Миган Маккини - Как прелестна роза

— Боже. — Кейн зажмурился, чтобы из глаз не брызнули слезы. Горло горело. Нюхнув налитую в бокал жидкость, он вдруг весело хмыкнул. Что за ядовитое пойло хранит Шеридан в своих графинах?

Кейн сделал еще один глоток, на этот раз менее поспешно. Огненная жидкость полилась в нутро, карябая стенки желудка, как нож с зазубринами, но ощущение было приятное. Он почувствовал себя лучше.

— А женщины где?

Кейн поднял голову. В дверях библиотеки стоял тот самый незнакомец, который в Нобле представился им зятем Кристал, Мужчина неестественно твердой походкой вошел в комнату, довольно сильно опираясь на щегольскую трость из черного дерева.

— Вижу, вы не солгали, — заметил Кейн и опять отпил из бокала.

— Разумеется, нет. — Взгляд Шеридана задержался на бокале в руке Кейна. — Могу предложить и кое-что получше, если желаете.

— Спасибо, меня вполне устраивает и это зелье — не знаю уж, как оно называется.

— «Шато Марго». Из старых запасов. Никак не распробую этот напиток.

Кейну название ни о чем не говорило, но перед Шериданом он не собирался демонстрировать свое Невежество.

— Кристал и ваша жена в детской.

Шеридан опустился на канапе. Кейн подумал, что ирландец и сам, должно быть, чувствует себя здесь Не очень уютно. Он держался со спокойной уверенностью, как истинный хозяин дома, но в обстановку, казалось, не вписывался. А вот жена Шеридана, Алана, — другое дело. Кейн вспомнил, как она смотрелась, стоя в дверях библиотеки, когда окликала сестру. Алана Шеридан просто рождена для того, чтобы жить в окружении мраморных пилястр, украшенной позолотой мебели и гобеленов, привезенных из Европы. И Кристал тоже. Кристал мгновенно освоилась в роскошном особняке, будто попала в родной дом.

Кейн с угрюмым видом надолго приник к бокалу.

— Мне хотелось бы кое-что выяснить у вас. Кейн воззрился на Шеридана.

— Что, например?

— Например, расспросить о ваших отношениях с женщинами. Меня интересует, в частности, спите ли вы с моей свояченицей… — Взгляд Шеридана заблестел. Глаза у него были необычные — не чисто карие, золотисто-желтые или зеленые; они поражали удивительным сочетанием всех этих трех цветов. Ореховые глаза.

— Я не намерен откровенничать с вами, Шеридан. Уясните это, пожалуйста, сразу.

— Кроме меня, у Кристал нет родственников-мужчин. Я обязан заботиться о ее благополучии и опекать. — В его речи по-прежнему слышался едва уловимый ирландский акцент.

— Опекайте, сколько душе угодно. Но сплю я с ней или нет — этого я обсуждать с вами не буду. Ни теперь. Ни после.

Шеридан рассмеялся. Смех его неприятно резанул слух.

— Достойный ответ. Мне нравится ваша позиция.

Кейн наградил ирландца взглядом, означавшим, что ему глубоко плевать, как тот оценивает его позицию.

Шеридан кивнул, будто не замечая настроения Кейна. Некоторое время он задумчиво рассматривал изящный золотой набалдашник своей трости в форме головы льва, потом спросил:

— А как бы вы поступили на моем месте, Кейн? Маколей пожал плечами.

— Вы с ней спите. Я в этом не сомневаюсь. Но в то же время вы спасли ей жизнь — и не однажды, насколько мне известно. Я должен бы заставить вас жениться на ней, но я глубоко признателен вам за то, что вы вернули Кристал в семью живой и невредимой. Разве я могу применить силу в отношении человека, перед которым я в неоплатном долгу?

— А вы, очевидно, полагаете, что она мне безразлична?

Шеридан помолчал, потом мрачно произнес:

— Да нет. Я знаю, что она вам не безразлична. Понял это еще в Нобле. Но…

— Но она теперь совсем другая. Незнакомая, чужая. — Кейн окинул взглядом богато убранную библиотеку. — И возможно, навсегда останется для меня чужой…

— В душе она никогда не менялась. И нечего тут мудрить.

— Вам легко говорить, Шеридан. Но ведь, предлагая сестре Кристал руку и сердце, вы не лишали свою будущую жену всего этого. — Кейн махнул рукой, указывая на роскошную обстановку.

Шеридан опять неприятно хохотнул.

— Я лишил свою невесту гораздо большего — положения в обществе, репутации. Нью-йоркские аристократы не особенно жалуют ирландцев, пожелавших заключить брак с кем-либо из представительниц местной знати.

— Алана вовсе не похожа на несчастную женщину.

