Стефани, спотыкаясь, преодолела несколько ступеней и посмотрела вниз, в холл, где находился спасительный выход на улицу, но у двери мгновенно возник огромный верзила с мускулистыми руками, устремив на нее взгляд, который словно говорил: «Даже не думай об этом, ты, глупый, напыщенный осел».

Стефани подавила приступ страха и последовала за уверенно шагающей Ханной. Мозг девушки усиленно работал в поисках убедительной отговорки. В конце концов она остановилась на заразной болезни. Ей казалось, что проститутки больше всего на свете должны бояться подцепить заразу, разве не так? Это причинило бы массу неудобств, не говоря уже о потерянной прибыли, недовольных клиентах и всем прочем. Стефани решила, что сделает признание, когда окажется в апартаментах один на один с девушкой. Она даст ей соверен или сколько надо по тарифу, извинится и уйдет.

С другой стороны, Стефани испытывала естественное любопытство, пока Ханна, затянутая в корсет, раскачивала крутыми бедрами, словно шлюп на волнах, и тащила ее за собой по бесконечному коридору с множеством плотно закрытых дверей. Подумать только, ее занесло в самый настоящий дом свиданий! В самый настоящий публичный дом! В заведение, которое создано с единственной целью – заниматься блудом на час. Интересно, что собой представляли девушки, которые здесь работали? Кем были их клиенты? Как выглядели апартаменты? Интересно, здесь сразу приступали к делу или все-таки разыгрывали прелюдию, обменивались несколькими словами, чтобы показать свое расположение? Пытались ли они установить какую-либо связь с клиентом, прежде чем приступить к своим прямым обязанностям, которые неизбежно приводили к известному результату?

А меняли они простыни перед каждым клиентом или нет?

И что за странный продолговатый предмет лежал на столике в холле?

– Дайте мне минутку, – сказала Стефани, едва переводя дух, но Ханна уже дошла до нужной комнаты и повернула входную ручку.

– Вот мы и на месте, сэр. Здесь все интимно, уютно и мило.

Стефани споткнулась о порог и налетела на прикроватную тумбочку. Она с удивлением огляделась. Стены были буквально укутаны тоннами алых выцветших обоев, которые отслаивались и задирались по углам и вдоль щербатых плинтусов, изначально окрашенных в белый цвет, но со временем приобретших грязно-бурый оттенок. Пятно на толстом красном ковре прикрывал столик с тремя ножками: на нем стояла полупустая бутылка шерри и два грязных, заляпанных стакана. Угол занимал платяной шкаф, но для Стефани осталось загадкой его предназначение.

А вот и самое главное. Кровать.

Достаточно большая для двоих, покрытая серыми, застиранными простынями и парой тонких покрывал, кровать занимала главенствующее положение в комнате, причем два высоких зеркала на стене за счет отражения зрительно увеличивали ее размеры. Четыре деревянные стойки по углам кровати, словно колонны, стремились вверх, почти касаясь скошенного потолка.

– Подождите… – Стефани схватилась за ручку двери, но Ханна захлопнула дверь и повернула ключ в замке.

– Ну вот, – сказала она. – Здесь нет ничего страшного, мой милый мальчик. Это же величайшее наслаждение на свете, не так ли? Неужели вы когда-нибудь отказывали себе в удовольствиях?

– Я… да понимаете, я…

Ханна одарила девушку чарующей улыбкой.

– Да не волнуйтесь вы так. И вовсе не обязательно всем об этом рассказывать, правда? А я о вас позабочусь наилучшим образом. Вы пришли туда, куда нужно, мистер Томас. Никто лучше меня не сможет позаботиться о юноше, который оказался здесь впервые. Признайтесь, вы ведь знали все с самого начала, иначе не оказались бы здесь, не так ли? Все молодые люди знают, что надо идти к кузине Ханне, если хочешь стать мужчиной.

– В этом все дело. Я совершил ужасную ошибку! – в отчаянии воскликнула Стефани.

Ханна подошла к столику и наполнила один из стаканов шерри. Тусклому электрическому свету не хватило сил осветить заляпанные грани стакана.

– Выпейте немного, мистер Томас. Это поможет вам расслабиться.

– Мне это не нужно. Скажите, в этом и состоит ваше основное занятие? Лишать невинности мальчиков?

Ханна, плавно раскачивая бедрами, подошла к Стефани. Ее глаза были цвета шерри.

– Выпейте, мистер Томас.

– Я действительно не могу. Мне срочно нужно домой. Я… Бог мой, мадам!

Ханна завела руки за спину, и ее проворные пальцы в мгновение ока расстегнули лиф платья. Обхватив ладонями груди, она выставила их вперед, приподняв вверх, хотя в этом не было необходимости, ибо пышная плоть и без поддержки была готова вывалиться из тугого корсета.

