у Эксетер-Хауса, к ним спустился лакей и подал руку Розалинде. Выйдя из кареты, Селия подняла глаза на дом, ожидая, что на нее нахлынет знакомое чувство восторга. Фамильный дом герцога Эксетера всегда вызывал у нее душевный подъем. Ей казалось, что, приехав в Лондон, она пустилась в увлекательное приключение. Она задрала голову и окинула взглядом величественное здание. Набрав в легкие воздуха. Селия ждала, что размах и великолепие грандиозного сооружения захватят ее с новой силой, но ничего подобного не случилось. Никакого нетерпеливого радостного предвкушения, никакого чувства, что она наконец-то вернулась домой. Она ощущала себя так, словно снова посетила место, где прожила лишь некоторое время, много-много лет назад. Может быть, надо было предложить матери заехать в Эйнсли-Парк, а не в Лондон? Может быть, в Эйнсли-Парке Селия снова почувствовала бы, что она здесь своя, а не посторонняя.

Селия вошла в дом вслед за матерью. Слуги приветствовали их поклонами. Холл выглядел так же, как раньше, но в чем-то – по-другому. Прежде белые стены были теперь нежно-желтыми. На столике у двери в вазе стояли лилии. Селия развязала ленты на шляпке. У нее было странное чувство, будто она, явившаяся невесть оттуда, самозванка. Незваная гостья, вторгнувшаяся в чужие владения.

– Ах, вы уже приехали! – Из глубины холла появилась Ханна, герцогиня Эксетер, и поспешила им навстречу. Она порывисто обняла Селию, затем стала ее пристально разглядывать. – Рада снова тебя видеть, – сердечно сказала она. – Надеюсь, поездка была не слишком утомительной.

– Нет, все время стояла хорошая погода, – сказала Розалинда.

Сняв дорожный плащ и шляпку, она подошла к Ханне, чтобы приветствовать ее.

– Как вы жили, пока меня не было?

Ханна рассмеялась:

– Все ждали с нетерпением. Дети засыпали взрослых вопросами: «Они еще не приехали?», «Когда приедут бабушка и тетя Селия?», «Сегодня?». – Ханна укоризненно покачала головой. – Они неисправимы – все трое.

– Все трое? – Селия подала лакею свой плащ. И только в этот момент осознала, как ужасно, должно быть, выглядит в своем пыльном мятом черном платье.

– Да. Молли прожужжала все уши Томасу и Эдварду. Всем не терпелось скорее увидеться с тобой. – Ханна пристально вглядывалась в лицо Селии, словно не узнавая ее.

Наверное, на взгляд жены ее брата, Селия сильно изменилась с тех пор, как они виделись в последний раз. Впрочем, точно так же, как и сама Ханна: ее темные волосы были гладко причесаны, а вокруг глаз легли едва заметные морщинки. Все эти четыре года Ханна жила в Лондоне с Маркусом. Многое произошло в ее жизни. У них было двое детей.

Селия через силу улыбнулась:

– Мне тоже не терпится познакомиться с ними. Мама много писала о них.

Ханна закатила глаза и грустно рассмеялась:

– Ты в жизни не встречала таких шалунов.

– Очень хочется их поскорее увидеть, – сказала Селия.

– Но сначала ты должна прийти в себя после поездки. – Ханна подозвала дворецкого. – Харпер, распорядитесь, чтобы через час нам подали чай. – Дворецкий с поклоном удалился. – Я приготовила твои комнаты. Ты устала с дороги, надо немного отдохнуть.

Селия кивнула. Не то чтобы дорога сильно утомила ее – просто ей хотелось побыть наедине с самой собой. Несмотря на то что все эти долгие месяцы в Кенлингтоне Селия скучала по друзьям и родным, едва приехав в Лондон, она почувствовала неодолимое желание отдохнуть от них. Ей требовалось время, чтобы снова привыкнуть к этому дому, к Лондону. Она чувствовала себя как моряк, вернувшийся из долгого плавания. Ханна и мать оживленно беседовали между собой. Молча поднимаясь за ними вверх по лестнице, Селия прислушивалась к их разговору и ловила себя на мысли, что ничего не понимает: не знакома с людьми, о которых они говорят, ничего не знает о вещах, которые они обсуждают.

У двери в комнату, которая с детства принадлежала Селии, Ханна остановилась.

– Не буду тебе надоедать. Дети умоляли меня немедленно сообщить им о твоем приезде, и я обещала Молли, что, как только ты приедешь, сразу же скажу ей об этом.

Селия улыбнулась:

– Она будет с нами пить чай?

– Сейчас я ее приглашу, – смеясь сказала Ханна.

– Тебе что-нибудь нужно, дорогая? – с нежностью спросила мать.

Селия покачала головой:

– Нет, мама. Хочу немного отдохнуть.

Розалинда сжала ее руку.

– Тогда мы оставим тебя. Отдыхай, милая.

Ханна и мать удалились, а Селия, проводив их взглядом, вошла в свою спальню.

Это было похоже на путешествие в прошлое. Здесь ничего не изменилось. Видимо, Ханна заперла комнату на ключ и никого сюда не впускала. Селия остановилась посреди комнаты и с изумлением огляделась. Она вспомнила, как выходила из этой комнаты, когда была новобрачной. Свадебное платье до сих пор висело на портновском манекене. Горничная сказала ей, что битых три часа гладила его. Это был вечер накануне ее свадьбы.