— Алана, выйдя за меня замуж, вызвала в здешнем обществе большой переполох. Это был скандал века. — Шеридан поднялся и наполнил бокал Кейна. — Но общество постепенно смирилось, приняло нас в свой круг; только Алана могла заставить заносчивых аристократов сменить гаев на милость.

— Ваша супруга — необыкновенная женщина.

— Обе сестры ван Ален — необыкновенные женщины.

— Верно. — Кейн поставил бокал на стол, хотя в этот момент с превеликим удовольствием запустил бы драгоценный хрусталь в один из гобеленов, надменно висящих на стенах. — Кристал прошла через муки ада. Уж я-то знаю. Долгие годы она была лишена достатка и уюта, которых заслуживает по праву. Она должна вернуться к той жизни, которую отнял у нее Дидье, когда убил ее родителей.

— Кристабель ни к чему все это. — Шеридан жестом обвел комнату. — Поверьте мне. Роскошь не принесет ей счастья.

— А вы откуда знаете?

— Знаю, Кейн, знаю, как никто другой. — Губы Шеридана дрогнули в едва заметной улыбке. — На примере собственной жены.

Торжественный ужин устроили в столовой. Приглашенных насчитывалось человек пятьдесят. Для Нью-Йорка — узкий круг близких друзей и родственников, в представлении Кейна — невероятно огромная неуправляемая толпа. Малыши уже находились в детской, но непосредственно перед ужином их привели вниз, чтобы показать гостям. Кейн с удивлением отметил, что сыновья Шериданов являли собой вылитые портреты отца — такие же темноволосые и с завораживающими ореховыми глазами. А вот новорожденная дочка пошла в породу ван Аленов. К ужасу Кейна, Кристал поднесла к нему девочку и передала на руки. Не привыкший возиться с грудными младенцами, он с неуклюжей беспомощностью держал малышку, пока та не запищала. Женщины рассмеялись. Кристал тоже засмеялась и быстро забрала у него ребенка. В заботливых женских руках новорожденная сразу же затихла, и у Кейна появилась возможность рассмотреть ее как следует. Девочке было несколько недель от роду. Светленькая, с крошечным миловидным личиком — очень похожа на мать и тетку. Кристал с восторженным трепетом прошептала имя племянницы: Кристабель. У Кейна при звуке этого слова внутри все сжалось, Дочка Шериданов служила еще одним доказательством того, что судьба Кристал неразрывно связана с жизнью Аланы и ее мужа.

После ужина Кристал отправилась искать Кейна в толпе гостей. К вечеру заметно похолодало, и девушка укуталась в атласную накидку, позаимствованную у сестры. Взяв Кейна за руку, она вывела его на каменную лоджию с видом на Пятую авеню.

— Ну что, пытаешься запомнить имена гостей? Такая уйма народу. — Она сняла приставшую к лацкану его пиджака ниточку, как заботливая любящая жена.

— Приятное общество.

— Мне особенно понравился Итан, брат Тревора. — Кристал рассмеялась. — Ох и ловелас же он. Если бы не знать, что он безумно влюблен в Кэйтлин, его можно было бы смело считать беспутным греховодником.

— Да.

— И ты только представь, сестра Шеридана — герцогиня? Потрясающе! Скорей бы она со своим герцогом вернулась в Нью-Йорк. Мне не терпится познакомиться с ней. Я ведь никогда не видела живых герцогинь…

— Да.

Кристал умолкла и при тусклом свете уличных фонарей стала внимательно изучать профиль Кейна — точеный, красивый. Но выражение лица недовольное.

— Ты чего такой хмурый? — глубоко вздохнув, спросила девушка. — С тех пор как мы приехали сюда сегодня, ты сам не свой. У тебя вид, как у быка, запертого в загоне.

Кейн провел рукой по волосам, стянутым на затылке в хвостик. Несколько прядей выбились, и вид у него был, как у дикаря.

— Я уезжаю, Кристал. Пора возвращаться в Вайоминг.

Это известие глубоко потрясло девушку, хотя в душе она ожидала подобного заявления. Маколея с момента прибытия в Нью-Йорк не покидало унылое настроение, он чувствовал себя неуютно.

— Когда мы уезжаем? — тихо спросила она. Кейн повернулся к девушке. Полумрак не позволял ей разглядеть выражение его глаз.

— Мы?

— Я еду с тобой.

Он взял Кристал за плечи.

— Ты что, с ума сошла? Ты же только приехала. Много лет жила в разлуке с сестрой. Зачем тебе уезжать?

— Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой.

Кейн резко опустил руки, словно ему стало нестерпимо горячо касаться ее.

