Глава 18

Оливия подошла к стойке администратора и попросила скинуть со счета «Elan» все расходы с момента ее прибытия и все будущие расходы и перевести на ее кредитку. Да, поездка становится дороговатой, но должна же быть у девушки гордость! Пока она ждала у стойки, появился тот излишне любопытный пронырливый портье с козлиной бородкой и мускулистым торсом.

– Уезжаете, мисс Джоулз? – спросил он.

Да, пожалуй, он чересчур сообразителен и слишком уверенно держится для простого портье. Может, это блестящий математик, зарабатывающий деньги на каникулах? Хотя нет, староват он для студента.

– Пока нет.

– И как вам у нас? Нравится?

– Все замечательно, за исключением микрофона в комнате, – со значением сказала Оливия, внимательно наблюдая за выражением его лица.

– Простите, что вы сказали?

– Не делайте вид, что не слышали.

Администратор вернулся как раз в тот момент, когда ноздрей Оливии достиг отдаленно знакомый, неприятно приторный запах. Она обернулась. Это был Альфонсо, из расстегнутой у ворота тенниски, розовой на этот раз, торчали жесткие курчавые волосы.

– Оливия, я уже начал думать, что вы никогда не появитесь, и собирался звонить вам в номер.

Это было уже слишком. Оливия не смогла сдержаться и выплеснула в резком выпаде все накопившееся напряжение.

– А при чем здесь вы? Или тоже собираетесь с нами на обед?

На мгновение лицо Альфонсо скривилось от обиды. Все-таки он странный парень. Весь такой елейный, хвастливый, но Оливия чувствовала, что в глубине души он страдает от низкой самооценки.

– Разумеется, нет. Мистер Ферамо просто хотел, чтобы я проследил за вашей безопасностью. Машина вас ждет.

– А, ну тогда ладно, спасибо, – пробормотала Оливия, чувствуя себя немножечко стервой.

– О боже! Что с вашим лицом!

Да, кажется, это будет долгий вечер!


Альфонсо вывел Оливию на улицу и с гордостью показал ей на «машину». Это был белоснежный длинный лимузин, один из тех монстров, на которых развеселые городские парни катаются в нелепых разноцветных париках туда-сюда по Сансет-бульвару во время мальчишника перед свадьбой кого-нибудь из своих друзей. Водитель отворил перед Оливией дверцу лимузина, и она забралась внутрь или, скорее, ввалилась туда, споткнувшись о выступ в середине, и обнаружила, что едва не ткнулась носом в пару туфелек на шпильках от Гуччи. Оливия скользнула взглядом вверх, по изящным смуглым ножкам с красивыми коленками, затем по серо-розовому шелковому платью и в конце концов обнаружила, что, помимо нее, в лимузине находится Сурайя. И что бы это значило?

– Ну, привет еще раз, – сказала Оливия, пытаясь заползти на сиденье и при этом сохранить хотя бы остатки достоинства.

– Привет! Боже, что случилось с вашим лицом?

– Всего лишь косметические процедуры, – буркнула Оливия, нервно оглядываясь, и в этот момент лимузин с тихим урчанием тронулся по направлению к Сансет-бульвару.

– О нет! – засмеялась Сурайя. – Только не говорите мне, что имели глупость сходить к Майклу! Это еще тот прохиндей! Придвиньтесь-ка поближе.

Она раскрыла сумочку и, наклонившись к Оливии, принялась легкими движениями наносить на ее лицо маскирующий крем. Момент показался Оливии каким-то странно интимным, но она была настолько поражена ее действиями, что и не думала протестовать.

– А вы теперь с Пьером, так ведь? – Голос Сурайи странным образом не соответствовал ее элегантной изысканной красоте. Скорее, он мог бы принадлежать грубоватой продавщице, чем актрисе. – Вы встречаетесь?

– Бог мой, нет! Это всего лишь дружеский обед.

Было в Сурайе что-то такое, что заставляло Оливию чувствовать себя рядом с ней эдакой незатейливой девочкой-скаутом.

– Да ла-адно, бросьте! – протянула Сурайя, подаваясь вперед. – Он в восторге от вашего ума и образованности!

– Как мило с его стороны, – с улыбкой заметила Оливия.

– Точно. – Сурайя выглянула в окно, чему-то усмехаясь про себя. – Так вы журналистка, правда? Не устроить ли нам шопинг?

– Э… ладно, – чуть недоуменно кивнула Оливия, пытаясь понять логику данного заявления.

– Пойдемте в «Мелроуз»? Завтра, например, вы как?

– Завтра мне нужно работать, – поспешно сказала Оливия, прекрасно представляя, каково ей будет примерять наряды вместе с худющей моделью за метр восемьдесят. Какое уж тут воодушевление от шопинга! – А вы чем занимаетесь?

