Через год Роксби неожиданно объявил, что он гей, и переехал в Манчестер в портовый квартал. А Рэйчел, которой надоело получать удары судьбы, решила в корне пересмотреть свое отношение к жизни. Она насмотрелась на старших сестриц своих подружек, таких сияющих, с торжествующим видом демонстрирующих сверкающие крохотные бриллиантики в колечках от «H. Samuel», подаренных женихом в честь помолвки, и месяцами обдумывающих свадебные платья, букеты и организацию торжества, и все это ради того, чтобы через пару лет попасться ей на глаза в торговом центре страшно растолстевшими, побитыми жизнью и сникшими под гнетом бытовых проблем. Они уныло толкали под дождем коляски с младенцами и без конца жаловались, что мужья их поколачивают, унижают или вообще бросили. К черту такую жизнь, сказала она себе тогда и принялась меняться. Начала с имени. «Оливия» звучало вполне гламурно. Она выбрала фамилию «Джоулз» – единственное, что осталось в памяти от школьных уроков физики, название единицы измерения энергии, которое всегда казалось ей необыкновенно притягательным.

«Мое единственное достояние – это я сама, – думала новоявленная Оливия. – Я смогу реализоваться в жизни, только если не буду париться из-за всякой ерунды. Ничто не свете не сможет меня остановить. Я сама решу, что для меня хорошо, что плохо. Я стану известной журналисткой или путешественницей, буду заниматься только тем, что действительно важно. Я переверну этот гребаный мир с ног на голову, но найду там истинную красоту и то, что действительно вдохновляет, и ничто не помешает мне по-настоящему наслаждаться жизнью».

«Это местечко, – думала Оливия, прислонившись к колонне в холле гостиницы «Делано», – покрасивее унылого Уорксопа, и здесь гораздо веселее. Никто не обращает на тебя ни малейшего внимания, так что можно плыть по течению и радоваться происходящему».

К сожалению, в нарушение ее правил идеальной жизни кое-кто все-таки пристально наблюдал за ней. Осматривая толпу в зале, Оливия заметила, что на ней на какую-то долю секунды остановился чей-то весьма заинтересованный взгляд, а потом двинулся дальше. Она тоже отвела глаза, а потом не удержалась и снова посмотрела в ту сторону. Неизвестный мужчина стоял там в полном одиночестве. У него были темные волосы и довольно аристократические черты лица. Костюм несколько темнее, а рубашка белоснежнее, чем принято на подобных мероприятиях – для вечеринки в «Делано», пожалуй, слишком броско. Тем не менее он вовсе не выглядел как человек, который хотел бы привлечь чье-то внимание. Во всем его облике сквозила сдержанность. Незнакомец обернулся, их глаза снова встретились, и в его взгляде через весь зал без слов читалось волнующее послание: «Я тоже хочу тебя трахнуть». Все, что нужно, – это один взгляд. Никакого флирта, заигрываний, пустой болтовни. Просто молчаливое понимание. А все, что ты должна делать, – это позволить партнеру тебя вести. Как в танце.

– Ну как вам вечеринка? Нравится? – Опять эта неуемная пиарщица! Оливия вдруг осознала, что мечтательно пялится в темноту, а к утру ей уже надо послать в редакцию готовую статью, и пора бы уже заняться делом.

– Тут столько людей, с которыми я должна непременно познакомить вас, – тормоша Оливию, изрекла несносная Мелисса. – Вам уже удалось что-нибудь перехватить? Давайте-ка посмотрим, с кем сейчас можно поговорить… вы знакомы с Деворе?

Решительно отбросив крамольные мысли о таинственных незнакомцах, Оливия сосредоточилась на насущной задаче – собрать материал для статьи. Никто бы не отказался увидеть свое имя на страницах британского «Elan», и во время подобного мероприятия было довольно легко насобирать эффектных высказываний насчет пресловутого крема для лица. Примерно через час с ней поделились своими расплывчато-восторженными мнениями сама Деворе, Крис Блэк, управляющий «Делано», пара подозрительных красавцев, которые явно за деньги были наняты для украшения вечеринки, ведущий колонки в «Тантре» и агент Майкла Корса и П. Дидди. Этого больше чем достаточно для скудного текста в один абзац, который будет посвящен данному событию в журнале «Elan». Оливия решила переключиться на статью для «Sunday Times», которую собиралась посвятить роскошной жизни в Майами. Очень скоро ее блокнот заполнился информацией, почерпнутой от бабушки одной из знаменитых моделей, которая жила на Южном побережье за двадцать лет до того, как это место снова вошло в моду; из беседы с полицейским, который, как он утверждал, оказался на сцене одним из первых после того, как был застрелен Версаче, что, очевидно, было плодом его фантазии, а в качестве гвоздя программы – из беседы с уборщицей, которой как раз довелось работать у погибшего модельера. Оливии даже удалось пробиться к Джей-Ло, и та произнесла несколько слов по поводу волшебного крема. Из нее просто била энергия, только что искры не летели – светящаяся кожа, чарующий голос, гордая осанка. Звезда была настолько сногсшибательна, что потрясала воображение, и Оливия в какой-то момент поймала себя на том, что не прочь поменяться с ней местами, но тут же себя одернула.