Селия подошла к окну и выглянула в сад. Он был роскошный. Кенлингтонские сады не шли с ним ни в какое сравнение, поскольку некоторые растения не могли пережить суровую северную зиму.

Селия отвернулась от окна и села за туалетный столик. В Камберленде не приживались не только теплолюбивые растения. Селия стала внимательно рассматривать с вое отражение в зеркале.

Вне всяких сомнений, она выглядит теперь старше. Когда-то Селия часто любовалась здесь своим отражением в зеркале. Она привыкла видеть в нем румяную, улыбчивую девушку, а сейчас на нее смотрела бледная, осунувшаяся женщина со строгим пучком белокурых волос. Голубые глаза потускнели и были печальны, щеки утратили румянец. Черное траурное платье подчеркивало бледность. Селия закрыла глаза, и ее снова охватили воспоминания о прошлом: красивое лицо Берти, который улыбается ей, пылкие объятия и слова любви. Эти слова отдавались насмешливым эхом в пустоте ее души. Селия снова открыла глаза.

Берти – очаровательный юноша исчез. Он превратился в равнодушного, сухого мужа, который покинул этот мир. Селия размышляла о том, какую часть ее души Берти унес с собой в могилу.

Селия медленно поднялась. Как она ни устала, прилечь на кровать ей не хотелось. Наедине с собой ей не удалось обрести душевное равновесие – даже в своей девичьей комнате, которая была когда-то ее тихой гаванью. Селия решительно направилась к двери.

В коридоре она встретила Ханну.

– Ах, – удивилась Ханна, – ты же собиралась отдохнуть?

– Я так долго отсутствовала, что мне не хочется проспать весь день. Жаль терять время.

– Разумеется, – улыбнулась Ханна. – Я как раз собиралась к детям. Хочешь составить мне компанию?

– С удовольствием. – Селия еще не видела младших сыновей Ханны и Маркуса. – Слышала, что с мальчиками вам приходится нелегко.

Ханна тяжело вздохнула и сокрушенно покачала головой:

– Это верно. Они настоящие озорники. Младший еще несмышленый, а вот Томас с утра до вечера не дает нам покоя. – Ханна повела Селию наверх, в детскую.

Дверь в детскую была открыта. Маленький мальчик с вьющимися темными волосами сидел за маленьким столиком и расставлял в шеренги оловянных солдатиков.

Когда они вошли, он поднял голову и посмотрел на них. Его глаза сияли.

– Мама! – Он вскочил со стула и бросился матери на шею.

– Томас! – воскликнула Ханна, обнимая его. – Познакомься со своей тетей, леди Бертрам. – Ханна повернулась к Селии. – Она только что приехала.

Мальчик притих, прижался к матери и искоса поглядывал на Селию. Томас был пухленький крепыш с блестящими глазами. Селия вышла вперед и присела в реверансе.

– Рада познакомиться с вами, сэр, – сказала она. – Но вы должны называть меня не леди Бертрам, а просто тетя Селия.

– Селя, – прошептал мальчик, спрятав лицо в подоле матери.

Ханна рассмеялась, а Селия улыбнулась. Если на то пошло, то, по логике вещей, самой Селии следует обращаться к Томми «Тависток», потому что он наследник Маркуса, но малышу всего три года.

– Можно мне познакомиться с твоим братиком? – спросила она Томми.

Не поднимая глаз, Томас кивнул, и Ханна провела Селию в соседнюю комнату. В колыбельке у окна спал круглолицый младенец, сжимая в крошечных пальчиках деревянную уточку.

– Он обожает эту утку, – прошептала Ханна. – Не засыпает без нее.

Селия вспомнила, как купила эту уточку своему новорожденному племяннику у одного умельца из Кесвика, который вырезал из дерева фигурки животных. Это было за неделю до того, как Берти заболел. Когда Селия подумала об этом, ее глаза погасли и она незаметно вздохнула.

– Хорошенький малыш, – тихо произнесла она, с тоской подумав о том, что у нее самой хорошенький малыш так и не появился.

– Спасибо, – с улыбкой ответила Ханна. В ее голосе слышались любовь и гордость. – Ну а теперь пойдем к Молли. – Ханна посадила Томми за стол, успокоила, когда он стал возражать, что мать его оставляет, и передала сына на попечение няни, которая все это время тихо сидела в уголке.

Селия нашла Молли в комнате для занятий, где когда-то и сама Селия училась читать и писать. Селия хорошо помнила Молли – милую девчушку, которая любила ковыряться в песочнице и ловить жуков. Она не узнала белокурую девочку, которая подняла на них глаза, когда они вошли.

– Тетя Селия! – Молли вскочила и торопливо присела в реверансе. – Как я рада снова вас видеть!

– Я тоже, Молли. – сказала Селия. – Хотя тебя трудно узнать: ты так выросла.

Молли улыбнулась. Ее белокурые волосы были аккуратно уложены, лицо удлинилось, его черты стали точеными, как у матери. Руки девочки были измазаны в краске.

Заметив взгляд Селии, Молли покраснела и спрятала руки за спину.

– Извините, – сказал она. – Я рисовала.

– Можно взглянуть?

Молли кивнула, и Селия подошла ближе, чтобы посмотреть рисунок. На рисунке был изображен тюльпан.

– Красиво, – сказала Селия.

– Благодарю вас. – Молли принесла папку. – Здесь мои рисунки. – Мы с мистером Григгзом сейчас проходим садовые растения.