Карен Хокинс - Как покорить леди

Тут неожиданно вмешалась миссис Уорд:

– Я сейчас же велю подать чего-нибудь перекусить, а пока, мне кажется, мы должны отпустить мистера Гауэра и не злоупотреблять временем столь важной персоны.

Чейз с кушетки великодушно махнул рукой:

– Ну конечно, пусть идет. Невооруженным взглядом видно, что это не простой банковский служащий. Мистер Гауэр, от души желаю вам быстрее покончить со всеми сегодняшними сделками, и пусть вам сопутствует удача. Когда вы отберете еще хотя бы парочку домов у их владельцев, у вас сразу поднимется настроение.

Банкир попытался изобразить любезную улыбку, но это у него не очень получилось.

– Не думаю, что мне сегодня удастся завершить хотя бы одну сделку.

– Нет? Ну, тогда завтра. До свиданья.

Миссис Уорд стремительно распахнула дверь:

– Позвольте проводить вас, мистер Гауэр, а ты, Харриет, пока позаботься о капитане.

Похоже, Гауэру такое решение пришлось совсем не по вкусу, и он бросил многозначительный взгляд на Харриет:

– Мы еще поговорим с вами, мисс, и очень скоро.

Чейз внимательно посмотрел на банкира, затем перевел взгляд на девушку. Что-то между ними произошло... Являлись ли слова Гауэра предостережением? Он невольно нахмурился. Надо будет расспросить Харриет, как только они останутся наедине.

– Мне доставила массу удовольствия встреча с вами, капитан Фрекенхем. – Гауэр фальшиво улыбнулся. – Надеюсь, мы еще увидимся до вашего отъезда. Когда, вы сказали, отплывает ваш корабль?

– Думаю, не скоро – он стоит в порту на ремонте.

– Правда? И в каком же порту?

Чейз не колебался ни мгновения.

– Уитби.

– Ах вот как! Я бывал там. И как называется ваш корабль?

– Послушайте, мистер Гауэр. – Харриет натянулась как струна. – Не стоит подвергать допросу нашего гостя, ведь он еще...

– Чепуха, – небрежно возразил Чейз. – Мой корабль называется «Ураган». Ищите трехмачтовый бриг, только что вернувшийся из Индии.

Гауэр чуть не поперхнулся.

– Благодарю вас. До свиданья, капитан.

– Прощайте, мистер Хауэр.

Банкир отвесил поклон Харриет и вышел, сопровождаемый торжествующей миссис Уорд, а Чейз, взявшийся играть роль капитана Фрекенхема, остался наедине со своей нареченной.

Харриет с напряжением смотрела на мужчину, разлегшегося на кушетке, но ему, казалось, было наплевать на это; в язвительном взгляде его синих глаз сквозила одна лишь насмешка.

Наконец Харриет фыркнула:

– Не кажется ли вам, сэр, что вы вели себя довольно невежливо?

– Ну, я бы так не сказал.

– Вы держались со мной так, словно я ваша...

– Невеста, – произнес он невозмутимо. – Каковой вы и являетесь, если верить вашей матушке. – Он вскинул брови: – Или я что-то упустил?

Харриет поморщилась:

– Я говорю вовсе не об этом. Вы не помните своего имени и тем не менее, явившись сюда, позволяете себе всякие вольности и переходите границы приличия.

Даже сейчас Харриет чувствовала его руки на своих бедрах, тепло его пальцев сквозь тонкую материю платья. Это прикосновение, столь простое и в то же время столь властное, мгновенно вызвало ответную реакцию, от которой она все еще не избавилась.

Но что, если он чувствует то же? По ее телу вдруг побежали мурашки...

Встретив взгляд незнакомца, Харриет покраснела. Что, если он способен читать ее мысли?

– Ваше выступление отнюдь не было необходимым.

– Возможно, но если вам не требовалось напоминать о том факте, что мы с вами обручены, то сообщить об этом мистеру Гауэру было совсем нелишне.

– Этот негодяй не хотел верить, что капитан Фрекенхем существует!

Едва заметная улыбка тронула губы Чейза.

– И тем не менее вот он я.

Харриет заморгала. Нуда, вот же он, здесь. Больше шести футов крепких мускулов и костей, строгий взгляд голубых глаз и суровая, дух захватывающая мужская красота все это упаковано в одном незнакомом и к тому же очень опасном мужчине. Даже когда он лежал на кушетке и, по-видимому, чувствовал себя вполне свободно и непринужденно, от него исходило острое, почти убийственное обаяние.

