Сэри и Митча не было.

В этом была виновата она. Она ни за что не отпустила бы Сэри с Митчем, если бы сама не захотела от него избавиться.

Элли решительно направилась в спальню Кинга. Митч настоял, чтобы она с Сэри перебралась туда, а Кинг ночевал в комнате мальчиков, чтобы они, в случае необходимости, ухаживали за ним ночью.

Она заглянула через дверь. Ночник освещал гладко застеленную кровать Кинга, висящие на стене плакаты, матерчатого тигра и потрепанного медвежонка, которых Сэри положила на подушку. Не обнаружив здесь Митча с Сэри, она направилась в другую спальню.

- Ты должен говорить очень медленно. Так, они были здесь. Элли остановилась и прислушалась.

- Хорошо, а что я еще должен делать? Голос Митча звучал очень серьезно. Вряд ли Сэри могла вспомнить, чтобы отец обращался к ней с таким же вниманием.

- Когда будешь рассказывать про девочку, ты должен говорить как девочка, а когда про мальчика.., ну, сам знаешь, как тогда говорить. -Сэри хихикнула.

В комнате царил полумрак. Старая настольная лампа на поцарапанном столике освещала покрывало с русалками, лежавшее поперек кровати, и целую армию игрушек на каждой подушке.

Элли улыбнулась. Сэри была слишком маленькой, чтобы заправлять постель, но она сделала все, чтобы привести комнату в порядок. Она сделала это для Майкла и Рэйфа, которые должны были теперь здесь спать.

- Хорошо, мне кажется, я понял. Взгляд Элли остановился на Сэри. Скрестив ноги, та сидела на полу между Митчем и большим розовым кроликом. Мужчина и девочка сидели лицом к окну и не могли видеть, как подошла Элли.

- Теперь я должен рассказать это тебе? - спросил Митч.

- Да. - В голосе у Сэри чувствовалось нетерпеливое ожидание. Пожалуйста.

Элли понимала, что необходимо вмешаться, прервать эту идиллию немедленно, пока...

- Отлично, принцесса. В некотором царстве, в некотором государстве, это было давным-давно...

Неплохо, подумала Элли, именно так, как хотела Сэри.

- ..у мужчины и женщины был маленький прекрасный ребенок, и это была девочка.

Не так плохо для лыжного инструктора. Он выговаривал слова медленно, голосом "мальчика", как просила Сэри.

- Только не у мужчины и женщины, а у короля и королевы.

Элли насторожилась. Похоже, это будет сказка о Прекрасном Принце.

- Конечно, извини. У короля и королевы был ребеночек, девочка.

Элли не одобряла сказок, которые могли вызвать несбыточные мечтания у впечатлительных маленьких девочек.

- Они назвали ее Серафиной, - продолжал Митч.

Сэри хихикнула.

- Только не это, - прошептала Элли.

- Теперь постараюсь вспомнить, что было дальше. Король и королева устроили большой праздник, на который пришли местные феи и принесли Серафине в подарок игрушки, кукол, шоколадки, разные наряды. Пожаловали двенадцать фей, а тринадцатую не пригласили, так как для нее не хватило посуды.

- Нет! - Элли ворвалась в комнату. - Сейчас же остановись.

- Мамочка, Митч рассказывает мне "Спящую красавицу".

- Нет, он не будет это делать. Ты знаешь наш уговор. Никаких сказок, никаких чудесный историй.

И тут она поняла, что совершила ошибку. Темные глаза Сэри наполнились слезами, а Митч укоризненно посмотрел на нее.

Ей стало жаль свою дочь. Но она хотела как лучше! Никаких историй о маленьких девочках, с которыми случилось чудо. Они должны сами заботиться о себе.

- Сэри, мне хотелось бы, чтобы ты... - Элли вовремя остановилась. Она не могла слишком многого требовать от маленькой девочки. Как могла четырехлетняя малышка понять, что мамане желала больше иметь дело с безответственными мужчинами? Никаких Прекрасных Принцев. История про мышку - вот что ей нужно. Пусть Митч почитает ей про милого, смышленого, не по годам развитого грызуна.

Она порылась на книжной полке, нашла нужную книжку и протянула ее Митчу.

- Вот, почитай ей это. А потом спать. И помни... - Элли погрозила ему пальцем, - никаких чудесных сказок!

Она повернулась и выбежала из комнаты.

***

Элли положила на кухонный стол тетрадь и включила бра.

Теперь ей нужна ручка. Она встала на колени и достала ручку из потрепанного рюкзака Рэйфа. Он теперь ученик начальной школы, и ему пришлось купить новый, хотя скопить на это деньги было нелегко.