– Я актриса, – небрежно бросила Сурайя.

– Правда? И вы собираетесь сниматься в фильме Пьера?

– Точно. Хоть в фильме, хоть где угодно, в любом дурацком проекте. Вы и вправду думаете, что он настоящий? – заговорщицки прошептала она. – Ферамо, я имею в виду. – Она открыла сумочку, достала зеркальце и, бросив взгляд на свое отражение, снова наклонилась вперед. – Так как? – спросила она, скользнув ладонью по ноге Оливии и чуть сжимая ее колено.

Оливия запаниковала. Неужели они с Ферамо запланировали жуткую секс-оргию в стиле семидесятых, чтобы прикрыть свои темные делишки? Она бросила взгляд в окно. Они как раз проезжали роскошное розовое здание отеля «Беверли Хилз». Что, если открыть окно и закричать: «Помогите! На помощь! Меня похищают…»?

– Пьер? Думаю, он очень привлекателен. А мы разве не в ресторан сейчас едем?

– Да я понятия не имею! А ресторан, да, заказан, – отвечала Сурайя. – Но вы думаете, что он и в самом деле кинопродюсер?

– Разумеется, – ответила Оливия, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. – А почему вы спрашиваете? Вы что, так не думаете?

– Ну, я только предполагаю. А как долго вы собираетесь пробыть в Лос-Анджелесе? Вам понравился «Стандарт»?

Если Сурайя и пыталась вытащить из нее информацию, то действовала крайне неумело!

– Он великолепен, вот только это не то место, где можно хорошо себя чувствовать в бикини. Это все равно что оказаться на съемочной площадке «Спасателей Малибу»[11]. Впрочем, вижу, для вас это не проблема.

– Как и для вас, – усмехнулась в ответ Сурайя, демонстративно уставившись на грудь Оливии. – У вас прелестная изящная фигурка.

Оливия нервно одернула платье.

– Так куда мы сейчас едем?

– К Пьеру в гостиницу, быть может?

– А где это?

– Кажется, в Уилшире… Так, может, я позвоню вам завтра на мобильный, чтобы договориться насчет шопинга?

– Позвоните лучше в отель, – твердо сказала Оливия. – Как я уже говорила, я буду работать.

Судя по злому выражению, исказившему красивое лицо Сурайи, она выходила из себя, когда не получала того, что хотела. Они на некоторое время погрузились в неловкое молчание, и Оливия начала мрачно фантазировать на тему их дальнейшего вечера. Вот она, полностью обнаженная, сидит связанная, спина к спине с Сурайей, Альфонсо с напыщенным видом ходит вокруг в одних памперсах, а Пьер Ферамо семенит туда-сюда и многозначительно щелкает плеткой. Черт, и почему она не осталась в отеле и не заказала ужин в номер?

Апартаменты Пьера в «Уилшир Ридженси Тауэрс» представляли собой апофеоз немыслимой роскоши. Двери скоростного лифта распахнулись на девятнадцатом этаже, и перед гостями предстал сверкающий золотом бежевый храм дурного вкуса. Здесь было для этого все и даже больше: зеркала, золотые столы, скульптура ягуара из черного оникса. И только одни двери – двери единственного лифта. Оливия незаметно достала из сумочки шляпную булавку и спрятала ее в ладони, оглядываясь в поисках других путей к бегству.

– Выпьете мартини? – предложила Сурайя. Она бросила сумочку на золотисто-бежевый парчовый диван так небрежно, словно жила здесь.

– Э, нет, пожалуй. Мне только диетической колы, спасибо, – с дрожью в голосе произнесла девочка-скаут Оливия.

«И что я тут делаю?» – подумала она, подходя к окну. Солнце над морем и горами Санта-Моники уже начало наливаться зловещими красными оттенками.

Сурайя протянула бокал с колой, подойдя к Оливии возмутительно близко.

– Красиво, не правда ли? – слишком уж наигранно романтично, как показалось Оливии, промурлыкала она. – А вы хотели бы жить в таком месте?

– О! Думаю, меня скоро затошнило бы… – добродушно пошутила Оливия, осторожно отодвигаясь подальше. – А вам как все это, нравится?

– К этому легко привыкаешь. Я хочу сказать… в действительности я не живу здесь.

Ха! Как бы не так. Вспышка досады в красивых темных глазах ясно сказала, что актриса именно ЖИВЕТ здесь. Она выдала себя!

– Откуда вы родом? – спросила Оливия.

– Из Лос-Анджелеса, конечно, а что? – Так, теперь Сурайя насторожилась.

– Мне показалось, что вы говорите с английским акцентом.