– Сэр, вы все еще не помните, как вас зовут на самом деле?

– Увы, нет. – Он коснулся повязки на голове. – Но раз ваша матушка говорит, что я капитан Фрекенхем, значит... – Их глаза встретились. – И вообще, почему я должен подвергать ее слова сомнению?

Харриет опустила глаза. Какой бы безумной ни казалась мысль убедить незнакомца в том, что он капитан Фрекенхем, они уже прочно увязли в этой авантюре. После того как Гауэр встретился с ним, он непременно будет пытаться доказать обратное.

Улыбка новоявленного капитана стала еще шире.

– Я вот что думаю – тот факт, что мы с вами обручены и нам предстоит сочетаться браком, открывает новые перспективы для наших отношений.

– Новые перспективы? – переспросила Харриет как можно любезнее – она не могла не заметить, что он смотрел на нее, как лакомка на вожделенную сдобную булочку.

Чейз приподнялся на кушетке, натянувшийся сюртук едва не треснул на его мускулистых плечах.

– Раз уж мы все равно поженимся, почему бы нам не вести себя соответственно, как будто мы влюбленная парочка накануне свадьбы?

– Хороша парочка! Еще не зная, что мы обручены, вы затащили меня к себе на колени и поцеловали. Что же вам потребуется теперь? Нет, ни слова больше. Просто знайте: я не потерплю столь неподобающего поведения.

Чейз пожал плечами:

– Вам придется простить мое недостойное поведение – ведь я утратил память, а вы не удосужились просветить меня насчет моей подлинной личности. – Он нахмурился. – Кстати, почему вы не сказали мне, кто я и кем мы приходимся друг другу?

Почему? Да потому, что она не обладала и одной десятой воображения своей матери.

– Я не сказала вам, кто вы, это верно. Но разве не лучше было бы, если бы вы сами вспомнили об этом? Да это и не важно, в конце концов. Были мы обручены или нет, это не дает вам никакого права вести себя со мной слишком фамильярно.

– Тут мне нечего возразить, но вашему жениху, я полагаю, не возбраняется иногда позволять себе некоторые вольности...

– Вольности?

– Ну, прикосновения, поцелуи и все такое прочее.

– Вот уж нет. Я не желаю ни прикосновений, ни поцелуев, ни тем более «всего прочего».

Чейз вскинул брови:

– Знаете ли, я не думаю, что бравый капитан был столь уж робким влюбленным. Зачем же этот вид недотроги?

Харриет сжалась. Теперь ее раздражал его тон, выражение его лица и вообще все в нем, но вряд ли она могла возражать, когда он называл ее недотрогой. Ситуация становилась невыносимой, и все по вине ее матери. Сначала Эльвира выдумала этого красавчика, капитана Фрекенхема, затем оживила его и заставила, расхаживая по комнате, произносить кошмарные вещи. Но наихудшим из всего оказалось то, что этому нахалу было позволено развалиться на кушетке в гостиной, словно он был здесь хозяином.

Харриет сжала виски ладонями. На носу стрижка овец, а затем предстояло еще упаковать шерсть, отвезти ее на рынок и продать. А если им не удастся получить за нее хорошие деньги, все их труды пойдут насмарку.

Точно также все пойдет насмарку, если «капитан Фрекенхем» вдруг обретет память в самый неподходящий момент. Девушка ни секунды не сомневалась, что тогда он придет в ярость, и никто не посмеет упрекнуть его за это. Впрочем, в самом ли деле он утратил память?

Харриет бросила на «капитана» подозрительный взгляд, но так ничего и не смогла прочитать на его невозмутимой физиономии.

Господи, как все запутанно! И очень может быть, что все зря... Если у Гауэра и имелись какие-либо подозрения, то теперь, после устроенного матерью бездарного представления с капитаном Фрекенхемом в главной роли, они только укрепились.

Не найдя выхода для переполнявшего ее разочарования и тревоги, Харриет остановила взгляд на мнимом капитане.

– Если вы ждете, что я принесу вам обед, то как бы вам не умереть с голоду.

На его лице вновь промелькнула улыбка.

– А вы колючая штучка, вам палец в рот не клади, верно ведь?

– Просто я слишком занята делами, чтобы еще и прислуживать вам.

Чейз встал и лениво потянулся.

– Прямо скажем, тяжелый случай, любовь моя. – Его оценивающий взгляд пробежался по ее фигуре и задержался на лице. – Уж очень вы аппетитная и соблазнительная.