— Ты должна вернуться к прежней жизни. — Он посмотрел на Кристал. Она как будто сошла с календаря, что висит на стене в тюрьме Нобла. Сестра одолжила ей один из своих вечерних туалетов — атласное платье густой небесной синевы с каскадом: французских кружев на юбке. Кейн нехотя коснулся украшавшего ее шею тяжелого ожерелья с сапфирами и бриллиантами — тоже подарок сестры. — Взгляни на себя, Кристал. Где та девушка, которую я встретил в Нобле? В поношенном ситцевом платье с бубенчиками на лодыжке? Она исчезла, как и следовало ожидать. Потому что ты рождена для вот такой жизни, рождена носить бесценные драгоценности и атласные наряды. Неужели ты не понимаешь? Моя любовь не даст тебе ничего подобного. Самый высокий заработок мне предложили в Вашингтоне. Но даже работая в Службе безопасности, я не смогу купить тебе особняк.

— Мне не нужен особняк. — Рассуждения Кейна привели Кристал в замешательство. Послушать его, так получается, что для нее нет ничего важнее родного дома. Собственно, так оно и было в течение долгих лет одиночества. Но потом она полюбила Маколея, и теперь он — цель и смысл ее существования. Как же он не понимает?

— Ты пока еще сама не знаешь, что тебе нужно, чего ты хочешь. — Он тяжело вздохнул. — Сама подумай. Только что ты взахлеб, с восторгом рассказывала мне, что сестра Шеридана — герцогиня. Ты должна пожить той жизнью, которой была лишена все эти годы. И я не хочу тебе мешать.

Кристал внезапно охватила паника. Неужели он собирается бросить ее?

— Да ты и не можешь мне помешать. Я сама решу, как мне жить. А я хочу поехать с тобой.

— Я уезжаю сегодня вечером.

— Я прошу только об одном: задержись хоть ненадолго…

— Нет. — Кейн обратил свой взор на Пятую авеню. Начал моросить дождик; мокрые булыжники, будто смазанные маслом, лоснились в свете фонарей, как вороново крыло. Молодые люди не спешили покидать лоджию. — Я себя чувствую здесь не в своей тарелке, — тихо, сипло зашептал Маколей. — Мне странно видеть тебя такой, какой ты была когда-то, задолго до нашего знакомства. Ты кажешься мне совсем чужой. Мне пора возвращаться в Нобл. Доработаю там свой срок, а потом отправлюсь в Вашингтон. Ты можешь вернуться ко мне в любое время, но не торопись покидать Нью-Йорк, поживи этой жизнью. Может, тебе понравится, Кристабель, — каким-то сдавленным голосом заключил он.

Девушка во все глаза смотрела на своего возлюбленного. Он впервые назвал ее полным именем, и в его устах оно прозвучало неприветливо, как будто он обращался не к ней. Сдерживая слезы, Кристал прошептала:

— Дай мне знать, когда соберешься уходить. Я поеду с тобой.

Маколей обернулся и сквозь застекленные створчатые двери посмотрел в гостиную. Алана кого-то искала в толпе гостей.

— Кажется, тебя ищет сестра.

Кристал оглянулась. Алана махнула ей рукой.

— Ты только скажи мне, когда будешь уходить. Я поеду с тобой, Кейн. Клянусь, — проговорила девушка.

— Непременно, — прошептал себе под нос Кейн, наблюдая, как Алана, взяв Кристал за руку, представляет ее группе женщин. Их шеи переливались изумрудами и бриллиантами. Если продать эти сокровища, на вырученные деньги можно было бы содержать всю армию конфедератов.

— Непременно, — повторил в пустоту Кейн, вновь устремив взгляд на Пятую авеню.

— Ты Маколея не видела? — отыскав в толпе гостей сестру, спросила Кристал с тревогой, почти отчаянием во взгляде. Было поздно, первый час ночи. Она только что спустилась из детской: сначала смотрела, как Алана кормит дочку, потом убаюкивала малышку. А теперь вот, вернувшись в гостиную, не может найти Маколея.

— Дорогая, да он где-то здесь… — Алана посмотрела по сторонам, ища глазами мужа. Тревор, со свойственной влюбленным чуткостью, тут же поднял голову и перехватил взгляд жены. — Тревор выяснит, куда он отправился. О, Кристал, на тебе лица нет. Ну что ты так встревожилась? Может, он просто пошел спать.

— Нет. — Кристал, сцепив ладони, еще раз оглядела полную гостей залу. Высокая фигура Маколея нигде не маячила среди сверкающих драгоценностей, блестящего атласа и черных фраков. — Неужели уехал! Только не это!

— Да куда ему ехать ночью? — Алана повернулась к внезапно выросшему подле нее мужу. — Тревор, где Маколей?