– Оливия? – Черт побери, это опять была надоедливая Мелисса. – Хотелось бы представить вам создателя крема «Филджи». Но, разумеется, ингредиенты Деворе подбирала сама…

От удивления с губ Оливии слетел какой-то неопределенный звук. Это был тот самый мужчина, который не сводил с нее глаз. Он был поистине неотразим: невозможное сочетание силы и нежности – точеные черты лица, прямой нос, красиво изогнутые брови и томный взгляд карих глаз из-под тяжелых век.

– Знакомьтесь – Пьер Феррамо.

Надо сказать, Оливия испытала легкое разочарование. Имя звучало так обыденно, словно надпись, сделанная на фальшивом ярлыке, приколотом в магазине дьюти-фри к галстуку, имитирующему известный бренд, за который просят втридорога.

– Рад с вами познакомиться, мисс Джоулз.

Он носил слишком массивные золотые часы, но рука его не была рукой изнеженного баловня судьбы, а рукопожатие оказалось на удивление твердым.

– Я тоже очень рада, – отозвалась Оливия. – Поздравляю с выпуском крема. Неужели в его состав действительно входят морские слизни?

Феррамо не рассмеялся – он просиял.

– Конечно же, не морские слизни как таковые, а их экстракт: полезное масло, которое выделяет их кожа.

– Звучит так, что, пожалуй, хочется как можно скорее стереть с лица, а вовсе не мазать.

– Неужели? – Изящно очерченные брови поползли вверх.

– Надеюсь, вы не напишете о ваших впечатлениях в статье? – взволнованно спросила Мелисса, но при этом не удержалась от смешка.

– Не сомневаюсь, что мисс Джоулз подаст материал как надо – с присущим ей изяществом и тактом.

– С исключительным тактом, – ответила Оливия, дерзко вздернув подбородок.

Наступила напряженная пауза. Взгляд Мелиссы растерянно метался от одного собеседника к другому, а потом она вновь разразилась тирадой:

– Ой, смотрите-ка, она уже уходит. Прошу прощения, Оливия. Пьер, нам надо попрощаться с нашей важной гостьей, пока она нас не покинула.

– Конечно, – обреченно произнес Феррамо, заговорщицки подмигнув Оливии, когда уходил. – Не забывайте о чудодейственных свойствах морских слизней.

Мелисса представила Оливию еще нескольким персонажам из своей клиентской базы, в том числе парочке юношей из группы «Брейк». Имидж группы строился на нестандартном рекламном ходе – все они были серферами, а музыка являла сплав манеры «Beach Boys» и альтернативного рока «Radiohead». До сего момента Оливия и слыхом не слыхивала о такой группе, но ребята оказались на удивление забавными. Выгоревшие добела волосы, что неудивительно для любителей серфинга, почти черный загар, который не мог скрыть юношеских прыщей на лицах. Она рассеянно слушала, как они болтают о своей карьере в манере Бивиса и Батхеда – смешки не к месту, выдающие нервозность под легким налетом этакой пресыщенности скучающих плейбоев.

– Мы тут на кастинг собираемся… Понимаете, киношка про серферов? – Вопросительные интонации, видимо, были вызваны уверенностью, что столь пожилая особа, как Оливия, явно не понимает слов «киношка» или «серферы». – Думаем выпустить под это дело сингл из последнего альбома, здорово, правда?

«Бедные ребятишки, – цинично думала Оливия. – Пара хитов, и их спишут в утиль, только они пока об этом и не подозревают. Провести, что ли, с ними воспитательную беседу?» Юнцы явно вызывали у нее материнский инстинкт. Но вместо этого она лишь слушала и кивала, ни на минуту не выпуская из поля зрения Пьера Феррамо.

– А этот парень, он продюсер. Ну, я имею в виду кино, – благоговейно прошептал один из мальчишек.

– Продюсер? Да неужели?