Элли вздохнула и села на табуретку. Она до сих пор не могла поверить, что сама стала взрослой. По тому, как она вела себя с Митчем, этого не скажешь.

Стараясь об этом не думать, она устроилась поудобнее и открыла свои записи. Анатомия и физиология П. Интенсивный курс. Попыталась сосредоточиться и прочитала первый абзац.

Как ей защитить детей от Митча? Он казался таким милым и обаятельным.

Перечитала еще раз.

Впрочем, особенно беспокоиться не о чем. Гэйб огрызался почти на каждое слово Митча, Рэйф только и делал, что ждал Звонка от своего папы, Митча он просто не замечал. Майкл, правда, относился с доверием к любому мужчине, находящемуся в пределах досягаемости.

Она беспокоилась о Сэри.

Проклятие! Она перечитывает текст уже в третий раз и не понимает ни слова.

Элли закрыла тетрадь, положила подбородок на ладони и стала думать о дочери.

Она довела Сэри до слез. Ничего страшного - без этого не обойтись, когда приходится объяснять очевидные вещи.

Потянувшись через стойку, она выдернула из коробки лист бледно-розовой упаковочной бумаги, сложила его пополам, сделала складки гармошкой и перевязала посередине желтым жгутиком. Нет, мужчинам с веселыми искорками в глазах доверять нельзя, они раздают фальшивые обещания.

Ее пальцы двигались автоматически, надрывая края сложенной гофрированной бумаги и делая их неровными и похожими на перышки.

Она не хотела причинять боль Сэри или мальчикам - никогда. Они еще такие маленькие. Но как иначе они узнают, что не все в жизни имеет счастливый конец?

Она растрепала цветок, и он стал похож на гвоздику. Элли держала детей в строгости, но они знают - мама любит их и всегда будет рядом с ними.

Она успокоилась и глубоко вздохнула. Цветок отдаст Сэри, когда будет укладывать ее спать. Но прежде чем поцелует дочку и пожелает ей спокойной ночи, она напомнит, что Митч живет в Колорадо. И как только Кингу станет лучше, он уедет.

Да и самой себе не мешает об этом напомнить.

Вряд ли получится сегодня позаниматься. Элли встала из-за стола, достала переполненную корзину с одеждой и другими вещами, требующими починки, а также коробку с нитками и иголками из нижнего ящика буфета. У голубой рубашки, лежавшей сверху, один рукав был почти оторван во время драки. Она не могла вспомнить, кто ее носил, но Гэйбу она была явно мала.

Элли вдела нитку в иголку, сунула палец в наперсток и уютно устроилась в свете лампы, чтобы зашить рубашку в очередной раз.

- Кажется, ты хотела позаниматься? Элли вздрогнула. Митч появился так неожиданно, что она испугалась.

- Я хотела извиниться за то, что не сдержалась, когда ты читал Сэри сказку, - сказала она, не отрывая глаз от работы.

- Ты мать, тебе виднее, как надо поступать, - ответил он.

- Не помню, чтобы я была такой сварливой.

Ее вовсе не заботило, что он о ней подумает.

- Пока их папа не уехал?

Элли резко подняла голову. Разве она говорила ему об этом? Попыталась вспомнить, что ему рассказывала, и не смогла.

Митч подошел к раковине, открыл кран и наполнил кофейник.

- Ты, наверное, часто рассказывала им сказки. У тебя же мама работала в библиотеке.

Он запомнил все, что она о себе поведала. Конечно, мать читала им с сестрой много сказок.

- Больше не рассказываю, - ответила Элли.

- Кинг сказал, твой муж играл на трубе. Кинг тоже когда-то играл. Ты знаешь об этом?

- Бывший муж, - поправила она.

- Извини, - смутился Митч. - Сказал не подумав.

Элли удивленно посмотрела на него. В тусклом свете лампы был виден только его силуэт. Митч что-то искал в буфете. Он выглядел здесь чужим, пришедшим откуда-то издалека. Его мощная фигура не вписывалась в обстановку.

Она отвела взгляд и сосредоточилась на шитье, стараясь приглушить воспоминания о его поцелуе. Она слышала, как он положил кофе в фильтр и поставил банку обратно в буфет.

- Хочешь поговорить об этом, Элли?

- Нет. - Не отрывая глаз от работы, она прислушивалась к шуму кофеварки.

Она была совершенно спокойна. Может быть, потому, что Митч стоял по другую сторону кухонной стойки, она чувствовала себя защищенной в этом маленьком островке света.