– Скорее уж, со среднеатлантическим.

– И давно вы знакомы с Пьером?

– Достаточно давно. – Сурайя залпом допила мартини и направилась к дверям, по дороге подхватив с дивана сумочку. – Ну что ж, я должна бежать.

– Куда же вы?

– Подальше отсюда. Пьер скоро будет здесь. Чувствуйте себя как дома.

– Хорошо, – растерянно сказала Оливия. – Ну здорово! Отлично… Хорошего вечера!


Оливия наблюдала, как за Сурайей закрылись двери лифта, слушала, как лифт со стоном и тихим шипением двигается вниз, пока не убедилась, что актриса ушла. В комнате воцарилась тишина, если не считать тихого жужжания кондиционера. Эти апартаменты были, видимо, немыслимо дорогими, но оформлял их явно безумный дизайнер. Здесь не было личных вещей – ни книг, ни подставки с карандашами и ручками, – лишь холодные зеркала в золоченых рамах, декоративные дорогие украшения, всевозможные твари из дикого леса, вырезанные из оникса, странные картины с женщинами, терзаемыми змеями, и длинными тощими драконами. Оливия прислушалась, перехватила поудобнее шляпную булавку и сжала другой рукой клатч от «Луи Виттона». Напротив дверей лифта был коридор. Оливия тихо прокралась туда, осторожно ступая по шикарному ковру и разглядывая ряд закрытых дверей. С бешено бьющимся сердцем, успокаивая себя тем, что, в случае чего, скажет, что искала туалет, Оливия добралась до первой же двери и повернула позолоченную ручку.

Она оказалась в большой спальне, одну стену которой занимало большое окно. Главным украшением комнаты была огромная кровать с пологом на четырех столбиках в виде витых веревок и двумя лампами в форме луковиц по обеим сторонам. И здесь тоже не было ни души. Оливия выдвинула ящик комода, поморщившись, когда он заскрипел: увы, он был пуст. Попыталась задвинуть его обратно и не смогла – ящик застрял. Молча проклиная себя, она продолжила на цыпочках обследовать комнату. Ванная была огромной, зеркала жутко, словно привидения, мерцали на стенах из розового мрамора. Из ванной был ход в большую гардеробную с кедровыми полками – основное помещение для хранения одежды, но совершенно пустое. Оливия прислонилась к стене и вдруг почувствовала, что она движется. Стальная панель толщиной в два дюйма беззвучно отъехала в сторону, и за ней открылась еще одна комната. Тайная комната? Убежище? Зажегся свет. В комнате не оказалось окон, она была больше, чем спальня, окрашена в белый цвет и практически пуста, если не считать ряда восточных ковриков, стоящих вдоль стены. Панель начала закрываться, и Оливия импульсивно, прежде чем она закрылась, поспешно заскочила внутрь.

Она стояла, тяжело дыша, с бешено бьющимся сердцем и растерянно оглядывалась вокруг. Что это? Действительно убежище? А это молельные коврики? Она обернулась, чтобы рассмотреть стену позади себя. Там висели белые панели с арабской вязью на них. Оливия достала камеру, положила сумочку на ковер и принялась фотографировать их, но вдруг застыла. Там, за закрытой стальной панелью, кто-то тихо ходил. В спальне кто-то был! Оливия прислушалась, стараясь не дышать. Шаги остановились. Затем она услышала скрип задвигающегося ящика.

Снова раздались шаги, медленные, очень тихие, но неуклонно приближающиеся. Оливия почувствовала себя так, словно попала в ловушку под водой и не может дышать. Она волевым усилием заставила себя сделать вдох, успокоиться и начать думать. Может ли здесь быть второй выход? Она попыталась представить коридор снаружи: длинный проход, затем еще дверь. Еще одна спальня, возможно?

Шаги уже раздавались совсем рядом: кто-то шел по мраморному полу ванной комнаты. Оливия оглянулась на закрытую панель – по цвету она ни на полтона не отличалась от стены, – затем внимательно оглядела противоположную стену. Вот оно! Есть! Она прокралась к стене и налегла на нее плечом. Расположенная тут панель двинулась в сторону, открывая проход. Оливия проскользнула сквозь едва открывшуюся щель, умоляя, чтобы та скорее закрылась, и едва не зарыдала от облегчения, когда панель действительно встала на место. Оливия оказалась в другой гардеробной, на этот раз заполненной мужской одеждой. Здесь различался легкий запах мужского одеколона Ферамо, и здесь была его одежда: элегантная, изящная обувь, темные костюмы, отутюженные рубашки пастельных тонов, аккуратно сложенные джинсы, тенниски. Оливия быстро шла мимо полок, а мысли беспорядочно метались.