– Почему вы идете ради меня на такой риск? – Произнося эти слова, она подумала: «Наверное, было бы разумнее просто принять предложенную помощь, а не задавать вопросы».

Едва заметно улыбнувшись, Нэт ответил:

– У меня, знаете ли, есть представление о том, что хорошо, а что плохо. Хотя, возможно, и смутное. – Помолчав, он добавил: – Эбберлинг убил свою жену, и потому я занял вашу сторону.

– И это не имеет отношения к… нам? – Эмили указала пальцем сначала на него, потом – на себя.

– Очень даже имеет. Я ведь уже сказал, что отличаю добро от зла, хотя никогда не утверждал, что считаю себя святым. – Он вдруг снова улыбнулся. – Однако даже мы, грешники, можем позаботиться о том, чтобы правосудие свершилось.

«Правосудие…» Это слово – даже сказанное среди всех остальных, приятных, – встревожило Эмили.

– Правосудие? – переспросила она. – Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду следующее: если вы хотите спокойно и без каких-либо опасений выходить из дома, если хотите жить без страха, с Эбберлингом должно быть покончено. Но в данный момент мне не очень-то хочется его убивать. А вам?

– Знаете, я об этом думала, – призналась Эмили и положила голову на плечо Нэта. Как он добился, что рядом с ним она чувствовала себя в безопасности? Никому никогда не удавалось это сделать. Никому, кроме замечательного мужчины, который сейчас сидел рядом с ней. – Но убивать его… Тогда я была бы такой же, как он. Очень хотелось бы в суде доказать, что он убийца. – Она прерывисто вздохнула. – Только для этого требуется, чтобы я говорила с людьми. Официально. А я не могу…

– Думаю, нам пора разработать какую-то стратегию. А вы как считаете? – Нэт постучал тростью в крышу кареты. – Сэм, вези нас в Терил-Хаус!

– Слушаюсь, милорд! – послышался голос кучера.

– А я думала, что должна до полночи вернуться домой, – с улыбкой заметила Эмили.

– Разве мы говорили, к кому домой? Я такого не помню. – Нэт взял ее за подбородок и, наклонившись, поцеловал. – Портсмен, сегодня вы моя, – добавил он хриплым шепотом. И губы их снова слились в поцелуе.


Было странно сидеть в своей постели и видеть прямо перед собой блестящие рыжевато-каштановые волосы, разметавшиеся по подушке. И еще более странным казалось другое… Раньше ему всегда было скучно в настоящем, и он постоянно искал себе какие-нибудь занятия, а вот сейчас ему ничего не хотелось делать – хотелось только смотреть на эту удивительную женщину, спавшую рядом.

Нэт снова прилег и подложил руку под голову. Этим утром ему не нужно будет щуриться и нащупывать очки, едва лишь женщина в его постели откроет глаза. И не нужно будет потом тянуться за тростью. И даже не придется вспоминать события предыдущего дня или вечера, чтобы вспомнить, каким именем он назвался. Он мог быть просто самим собой.

Портсмен заворочалась во сне и скользнула рукой по его груди. Нэт нахмурился. Хм… а ведь он не может и дальше называть ее Портсмен. Это не ее настоящее имя. Да и звучит слишком уж официально. Но как же ее называть? Называть Рейчел Ньюбери – опасно. К тому же и это имя тоже вымышленное. Элоиза Сморклей – это ей ужасно не нравится. По правде говоря, она уже и не была той Элоизой. Эта женщина сделала себя совсем другим человеком – сделала самостоятельно, собственными силами.

Карие глаза открылись и сонно заморгали. Потом сфокусировались на нем, и на прекрасном лице появилась улыбка.

– Доброе утро, – сказала она.

Нэту казалось, что он мог бы утонуть в этой улыбке. Тоже улыбнувшись, он пробормотал:

– Доброе утро. Знаете, я тут думал…

Она приподнялась и расчесала пальцами волосы. Затем сладко потянулась – так сладко, что его мужское достоинство тотчас же шевельнулось.

– О, вы всегда думаете… А сейчас о чем?

– О вашем имени. Кто вы на самом деле? Вернее – как я должен вас называть?

Она нахмурилась.

– А не слишком ли сложный вопрос для столь раннего часа?

– Вообще-то… нет.

Несколько секунд Эмили молча смотрела на свои руки. Длинные изящные пальцы… Если бы не сила ее характера, они могли уже стать скрюченными и мозолистыми от стирки чужого белья. А если бы не обстоятельства ее рождения, могли бы с легкостью летать по белым клавишам прекрасного фортепиано. Наконец, откашлявшись, она в задумчивости проговорила:

– Из всех тех, кем я была, мне больше всего нравится имя Эмили. Так что пусть остается Эмили.

