Она выхватила из брюк шляпную булавку и уже почти поднялась на ноги, когда услышала свист рассекаемого хлыстом воздуха и почувствовала обжигающий кожу удар по руке.

– Прекрати! – взвыла она и в темноте бросилась на мутный силуэт, вонзая в чужую плоть свое оружие и ухватившись за хлыст прежде, чем отступить на несколько шагов.

Ее глаза все больше привыкали к темноте. Ферамо в пестрой одежде рашайда стоял возле нее, согнувшись пополам. Его лицо было ужасно искажено, губы кривились и что-то шептали, в глазах горело безумие.

– С тобой все в порядке? – Эти невольно вырвавшиеся слова она, неожиданно для себя самой, произнесла с искренней заботой. Честно говоря, у нее всегда была проблема – ну не могла она представить, что кто-то может быть начисто лишен человечности. – Что с тобой? Ты выглядишь ужасно!

Она протянула руку и ласково коснулась его лица. Оливия медленно гладила его щеку и чувствовала, как он все больше успокаивается. Внезапно он схватил ее за руку, поднес ко рту и принялся сосать палец.

– Послушай, Пьер, – сказала она через несколько мгновений. – Может быть, хватит уже? Пьер? Пьер? Вот что ты делаешь, на самом-то деле?

Она вырвала у него свой палец и прижала руку к груди.

Выражение его лица вновь резко изменилось, став угрожающим. Ферамо поднялся, возвышаясь над ней всем своим немалым ростом, сорвал с ее шеи крестик, украшенный бриллиантом и сапфиром, и швырнул его на землю.

– На землю! – закричал Ферамо. – Лицом вниз! Руки за спину!

Он связал ей руки веревкой. Раздался писк какого-то прибора.

– Сидеть!

Он просканировал ее длинным, похожим на толстую пластиковую палку, детектором. Отобрал шляпную булавку, пояс и поясную сумку со всем ее содержимым: фонариком и жестянкой с набором для выживания. Затем выдернул из уха оставшуюся сережку, ту самую, в которой была спрятана таблетка с цианидом, сдернул с пальца кольцо с выскакивающим лезвием и все это тоже бросил на землю. После он схватился за воротник ее блузки и одним движением разорвал ее, при этом все пуговицы с дисковыми лезвиями посыпались на пол и раскатились.

– Где GPS-чип? – спросил он.

– Что ты имеешь в виду?

– GPS. Маячок-сигнализатор. То, что твои люди используют для того, чтобы отслеживать, где ты находишься? И не изображай тут невинность! Ты предала меня!

Оливия чуть отодвинулась, невольно съежившись. Откуда он все узнал?

– Твоя ошибка, Оливия, – сказал он, – в том, что ты считаешь всех красивых женщин такими же вероломными и лицемерными, как ты сама.

«Сурайя! Это, должно быть, именно она! Скрытая Стерва! Двойной агент!»

– А теперь пришло время сообщить нам кое-какую информацию.

Ферамо бесконечно долго тащил за собой Оливию по узкому туннелю, освещая путь факелом, который держал над головой. Если она спотыкалась, Ферамо резко дергал веревку, которой она была связана, словно вел на привязи ослицу. Оливия попыталась абстрагироваться от ситуации и рассмотреть ее со стороны. Сначала она попыталась припомнить все, чему ее учили в МИ-6, но вместо этого перед глазами стояла Сурайя, со снисходительной усмешкой рассказывающая о специальных технических методах, используемых спецслужбами: о местах закладок, о том, как прятать микрофильмы в смывных бачках, как обменяться чемоданчиками с незнакомцем, подать тайный сигнал, оставив полуоткрытое окно и разместив на определенном месте вазу с цветами. Должно быть, она наслаждалась своей ролью. Так, это все сейчас не поможет. И Оливия обратилась к «Правилам жизни Оливии Джоулз».


«Все обычно не так плохо, но и не так радужно, как кажется».

«Найди в происходящем положительную сторону, а если не получится – найди смешную».


Она вспомнила, как рассказала Скотту Ричу о том, что Ферамо называл ее своей орлицей, и представила его реакцию, если бы он мог увидеть ее сейчас – в качестве привязанной на веревку ослицы или козы. Но еще не все потеряно. Она все еще жива. Ферамо неуравновешен, или, скорее даже, безумен, но ситуация может измениться. Если бы он хотел ее убить, то убил бы еще в пещере. Возможно, она первая его убьет, если он еще раз дернет веревку! Урод! У нее еще полно оружия припрятано в чудо-лифчике!