Прошел уже целый год, как ушел Петер, и Митч первый заговорил об этом. Неожиданно для себя Элли стала рассказывать:

- Мои мама и папа были такими разными. Мама любила помечтать и нас учила этому. Папа всегда нас поучал. Я хотела поступить в колледж в другом городе, чтобы уехать из дома и избавиться от его нравоучений, но он настоял, чтобы я осталась.

Она остановилась, почувствовав запах кофе, и стала наблюдать за Митчем, который с двумя кружками в руках приближался к ней.

- Тогда я и встретила Петера. Петер Анджело - так он называл себя на сцене. Он был блондином. Друзья восхищались им. Отец же называл его "слизняком с серебряным языком", который мог очаровать и подчинить себе кого угодно.

Элли замолчала и перестала штопать.

Митч поставил кружки на стойку, налил кофе и, внимательно глядя на Элли, направился к ней.

Она затаила дыхание и снова склонилась над работой. Завязала узел, отрезала нитку, удерживая себя, чтобы не сорваться с места и не убежать, когда Митч подойдет ближе. Она старалась не смотреть на него.

- Итак, твоя мама победила, и вы устроили пышную свадьбу в большой церкви. - Он старался продолжить беседу, спокойно облокотившись о стойку.

Элли перебирала пуговицы в коробке, подыскивая подходящую для рубашки.

- Нет, - возразила она, глубоко вздохнув. -Петер уговорил меня сбежать за неделю до начала занятий в Вашингтонском университете.

Наступила долгая пауза.

- Похоже, ты очень сильно его любила. Голос Митча прозвучал откуда-то издалека. Должно быть, он отошел от нее. Элли подняла глаза.

- Все было как в сказке. Я поверила в нес. Зачем она говорит ему это? Она даже детям запрещала верить в чудеса.

- Петер не просто играл на трубе, он был талантлив. Но нам не на что было жить. Пришлось заложить вещи, чтобы прокормиться. У нас не было даже собственной лачуги, которую можно было бы назвать домом.

- Но у вас были "Ангелы".

Элли вздрогнула. Откуда он знает? Хотя конечно, Сэри проболталась.

Элли вдруг поняла, что заговорила об этом, чтобы Митч понял, почему в се жизни больше нет места для мужчины.

- "Ангелы" появились потом, сначала была романтика. Никаких запретов, путешествия, гуляния до ночи, восторг от аплодисментов.

Она нашла наконец пуговицу и стала пришивать ее к рубашке.

- Потом я забеременела, а Петер стал похожим на отца. Ему не нужна была семья, он хотел оставаться свободным, жаждал славы. На детей он смотрел как на обузу.

Элли разгладила рукой рубашку и продолжила:

- Когда Гэйб родился, мне показалось, что Петер изменился. Он сам придумал ему имя, стал вести разговоры о том, что будет учить его музыке, когда тот подрастет. Впрочем, каждого следующего ребенка он по-своему любил. Занимался с ними музыкой, учил их петь гаммы.

Она сложила рубашку и переложила на соседнюю табуретку, потом достала из корзины джинсы.

- Мы постоянно переезжали. Из-за этого много ссорились. Я умоляла его осесть на одном месте, но его интересовали только концерты и гастроли. Он стал уезжать все чаще, надолго оставляя нас одних. В прошлом году он настоял, чтобы мы переехали в Бостон. Он сказал мне, что "Петер Анджело и его четыре Ангела" приглашены на прослушивание. Сэри тогда едва исполнилось три года!

Элли пыталась отпороть молнию от джинсов.

- Мы снова поругались, когда он потащил детей на прослушивание.

Она дергала ткань, но застежка не поддавалась. Элли отложила брюки в сторону.

- Их не приняли. А на следующее утро он пропал. Вместе с нашим старым фургоном.

Митч молча ходил вдоль стойки. Элли очень захотелось уйти. Потом он подошел к стулу, присел и отхлебнул кофе.

- А родителям ты позвонить не могла, потому что они отказались от тебя.

В голосе Митча отсутствовал сарказм, но ей было все равно. История с Петером была похожа на мелодраму, и в том ее вина. Она слишком долго пыталась верить, что он изменится.

- Не совсем. После того как мы сбежали, папа... - голос у нее срывался, - не хотел больше меня видеть. Но мама не теряла меня из виду, звонила, мы переписывались. Иногда она посылала деньги, вещи для детей. Но я бы никогда не попросила ее о помощи. Сама во всем была виновата.

Элли снова взялась за молнию.