Натаниель улыбнулся.

– Значит, Эмили.

Он привлек ее к себе и поцеловал, погрузив пальцы в густые волосы, от которых пахло лимоном и чаем, а в следующее мгновение дверь его спальни с грохотом распахнулась. Эмили взвизгнула и нырнула под смятое одеяло, а Нэт машинально потянулся за ножом, который всегда держал под подушкой. Но он тотчас разжал пальцы и прорычал:

– Черт тебя побери, Лори, что ты тут делаешь?

Его младший брат привалился к дверному косяку и уставился на комок под одеялом – из-под одеяла доносился приглушенный смех.

– Ты когда-нибудь бывал в клубе «Иезавель»?.. – протянул Лори с нагловатой усмешкой.

Натаниель внимательно посмотрел на брата и нахмурился. Галстук молодого человека сбился набок, а глаза покраснели.

– Лори, ты пьян…

– Да, Нэт, в стельку, вдребезги… Представляешь, Гривз и Китинг знают все самые злачные места Лондона! Это было… сногсшибательно. Ох как это захватывающе – ходить по клубам с людьми, при виде которых все втягивают голову в плечи.

Эмили под одеялом снова захихикала, но Нэту было не так уж смешно.

– А ты случайно не проинформировал этих выдающихся джентльменов о том, что тебе всего девятнадцать?

– Ну… возможно, я прибавил себе годик-другой, – признался Лори, криво усмехнувшись. – Но от меня тоже была польза. Гривзу очень не нравится Эбберлинг. Он сказал, что маркиз ужасно раздулся от гордости, так что при входе в комнату ему приходится открывать обе створки двери, иначе не пролезет.

Тут уже Нэту стало совсем не до смеха.

– Ты рассказал им про Эбберлинга? – Он сдвинулся на край кровати, затем встал.

– Эй, ты же голый! – изумился Лори.

Натаниель схватил брата за плечо.

– Послушай, ты! Иди прими холодную ванну, выпей кофе – и чтобы через полчаса был в столовой. Если же не протрезвеешь достаточно, чтобы объяснить, о чем, черт тебя подери, ты говорил со своими новыми друзьями, я отправлю тебя в поместье Уэстфолл-Манор. И все время до конца сезона ты проведешь там – будешь вести мои бухгалтерские книги. Я ясно выразился?

Лоуренс судорожно сглотнул и смахнул с глаз прядь светло-каштановых волос.

– Да, ясно. Проклятье, да.

– Вот и хорошо.

Нэт вытолкал брата за порог и захлопнул за ним дверь. Потом выругался, причем – на нескольких языках. Когда он повернулся к кровати, Эмили уже сидела, завернувшись в простыню и смотрела на него с тревогой в глазах.

– Насколько серьезные у меня неприятности? – тихо спросила она.

Все еще ругаясь, Нэт схватил брюки и быстро натянул их.

– Точно не знаю. Но если Гривз или Блэквуд где-нибудь проговорятся, неприятности будут очень серьезные. Одевайтесь. Я должен вызвать их всех сюда. Немедленно.

Нэт тотчас же понял, что ей это не понравилось. Что ж, ничего удивительного. Ему следовало догадаться… В самом начале существовала лишь головоломка, которую он хотел разгадать. И еще, пожалуй, способ заделать брешь, образовавшуюся в отношениях между ним и братом. Теперь у этой головоломки появилось лицо – лицо, которое за последние несколько недель стало ему очень дорого. И поэтому все изменилось…

– Нэт, если будете посылать за ними, пошлите и за их женами, – сказала Эмили. – И за Хейбери – тоже. А также за Дженни Мартин, и пусть она принесет мне одежду на смену.

– Вы действительно им всем доверяете?

Эмили довольно долго молчала. Наконец ответила:

– Я доверяю самой себе и вам. Но у меня есть друзья – теперь уже есть. И я ужасно устала лгать… А София и Камилла – они мне как сестры. И даже Диана. Так что, думаю, их мужья тоже заслуживают моего доверия.

Нэт молча кивнул, вышел из спальни и пошел вниз за бумагой и чернилами. И за дворецким Гарви. Он всегда полагал, что его скрытность – это лишь осторожность, вошедшая в привычку у бывалого шпиона, но теперь действительно все изменилось. Эмили ему доверяла, и он хотел ей помочь, хотел спасти от негодяя, пытавшегося заставить ее замолчать навсегда, а все остальные… пусть убираются к черту. Нэт не знал, было ли это самое разумное решение проблемы, но он точно знал: благополучие Эмили – это единственное, что сейчас имело для него значение. А от идеи стать героем он отказался уже давно – еще в то время, когда согласился стать шпионом.