Не успела она об этом подумать, как со всего размаха впечаталась лбом в камень. Ферамо громко выругался и снова со злостью дернул веревку. Туннель резко, почти под острым углом изменил направление. Оливия увидела свет, почувствовала, как изменился воздух… да, это был соленый, влажный морской воздух! Когда ее глаза заново привыкли к свету, она обнаружила, что туннель вывел их в большую пещеру. Здесь на полках были разложены кучи снаряжения для дайвинга: баллоны, гидрокостюмы, жилеты-компенсаторы, ласты…


На борту «Ардэша» Скотт Рич следил по экрану радара за приближением военного катера.

– Рич? – Вкрадчивый голос Литвака просочился из динамика. – Я получил ваше сообщение. – Какие проблемы?

– В двадцати милях от Суакина обнаружен GPS-маячок. К тому же один дружественный нам бедуин из племени рашайда согласился за пятьдесят тысяч отвезти к Оливии, но только на лошадях, джипы туда не пройдут.

– Пятьдесят тысяч?

– Она сейчас у Ферамо. У меня есть все полномочия. Я собираюсь участвовать в операции.

– Вы должны оставаться на «Ардэше». Не забывайте, вы руководите разведывательной операцией.

– Так точно. Я командую разведывательной операцией. Речь идет о жизни нашего внедренного агента. Вы же не будете отрицать ценность наших людей на местах? Поэтому я буду участвовать в поисках.

– Так и знал, что вы в конечном итоге примете мою точку зрения, – вклинился в разговор голос Уиджетта.

– А вы вообще заткнитесь. Вам сейчас спать полагается.


Ферамо, не дав Оливии никакого снаряжения, утянул ее на глубину семи-восьми метров, таща за веревку. Он напомнил ей крокодила, который утаскивает свою добычу под воду, прячет там и возвращается, когда добыча уже протухла до нужной ему кондиции. Ферамо давал ей подышать из октопуса – своего запасного регулятора, но сам выбирал ей ритм дыхания. И это помогло ей прийти в себя, как бы бредово это ни звучало. Ей пришлось направить все свои умственные силы на контроль за собственным дыханием, чтобы дышать медленно и ни в коем случае не задерживать дыхание. Она смогла уловить этот ритм и, главное, избавиться от паники. В какой-то момент она даже позволила себе погрузиться в созерцание той сказочной красоты, которая окружала ее. В этом Ферамо был прав. Здесь был самый изумительный подводный ландшафт, который Оливия когда-либо видела. Голубая, кристально чистая вода была потрясающе, невероятно прозрачной. Даже на этой глубине скалы казались красными, а когда Оливия посмотрела в сторону открытого моря, она увидела, как из глубины поднимаются коралловые рифы, словно башни подводного замка. Она заметила, что Ферамо наблюдает за ней, и улыбнулась, сложив большой и указательный палец в букву О – международный знак всех дайверов, означающий, что все отлично. Ответом ей послужил его потеплевший взгляд. Он протянул ей запасной регулятор, чтобы дать еще подышать. Жестами показал ей, чтобы она оставила его себе, и они поплыли вперед, вдоль линии прибрежных скал, деля один воздух, ну просто по всем статьям влюбленная пара! «Может быть, все еще обойдется, – подумала она. – Может, мне еще удастся его образумить!»


Массив кораллового рифа, опирающийся на тонкое, источенное со всех сторон потоками воды коралловое основание, выступал из береговых скал. Ферамо жестами показал, что надо нырнуть и проплыть под рифом. Оливия растерялась, и было от чего – расстояние от рифа до дна едва ли превышало метр. Ферамо выдернул у нее изо рта трубку и поплыл впереди. Он поднырнул под риф и внезапно встал ногами на дно, так что верхняя часть его торса скрылась за камнями. Оливия повторила его маневр, а когда посмотрела вверх, то едва не задохнулась: она увидела над собой квадратное белое помещение, освещенное электрическим светом.

Ферамо подтянулся на руках и оказался внутри. Оливия нащупала ластами дно, выпрямилась и, прорвав поверхность воды, оказалась на воздухе. Она сорвала маску, откинув с лица волосы, вдохнула воздух и попыталась отдышаться.

Там был знакомый ей темнокожий паренек в плавках, она видела его еще в «Исла-Бонита». Он принял у Ферамо подводное снаряжение и протянул им полотенца.

– Это просто невероятно! – воскликнула она. – Что это за место?

Ферамо сверкнул белоснежными зубами в горделивой улыбке.

