Шарлотта вздохнула: ей приходится выслушивать дурацкую речь, и к тому же она поняла, что пошла на уступку этому человеку, тогда как Раф не собирался этого делать.

— Возможно, вам следовало бы написать его светлости, мистер Хобарт? Я не понимаю, чем могу помочь вам.

— Я к вам не за помощью, — быстро и довольно резко произнес Хобарт и тут же широко улыбнулся, словно смягчая свои слова. — Прошу прощения, мисс Сиверс, но сегодня ужасное утро. Нет, мадам, я здесь потому, что посвятил себя тому, чтобы выяснить, кто осмелился попытаться навредить его светлости и вам в тот день, когда мы встретились на площади.

Шарлотта не могла скрыть интерес.

— В самом деле, мистер Хобарт? Уверена, в этом не было необходимости. И все же очень любезно с вашей стороны.

— Меня могло также ранить, мисс Сиверс, или еще того хуже. К тому же кто может утверждать, что этот камень не предназначался мне, хм? При моей работе, если вы извините меня, вполне возможно обзавестись если не врагами, то уж точно людьми, которые могут, по крайней мере, желать мне зла. Если вы понимаете, о чем я.

— Вы шулер, который забирает долговые расписки у зеленых провинциальных юнцов и обдирает глупых и неосторожных простаков. У вас могут быть должники, которые решили, что лучше, если не придется платить. Именно так, мистер Хобарт?

Он сразу сел, и от его ухмылки у Шарлотты пробежала дрожь по спине.

— Хорошо, если вы так прямолинейны, то да, мисс Сиверс. Некоторым стало бы легче жить, если бы я умер.

Ей не следовало бы продолжать разговор с этим человеком.

— И это все ваши сведения, мистер Хобарт? Вы выяснили, что его светлости и мне довелось стоять вместе с вами в тот момент, когда один из ваших несчастных должников решил списать убытки со счета?

Он глубоко вздохнул, покачав головой:

— К прискорбию, нет. Я обнаружил, мисс Сиверс, что есть некто, желающий покончить с герцогом.

У Шарлотты кровь словно застыла в жилах, и она невольно вздрогнула.

— Изв… извините?

— Я убедился, мисс Сиверс, что если сунуть в нужные руки несколько шиллингов, если шепнуть пару слов в каком-то закоулке, то информации, за сохранность которой человек может не волноваться, значительно поубавится. Короче, мадам, я обнаружил некую неприятную личность, которая, получив эти несколько шиллингов, признала, что ее наняли, чтобы находиться на крыше и столкнуть расшатанный камень в тот момент, когда внизу на мостовой окажется его светлость.

— О боже…

— Да, мисс Сиверс. О боже. Пришлось ждать три дня, пока вы и его светлость не вышли на прогулку. Эта задержка вызвала недовольство моего нового знакомца, так как он считал, что ему крайне мало заплатили за такое длительное наблюдение.

— Где этот человек? Известно, кто его нанял?

И снова Хобарт вздохнул и покачал головой.

— Убийце, которого вы нанимаете, мисс Сиверс, чтобы он исполнил ваше приказание, вы не станете сообщать свое имя и адрес или объяснять свои мотивы. Мои сведения, которые я получил от человека, разговаривая с ним в трактире, ограничены тем, что я сообщил вам. И все же я подумал, что этого достаточно, чтобы пойти к его светлости и предупредить, что его жизнь может быть в большой опасности.

Шарлотта встала.

— Хорошо, благодарю вас, мистер Хобарт. Я весьма ценю вашу заботу и, разумеется, сообщу его светлости то, что вы сказали мне. Не знаю, как вас благодарить.

Хобарт быстро оглянулся — туда, где миссис Бизли сидела, мечтательно глядя в окно, а затем обратил взгляд сузившихся глаз на Шарлотту.

— Да, об этом. Это стоит благодарности. Похоже, мне досадно не везет за игорным столом в эти две недели или больше. В последнее время, к несчастью, эти зеленые провинциальные юнцы, о которых вы упоминали, либо не так зелены, либо не так легковерны, как им положено быть, и потому я обнаружил, что мне весьма не хватает наличных…

— Пять тысяч фунтов, мистер Хобарт! Вы осмеливаетесь сказать мне, что промотали пять тысяч фунтов всего за несколько недель?