Как только сообщения были разосланы, Нэт вернулся наверх, чтобы полностью одеться, а Эмили, сидя на стуле у окна, смотрела в сад. Приблизившись, Нэт уселся на подоконник и прошептал:

– Я прошу прощения. Мне не следовало вообще ничего рассказывать Лори. В свое оправдание могу сказать только одно: в самом начале, едва занявшись этим делом, я знал лишь то, что мне рассказал Эбберлинг. И, конечно же, я не знал, что это за вами он охотится.

Эмили встретилась с ним взглядом и так же тихо ответила:

– Когда вы вышли из комнаты, я некоторое время еще сидела в вашей постели, потому что поняла, что чего-то не хватает.

– Не хватает?.. – переспросил Нэт.

– Да. И мне понадобилась целая минута, чтобы понять, чего именно. Нэт, я уже не чувствую страха. – Она сжала его руку. – Если бы несколько недель назад я узнала, что кому-то известно о связи между Эбберлингом и мной, я бы тут же собрала вещи и отправилась покупать билет на ближайший пароход, уходящий из Англии. Хотя… Вероятно, мне и сейчас стоит это сделать.

– Нет, не стоит. – Нэт переплел ее пальцы со своими. Мысль о том, что он позволит ей уйти из-за своей собственной глупости, казалась невыносимой.

– Знаете, я внезапно осознала, что не одна в этом мире, – продолжала Эмили. – Уже не одна. У меня действительно есть друзья – люди, которым не все равно, что со мной случится. И если я исчезну, то кто-то это заметит. – По ее щеке скатилась слезинка, и Нэт стер ее пальцем. – Ведь это бы заметили, правда?

– Я бы заметил. – Он наклонился к ней и поцеловал в губы.

То, как Эмили это сказала… Нэт не мог сосчитать, сколько раз за последние годы у него у самого появлялась такая же мысль. Что, если он провалит какое-то очередное задание, что, если погибнет, допустив какую-нибудь ошибку, – заметит ли кто-нибудь его отсутствие? И тогда он не знал ответа на этот вопрос.

– Я бы заметил, – повторил он с чувством. А затем снова поцеловал Эмили – еще и еще… Соскользнув с подоконника и обнимая ее, Нэт вместе с нею опустился на пол. – Да-да, заметил бы, заметил… – шептал он.

Она начала всхлипывать, и какое-то время Нэт просто сидел на полу под окном и обнимал ее. И она говорила, что они не похожи? О господи! Когда-нибудь он кое-что ей скажет. Но не сейчас. Потому что сейчас им следовало побеспокоиться о другом. Но однажды он обязательно ей скажет, что именно в эту минуту осознал, что любит ее.


Нэт рассказал им все. Ну, может быть, не все, потому что он опустил тот факт, что Эмили была дочерью прачки из Дербишира, но все детали, касавшиеся ее жизни как Рейчел Ньюбери, и того, как она стала свидетельницей убийства, он сообщил.

Камиллы дома не оказалось: поехала к своим сестрам, – но Китинг, а также София с мужем пришли. И Дженни тоже.

После того как Нэт закончил свой рассказ, София во все глаза уставилась на Эмили, а та пододвинула свой стул поближе к подруге и прошептала:

– Дорогая, мне очень жаль… Надо было уже давно тебе все рассказать, но я не знала, вернее – не решалась…

Рыжеволосая красавица поцеловала ее в щеку и воскликнула:

– А я даже не догадывалась! Я всегда думала, что ты сменила имя, потому что к тебе приставал твой прежний хозяин, какой-нибудь морщинистый дряхлый лорд. Но оказывается… Господи, да как же ты могла такое рассказать?.. Так что я не сержусь. То есть на тебя не сержусь. А Эбберлинг – совсем другое дело. Он чудовище!

– Может, и чудовище, – пробормотал герцог Гривз. – Но ясно, что злобный и коварный. И еще – богатый, что почти так же опасно. Люди гораздо легче закрывают глаза на грехи богатых людей, чем бедных. – Глаза цвета стали устремились на младшего брата Нэта. – А тебе, щенок, нужно научиться держать язык за зубами.

На юного Лоуренса было жалко смотреть – казалось, он вот-вот расплачется.

– Вы хитростью заставили меня разговориться, – пробормотал он, насупившись.

Гривз утвердительно кивнул.

– Да, конечно. Хейбери не стал мне рассказывать, ради чего был устроен вчерашний вечер, тут-то ты и пригодился.

– Это было… не слишком любезно с вашей стороны.

Герцог криво усмехнулся.

– А я никогда и не отличался любезностью.

– Адам, перестань. Он и так очень переживает, – вмешалась София. – Слава богу, от этого никто не пострадал.