– Посмотрите, мистер Томас. Разве они не чудесные?

– Я… да, они и в самом деле очаровательны, но я, право… – Стефани начала понемногу отступать в направлении двери.

Ханна стремглав метнулась вперед и преградила ей дорогу.

– Мой милый мальчик, это стоит всего лишь соверен. Один золотой соверен. Только представь, как приятно зарыться лицом в этих красавиц. – Одно движение – и роскошная парочка призывно заколыхалась.

– Несомненно, это очень приятно, – сказала Стефани. – Но…

И снова быстрые манипуляции руками за спиной – и шелковое платье Ханны с легким свистом скользнуло вниз, обнажив атласную нижнюю юбку.

– Как, черт подери, вы это делаете? – не веря своим глазам, удивленно воскликнула Стефани.

– Это моя профессия, мистер Томас. – Нижние юбки слетали одна за другой и отшвыривались в сторону проворной ножкой Ханны, обутой в атласную туфельку.

– Да, но столько тесемок! И крючков! Наверное, есть какой-то секрет, у меня никогда не… Позвольте взглянуть на лиф вашего платья… – Стефани наклонилась, чтобы поднять платье, но в этот момент ее с головой, словно морская пена, накрыла очередная нижняя юбка.

– Хочешь, чтобы я сняла корсет, мой мальчик? – откуда-то сверху доносилось воркование Ханны.

– Нет, не совсем. Я… бог мой, есть у нее где-нибудь край? – Стефани барахталась в кружеве, пытаясь выбраться.

– Просто представь, милый, как ты лежишь на них. Утопая в этой мягкой пышности.

Едва Стефани освободилась от юбки, как тут же уткнулась в полные белые бедра Ханны в чулках, едва прикрытые полупрозрачной сорочкой, которая щекотала ей нос.

– Уверяю вас, мадам, я…

Схватив девушку за плечи, Ханна одним движением поставила Стефани на ноги.

– Пойдем со мной. И перестань смущаться.

– Я вовсе не смущен. Я только хотел… – Мозг Стефани работал на бешеной скорости. Какую отговорку выбрать на этот раз?

– Иди сюда, мой милый. – Ханна, обхватив голову Стефани руками, с силой потянула ее на себя.

– …болен! – едва смогла выдавить из себя Стефани, ибо остальная часть фразы утонула в пышном плену грудей кузины Ханны, чрезмерно надушенных розовым маслом.

– Что ты сказал?

Стефани запрокинула голову, хватая ртом воздух.

– …болен! Я болен! Я…

– Конечно, ты болен. О-о-о, ведь это так прекрасно, а Ханна сделает все еще лучше…

– Нет… у меня болезнь… э-э… другого рода…

– …о-о-о, я вылечу все твои болезни, забудь обо всем.

– …у меня все чешется… и страшно зудит…

– …о-о-о, почеши меня, о-о-о, ты такой сильный, мистер Томас, настоящий воин…

– …и… и еще у меня язвы и гнойники по всему телу, думаю… да, такие большие прыщи, из которых течет… гной…

– …о-о-о, да не брыкайтесь вы так, не… ГНОЙ?!

Дверь с треском распахнулась как раз в тот момент, когда Ханна в животном страхе отбросила от себя Стефани с такой яростью, что девушка отлетела и упала ничком на пушистый старый красный ковер, от которого исходил затхлый, очень неприятный запах.

Пытаясь отдышаться, Стефани лежала и смотрела в потолок. Казалось, каждая клеточка ее тела пропиталась ароматом розового масла. Даже голова разболелась, но, вполне возможно, причиной головной боли послужило все-таки столкновение с половицами.

Трудно было представить более отвратительный вечер, чем этот.

Едва эта мысль посетила ее больную голову, как откуда-то сверху донесся голос маркиза Хэтерфилда, словно архангел спустился с небес, чтобы покарать за грехи детей человеческих:

– Мистер Томас! Какого черта вы здесь делаете?

Опираясь на ковер, Стефани встала на четвереньки и попыталась подняться.

– Разве и так не ясно?


Наблюдая разыгравшуюся перед его глазами сцену, Хэтерфилд попытался сохранить на своем лице соответствующее обстоятельствам выражение гнева. Бедный юный Томас беспомощно барахтался на полу, хватая ртом воздух, с лицом красным, как ковер, на котором лежал. Хозяйка борделя – надо отдать должное, дама привлекательная, с пышными формами – пыталась затолкать свою изобильную грудь обратно в корсет, где ей и полагалось находиться, словно домохозяйка, которая старается впихнуть несколько перьев в набитую до отказа подушку.