Они смотрели, как Феррамо уверенным шагом направляется к загадочной компании черноволосых смуглых мужчин и окружающих их моделек. Его походка была легкой, грациозной, томно-ленивой, словно у сказочного эльфа, но в каждом движении сквозила такая скрытая сила, что дух захватывало. Он неуловимо кого-то напоминал Оливии. Толпа странных людей расступилась перед ним, словно Красное море перед Моисеем, – можно подумать, что это идет божество или гуру, а вовсе не создатель крема для лица, или продюсер, или кто он там еще? Феррамо изящным движением опустился на кушетку и закинул ногу на ногу, выставляя на обозрение отполированный до зеркального блеска модный ботинок, серые шелковые носки и узкую полоску кожи. Пара, сидевшая на кушетке напротив, поднялась и направилась к выходу.

– Может, пересядем поближе? – спросила Оливия ребятишек, кивая на освободившиеся места.

Это была какая-то невообразимая кушетка – слишком высокая, и Оливия с мальчишками взгромоздились на нее с трудом. К тому же на ней можно было либо лежать, либо сидеть, болтая ногами, словно дети. Феррамо поднял голову, увидел ее и слегка изогнулся в изящном поклоне. Оливия почувствовала, как забилось ее сердце, и отвела глаза. Она изо всех сил старалась дышать медленнее, вспоминая уроки дайвинга – «задержи дыхание, сделай глубокий вдох и ни в коем случае не теряй самообладание».

Усевшись вполоборота к мальчишкам, Оливия небрежно закинула ногу на ногу и как бы невольно провела рукой по бедру. Она облизнула губы кончиком языка, рассмеялась и принялась теребить усеянный сапфирами и бриллиантами изящный крестик на груди. Не глядя на Феррамо, она чувствовала, как он пожирает ее глазами. Она подняла ресницы, готовясь взглянуть в почти черные пронзительные глаза. Вот черт! Пьер Феррамо глазел прямо в низкий вырез платья высокой, невероятно красивой модели явно индийского происхождения, сидевшей с ним рядом. Он что-то сказал ей, они поднялись, – его рука обнимала ее талию, скользя ниже, – и он отвел красавицу в сторону. Оливия перевела взгляд на прыщавого юнца, сидевшего рядом, и глупо захихикала. Парень тут же придвинулся к ней поближе и жарко прошептал: «Ты меня заводишь», чертя пальцем кружочек на ее бедре. Она рассмеялась своим коронным глубоким грудным смехом и с томным видом закрыла глаза. К таким ситуациям ей было не привыкать.

Пьер Феррамо был уже на полпути к выходу с террасы, когда услышал смех Оливии и вскинул голову, словно хищник, учуявший запах жертвы. Он повернулся к Мелиссе, которая следовала за ним как тень, и вполголоса отдал какие-то распоряжения, а затем все так же величественно продолжил свой путь к холлу, по-прежнему в сопровождении высокой индианки с шелковистыми волосами.

Потягивая мартини с яблочным соком, Оливия изо всех сил пыталась вспомнить, кого же ей напоминает таинственный Феррамо: тяжелые веки, ленивая грация движений, общее впечатление недюжинного интеллекта и властности…

– Оливия? – Это была уже осточертевшая ей назойливая Мелисса. – Мистер Феррамо хотел бы пригласить вас на небольшую вечеринку, которую он устраивает только для своих.

У Оливии перехватило дыхание. Волоски на затылке и руках встали дыбом, и по спине побежал холодок. Она наконец поняла, на кого был похож Пьер Феррамо – это был вылитый Усама бен Ладен.

– Ну хорошо, – сказала она, призывая всю свою смелость и решительность, хотя ее глаза и бегали, выдавая крайнюю степень страха. – Постараюсь быть.

Мелисса посмотрела на нее с подозрением.

– Не стоит так беспокоиться – это всего лишь вечеринка и ничего более.

Глава 4

Вся дрожа от волнения, страха и желания, Оливия ворвалась в свой номер и бросилась на кровать.

Она резким движением сбросила туфли, одной рукой потирая натертую ногу, а другой принялась судорожно набирать знакомый номер.

– Это я, – с нетерпением в голосе прошептала она в трубку.

– Оливия? – услышала она. – Ты что, забыла, что на дворе ночь?

– Знаю-знаю. Извини за столь поздний звонок. Просто у меня очень важные новости.

– Ну, что еще? Ты получила доказательство, что Майами – эти лишь гигантская голографическая иллюзия, созданная усилиями выходцев из иных миров? А может, выходишь замуж за Элтона Джона?