— Мадам, я потратил эти пять тысяч фунтов менее чем за неделю. Но удача ко мне наверняка вернется. Так всегда бывает. Все, что мне нужно, — лишь несколько тысяч фунтов, чтобы держать банк в «фараоне» в одном из самых захудалых игорных заведений, а потом…

— И вы хотите, чтобы герцог Ашерст…

— Эй-эй! Извините! — прозвучало у двери, и Николь просунула голову прямо в комнату, а затем и сама оказалась в ней. — Мне так неловко, и я не хочу прерывать тебя, Шарлотта, но боюсь, что возникла неотложная ситуация на кухне, и там необходимо твое немедленное присутствие. Не то чтобы это был большой пожар… но я уверена, что этот джентльмен извинит тебя.

— Мистер Хобарт, миледи, почту за честь, — самостоятельно представился Хобарт, поднимаясь и в то же время склоняясь в поклоне и проговаривая эти слова мыскам собственных ботинок.

Округлив глаза, Николь смотрела на Шарлотту.

Шарлотта покачала головой девочке, Державшей у щеки черно-белого котенка. Буквально дух захватывало от этого прекрасного образа, невинного и в то же время опасного.

— Благодарю, леди Николь. Я буду там незамедлительно, как только закончу беседу с мистером Хобартом.

— Нет, нужно сейчас. Мистер Хобарт понимает, что существуют моменты, когда домашние дела превыше всего. Разве не так, мистер Хобарт? Мистер Хобарт!

Хью Хобарт смотрел на Николь так плотоядно, что Шарлотте захотелось набросить на голову девочке покрывало.

— Я… Да, конечно, — сказал он, облизнув губы. — Я могу прийти завтра, когда вы переговорите с его светлостью…

Произнося, запинаясь, эту небольшую речь, Хобарт не сводил глаз с Николь, оглядывая ее с головы до ног. Шарлотту охватила внезапная тревога: она вспомнила, как Гарольд Дотри глядел на нее той ночью в конюшне, когда разорвал ее корсаж.

Она быстро встала между ними, закрыв девочку от его взгляда.

— Гаррис! — позвала она, почувствовав облегчение, когда мажордом, который, очевидно, стоял прямо за дверью, сразу же вошел в приемную. — Мистер Хобарт покидает нас.

— Да, мисс Сиверс. — Гаррис пристально посмотрел на Хобарта. — Прошу вас, сэр.

Услышав, что входная дверь закрылась, Николь и Шарлотта тут же обменялись взглядами. Николь, хихикая, прислонилась к дверному косяку.

— Ну, надеюсь, вы усвоили урок, мисс Сиверс, — произнесла она, подражая тону миссис Баттрем. — Видите ли, главное — это хорошие манеры.

И она снова хихикнула, когда котенок ткнулся носом ей в шею.

Шарлотта пыталась сделать вид, что ее это позабавило.

— Спасибо, Николь, — сказала она, когда они снова поднимались по лестнице в гостиную. — Мне не следовало встречаться с этим человеком. Это очевидно.

— И ты хочешь поблагодарить меня за то, что я тебя выручила, — добавила Николь. — Ты именно это хочешь сказать? Что ты на самом деле так благодарна мне, что первым делом собираешься рассказать, чего хотел этот человек.

— Нет, Николь, — твердо ответила Шарлотта, когда наверху в коридоре они встретились с Лидией. — Лидия, что это у тебя?

Девушка от смущения залилась румянцем, продолжая идти к лестнице.

— Еще одно письмо капитану Фитцджеральду, Шарлотта. Надеюсь, я успею отправить его с дневной почтой. Хотя, возможно, он уже на пути домой… то есть возвращается в Англию.

Николь смотрела вслед сестре, спускавшейся по лестнице.

— Вы с Рафом кружите друг вокруг друга, не замечая того, что так очевидно всем. Лидия мечтает о своем капитане, словно из этого что-то может получиться. Шарлотта, тебе не кажется, что я единственная здравомыслящая женщина в этом доме?

Но Шарлотта не слышала ее. Она была слишком занята мыслями о россказнях этого гнусного Хью Хобарта и о том, как ей придется рассказать обо всем Рафу.

Глава 15

Для того, кто делает все возможное, чтобы убедить свою возлюбленную, что он действительно любит ее, Раф был слишком похож на человека, который выбивается из сил, стараясь показать себя с наихудшей стороны, лишь бы только женщина отвергла его.

Если он выслушал Шарлотту, если поверил тому, что сказал ей Хью Хобарт, то ему следовало бы также лучше позаботиться о своей безопасности.

Но, как он объяснил Шарлотте — вначале спокойно, а затем уже не так терпеливо, — если человек сообщает информацию и тут же, не переводя дыхания, просит денег, то очень трудно воспринимать его серьезно.