– Помилуй бог, Томас, – воскликнул Хэтерфилд, – что за непристойная сцена! Сядьте, Томас, хотя бы попытайтесь сохранить достоинство.

– Я хочу, чтобы он немедленно убрался из моего дома! – взвизгнула проститутка. – Вместе со своими гадкими болезнями!

Хэтерфилд удивленно поднял брови.

– Болезнями? Что это значит, Томас?

– Да, сэр, я болен. – Томас медленно поднялся на ноги, слегка пошатываясь; он потупил взор и с виноватым видом уставился на ковер. – Это… это ужасная болезнь, я так и сказал госпоже Ханне. Я… не хотел причинить ей вред.

– Вред! Это очень серьезно, Томас. Я потрясен. Мы немедленно отправимся к доктору, чтобы начать лечение. А пока, думаю, нам лучше…

В этот момент снаружи донеслись беспорядочные крики и шум. Затем раздался страшный грохот, словно ломились в дверь. Еще раз и еще.

– Какого дьявола! – воскликнула Ханна. Она подобрала разбросанные нижние юбки и платье, сгребла их в охапку и направилась к двери.

– Позвольте… позвольте вам помочь, мадам? – предложил Хэтерфилд, деликатно отводя взгляд от ее соблазнительной груди.

– Это полиция! Боже, это точно полиция! – Она быстро просунула ноги в юбку.

– Полиция? – спросил Хэтерфилд.

– Полиция! – испуганно вторил Томас.

– Грязные, подлые ублюдки! Разве я мало им плачу? Вонючие ослы! – Стены комнаты сотрясались от праведного гнева кузины Ханны. От благородной дамы, которую она так успешно изображала в гостиной, и следа не осталось. – Свиньи! Никому нельзя доверять в этом мире!

Оказавшись наконец в платье, лишившемся нескольких нижних юбок, Ханна с невероятным проворством застегнула его на спине и выскочила из комнаты.

Юный Томас оторопело смотрел ей вслед. Все еще не оправившись от пережитого шока, Стефани двумя пальцами провела по усикам над верхней губой, словно проверяя, на месте ли они.

– Быстро, Хэтерфилд! Бежим отсюда!

– Не уверен, что…

Но Томас не дослушал: он схватил маркиза за руку и потянул его к выходу.

– Надо найти черный ход!

В холле метались полураздетые женщины и мужчины со спущенными штанами, которые торопливо запихивали сорочки внутрь и надевали сюртуки.

– Сюда! – раздался чей-то голос, и толпа в панике бросилась к черной лестнице.

– Пойдемте же! – Томас тянул его за руку.

– Нет! Это глупо, у черного хода уже наверняка ждет полиция! Все идут прямо к ним в лапы!

– Откуда такая осведомленность, позвольте узнать?

– Сюда. Надо вернуться в комнату. – Хэтерфилд развернулся и потащил тщедушного Томаса за собой по коридору.

Томас вырвался и остановился.

– Там нас точно поймают! Надо бежать!

– Успокойтесь, мистер Томас… – Хэтерфилд схватил девушку за руки.

– Отпустите меня! Вы не понимаете! Я не могу допустить, чтобы меня поймали, мне нельзя иметь дела с полицией…

Для споров времени не было. Хэтерфилд наклонился и, обхватив Томаса за ноги одной рукой, второй обвил его спину. Одним легким движением он оторвал извивающееся тело от земли и взвалил его на плечо.

Девушка колотила его по спине кулаками.

– Отпустите меня немедленно!

– Послушайте, мистер Томас. Успокойтесь и доверьтесь мне.

– Какого черта вы делаете? Обратно в комнату? Вы сошли с ума?

Хэтерфилд решил не вступать в полемику. Со своей ношей он пошел по коридору в обратном направлении, протискиваясь сквозь гущу перепуганных грешников.

– Простите. Разрешите. Да, обратно в номера, нет, мы не собираемся – простите, мадам, – сломя голову бежать в силки, которые поджидают – осторожно, смотрите под ноги! – вас прямо на заднем дворе.

Неожиданно его ноша перестала колотить по спине кулаками.

– Бог мой, Хэтерфилд! Вы же не собираетесь сбежать через окно, надеюсь?

– Честно говоря, эта мысль не приходила мне в голову, Томас. В любом случае это всего лишь второй этаж. – Наклонившись, он проскользнул в открытую дверь. – Но мы же не собираемся свалиться прямо на голову охотникам. Это было бы глупо.

– Значит, мы не будем прыгать из окна?

Хэтерфилд опустил девушку на пол посередине комнаты и закрыл дверь.