– Здесь давление воздуха и давление воды уравниваются воздушными компрессорами, поэтому вода никогда не поднимается выше этого уровня. Это абсолютно безопасное место.

«И, кажется, хорошо подходит для побега», – подумала она, когда Ферамо провел ее сначала через раздвинувшиеся стальные двери, которые он открыл, набрав код на скрытой панели, затем еще через одни двери, ведущие в душевую комнату. Здесь он оставил ее, наказав после мытья переодеться в белую джеллабу, которую она нашла там же.

Он ждал ее, когда она вышла из душа. Его лицо вновь горело гневом.

– А теперь, Оливия, пришло время ненадолго оставить тебя. У моих людей есть к тебе кое-какие вопросы. Очень советую выдать всю информацию, которая им требуется, без принуждения. А затем тебя приведут ко мне, чтобы попрощаться.

– Попрощаться? – удивилась Оливия. – И куда же ты меня потом денешь?

– Ты предала меня, сакр, – сказал он, избегая смотреть ей в глаза. – Поэтому мы должны расстаться.

Глава 52

Оливия чувствовала себя так, словно проспала много часов. Сначала было только неприятное головокружение, но затем, по мере того как к ней возвращалась память и она начала осознавать свое положение, вернулись и ощущения во всем теле. Ожоги на руках мучительно болели, да и на спине появились новые синяки. Она чувствовала себя так, словно ее пропустили через сушильный барабан. На голову был надет мешок, от которого пахло скотным двором и конюшней, но, как это ни абсурдно, запах ее успокаивал. Руки у нее были связаны, ну что ж, зато в цветочке на чудо-лифчике все еще была спрятана дисковая миниатюрная пила.

Оливия сделала несколько попыток достать до цветочка зубами, отдавая себе отчет, насколько нелепо сейчас выглядит – одетое в белый балахон существо с мешком на голове пытается откусить собственную грудь! Она бросила свое бесполезное занятие и опять оперлась спиной о стену. Совсем близко раздались голоса и громкий гул воздушного компрессора. Она прислушалась: говорили на арабском.

«Я выберусь отсюда во что бы то ни стало, – сказала она себе. – Я хочу жить». Она всосала ткань закрывающего голову мешка и принялась грызть его. Довольно скоро ей удалось прогрызть дырку. Пользуясь языком и зубами, а потом и носом, она постепенно расширила дырку таким образом, что смогла даже что-то в нее рассмотреть. И тут раздались шаги. Очень осторожно, стараясь не шуметь, она легла ничком так, чтобы скрыть прогрызенную в мешке дыру. Шаги раздались совсем близко, кто-то вошел в комнату, подошел почти вплотную и… шаги удалились.

«Я должна добраться до лифчика, – думала Оливия. – Я обязательно должна достать пилу!» Она снова принялась жевать мешок, отплевываясь грубыми нитями и соломой, и, наконец, решив, что дыра достаточно большая, наклонила голову и стала подталкивать ее вверх, пока дыра не оказалась напротив глаз. Ура! Она может видеть! Оливия едва смогла сдержаться, чтобы не закричать. Да! Она сделала это!

Она находилась в туннеле, пробитом в скале, освещенном флуоресцентными лампами. На стенах висели уже знакомые ей панели, покрытые арабской вязью, и западный календарь почему-то с трактором на картинке. Одна из дат была обведена красным кружком. Слева она услышала голоса, они доносились из-за занавески, закрывавшей арочный проход в другое помещение. Что-то воткнулось ей в спину, Оливия исхитрилась изогнуться так, чтобы заглянуть себе через плечо. Из стены пещеры торчала тонкая металлическая трубка с вентилем на конце. Она взглянула через вырез джеллабы на свой чудо-лифчик – он застегивался спереди, что сейчас было ей только на руку.

Очень медленно, стараясь не производить никаких звуков, она развернулась лицом к вентилю и постаралась еще больше разорвать мешок и открыть лицо. Затем снова поменяла позицию так, чтобы зацепиться лифчиком за вентиль, и потянула. Ничего не получилось. Она пыталась снова и снова… с тем же результатом. Наконец она сменила тактику – выгнула спину, постаралась свести груди вместе, чтобы ослабить натяжение, и опять наклонилась вперед. Ура! Лифчик спружинил и расстегнулся. Какое же это облегчение – избавиться наконец от всех этих шпионских приспособлений, которые впивались ей в тело из-за подкладок чашек. Она положила одну из чашек на вентиль, чтобы подпихнуть ее кверху, с третьей попытки ей все же удалось ухватиться за нее зубами.