Хью Хобарт был тем, кем он был. Раф навел справки и узнал, что этот человек действовал на задворках общества, шныряя по игорным домам, обдирая неосмотрительных и разбиваясь в лепешку, вышибая долги. Было также известно, что он имел связь с содержательницей борделя, находившегося невдалеке от площади Пикадилли, у которой, похоже, всегда имелся свежий запас «новых, абсолютно здоровых девственниц из сельской местности».

К сожалению, его кузены были в дружеских отношениях с субъектом подобного сорта.

Поначалу Раф попридержал язык и потому не смог оградить Шарлотту от встречи с этим человеком, а затем он попытался объяснить разницу между настоящей проблемой и сфабрикованной ради чьей-то выгоды.

Наконец он, отчаявшись, зашел даже так далеко, что сказал ей, как зовут содержательницу притона, надеясь, что имя Лотти Ласти убедит ее в том, что Хобарт — не тот человек, который заслуживает доверия настолько, чтобы уделять ему время.

Шарлотту это не убедило, и, когда он отказывался брать с собой Финеаса, отправляясь в военное министерство или еще куда-нибудь в город, когда отказывался от ее предложений ездить в закрытой карете… короче, в последние несколько дней их отношения стали несколько прохладней.

Раф подхватил черно-белого котенка, которого по вполне понятной причине назвали Озорником, и прижался носом к его мордочке.

— Женщины, — сказал он, когда котенок высунул свой розовый язычок и лизнул его в нос. — Предупреждаю тебя, друг мой. Ты никогда не поймешь их, никогда. Они не верят тебе, даже когда ты бываешь с ними предельно честен, обнажая свою душу. Но позволь какому-нибудь подонку наполнить воздух ложью, и они любую клевету сочтут проповедью. О, привет, Шарлотта. Я не слышал, как ты вошла.

— Нет, слышал. Я видела, как ты следил за мной краем глаза, когда произносил свой монолог.

Едва передвигая ноги, она доплелась к дивану и рухнула на него.

— Ох, я измучилась. Даже не представляю, сколько сил у меня ушло, пока я присматривала за твоими сестрами, часами мотаясь туда-сюда по Бонд-стрит всего-навсего в поисках более подходящих лент им на шляпки, потому что девочки совершенно уверены, что скоро начнутся праздники в честь победы.

— Они пройдут без нас, — сказал ей Раф.

Ему так хотелось обнять ее сейчас, прижать ее голову к своей груди.

— Я знаю, у тебя не было сезона, как я надеялся на это, и я прошу у тебя прощения, но сейчас, когда Бонапарт побежден, я хочу возвратиться в Ашерст-Холл. Сегодня утром я получил письмо от Джона Каммингса.

Шарлотта выпрямилась.

— Случилось что-то плохое?

Раф улыбнулся:

— Ну, это как сказать… в зависимости от того, что ты считаешь плохим. После подробного перечисления повседневных дел, наподобие разбитых плугов и ремонта кладовой, наш мистер Каммингс сообщает между прочим, что он присутствовал на свадебной церемонии в прошлый четверг и извиняется, что счел возможным распорядиться, чтобы забили двух свиней.

— Свадьба? Ну, это прекрасно.

— Браком сочетались двое моих слуг, миссис Пиггл… и мой дворецкий.

— Грейсон?! Но… но они же ненавидели друг друга!

Раф чуть было не сказал, что их отношения могли резко измениться с того дня, как миссис Пиггл увидела Грейсона без подштанников, но тут же передумал.

— Да, Шарлотта, можно было бы так считать, учитывая их непрекращающиеся сражения. Но, как говорится, драка любви не помеха.

Шарлотта взглянула на него из-под полуопущенных ресниц.

— Как это следует понимать?

— Не знаю точно, — сказал он, возвращая котенка в его корзинку, — но, наверное, в этом есть какой-то смысл. Сегодня в газете был еще один список. Слава богу, короче, — сказал он, лишь только чтобы переменить тему.

Шарлотта широко раскрыла глаза:

— Я думала, с этими ужасными списками покончено. Лидия вся извелась в эти последние десять дней, выискивая имя Фитца в списках раненых. Но в последние два дня списков не было.

— К сожалению, некоторые из перечисленных в прежних списках умерли от ран. Чарльз Каннинг, адъютант Веллингтона. Прекрасный человек. Уильям де Ланей. И некоторые другие, все они прежде числились в списках раненых. Сейчас наступает летняя жара, и боюсь, жертв будет еще больше.