Харриет не могла не признать, что «капитан» был поразительно хорош собой, каждое его движение излучало силу, а при виде его темных волос, ниспадавших на лоб в пугающем контрасте с белыми бинтами повязки, его голубых глаз, затененных длинными черными ресницами, у нее перехватывало дыхание. Он выглядел как принц из сказки, хотя скорее всего мог оказаться кем угодно, только не принцем.

– Я не пытаюсь ничего усложнять; просто вы не понимаете, насколько тяжело наше положение.

– Вот уж нет, я все отлично понимаю: ваша матушка мне все подробно объяснила. Банк преследует ваше семейство, требуя последний платеж за Гаррет-Парк, и единственное, что удерживает его, чтобы не стать еще более настырным, – это надежда на то, что я, бравый капитан, появлюсь наконец с грузом золотых монет и разом решу все проблемы.

– Так много нам не нужно, нам хватило бы и одной монетки. – Харриет вздохнула.

– Приятно слышать. – Он ей явно не верил. – Ваша матушка объяснила мне, насколько важно, чтобы мистер Гауэр не заподозрил, будто здесь что-то не так, и потому я просто притворился, что все помню. По правде сказать, мне кажется, что я провернул чертовски хорошее дельце, с учетом того, как мало мне обо мне рассказали. Ваша матушка была не слишком щедра на полезные подробности о... моем прошлом.

Харриет вздохнула.

– Мама вообще о многом говорит весьма расплывчато.

– И тем не менее я сумел собрать все воедино.

– Я полагаю, мне следует выразить вам благодарность за ваш тяжкий труд.

Чейз ехидно ухмыльнулся:

– Нет, если вы боитесь, что это причинит вам физический ущерб.

Ну вот, опять! Впрочем, она не возражала видеть его глупым выскочкой и фатом – тогда по крайней мере ее раздражение могло находить выход.

– Спасибо вам за все ваши усилия... Вот только разве обязательно было приводить так много деталей? Название корабля, порт, где он стоит на ремонте...

Чейз пожал плечами. А она наблюдательна, эта мисс Уорд. Он, разумеется, не собирался говорить ничего конкретного, но напыщенность и самодовольство Гауэра вынудили его.

– Детали делают ложь более достоверной и убедительной.

– Похоже, для утратившего память вы довольно много знаете о лжи и о том, как ею пользоваться. Вы так хорошо ее применяете. Видимо, у вас врожденный талант к этому...

– Какой же моряк не любит рассказывать морские байки!

Харриет прищурилась:

– Не знаю, как насчет всех моряков, но нам и одного более чем достаточно.

Это решило все. Чейз был голоден, и у него жутко разболелась голова. Хуже того, его окончательно достала своими рассуждениями эта малышка с такими полными чувственными губами, что он с трудом сдерживался, чтобы немедленно не поцеловать ее.

– Похоже, вы и прежде не питали ко мне нежных чувств, свойственных влюбленным. До того как меня ударили по голове, мы так же пикировались, как сейчас?

– Я вообще не припомню такого, чтобы мы не спорили.

– Как все это грустно...

Ее рот дрогнул, затем растянулся в улыбку, переросшую в веселый смех. Это был самый волнующий и чувственный смех, который Чейзу когда-либо приходилось слышать. Дрожь сотрясла его тело, и он пожелал себе еще не раз услышать этот смех.

– Матушка показала вам всю одежду, которую мы подобрали в лесу? – неожиданно спросила Харриет.

– Да, а что?

– Вы узнали что-нибудь?

– Узнал? – К счастью, Чейз вовремя спохватился – он ведь ничего не помнил о себе. – Нет, конечно же, я ничего не узнал.

Неожиданно он вспомнил о блеснувшем на солнце кольце его матери, и у него упало сердце. Как теперь сказать братьям, что он потерял самую ценную вещь, оставшуюся им от матери? Может, ему еще удастся вернуться на то место, где на него напали, и поискать кольцо?

– Значит, грабители унесли все ценное?

– Похоже, что так.

Ее губы тронула легкая улыбка.

– Подождите здесь.

Повернувшись на каблуках, Харриет быстро вышла из комнаты и почти тут же вернулась.

– Я его хранила в библиотеке и едва не забыла о нем. – Она подошла к Чейзу и вытянула руку: на ее ладони что-то лежало.

Чейз опустил глаза и замер. Кольцо, талисман Сент-Джонов! Слава Богу, оно не пропало.