Лили вошла в гостиную с чашкой дымящегося чая в руке.

— Я позвонила агенту Кларку Хойту в Юрику. Прямо домой, поскольку сегодня воскресенье. Просто не могла больше ждать. Меня так и подмывало все ему рассказать. Благослови его Господь, он смиренно выслушал все мои излияния. Сказал, что Гемлок-Бей так и бурлит сплетнями насчет Элкотта и Шарлотты. Мэр, городской совет w местная методистская церковь созвали собрания и планируют торжественную заупокойную службу. Никто не желает особенно копаться в подробностях их смерти, но возможно, что душераздирающие подробности далеко превзошли правду: злые языки — всегда злые языки, даже в этой глуши. — Помолчав минуту, Лили добавила: — Я также позвонила Теннисону. Он очень расстроен. Ему трудно смириться с тем, что они творили, как ловко использовали его, вернее — нас обоих, для достижения своих гнусных целей. Теперь он знает, что его родители все это время тайком давали мне депрессанты и именно по их приказу мне перерезали тормозные шланги.

— Но откуда они узнали, что ты поедешь в Ферндейл? — удивилась Шерлок.

— Оказывается, Теннисон позвонил им из Чикаго и случайно упомянул о том, что просил меня отвезти в Ферндейл слайды. Мне очень его жаль, но не понимаю, как он мог быть настолько слеп, чтобы не разобраться в собственных родителях.

— Но они ведь и тебя одурачили, — возразил Савич. — Пойми, никому не хочется видеть зло в родных людях, никто не желает признать, что оно существует.

— Я решила лететь в Калифорнию на заупокойную службу, — призналась Лили. — Ради Теннисона. Ему очень больно. Я просто обязана его поддержать, показать всем, что верю в его невиновность. Он понимает, что к нему я не вернусь, и принимает мое решение. — Она вздохнула. — Сказал, что уедет из Гемлок-Бей и больше не желает видеть это место. Никогда в жизни.

— Не могу сказать, что осуждаю его, — кивнул Саймон.

— Пожалуйста, передай Теннисону — нам очень жаль, что все так вышло, — попросил Савич.

— Обязательно, — пообещала Лили и, подняв голову, улыбнулась: — Кажется, Шон проснулся.

Савич и Шерлок мигом вскочили и, взявшись за руки, бросились наверх.

Саймон улыбнулся Лили, глотнул кофе и блаженно прищурился. Савич сам сварил его. Как всегда, лучший в мире.

— Итак, Лили, как твой новый консультант, я думаю, что ты права, решив поехать на заупокойную службу. Тем самым ты поставишь точку на всем случившемся. Потом можно начинать новую жизнь. Знаешь, я очень много думал над этим.

— И что же вы решили, мистер Руссо?

— Считаю, что твоим первым шагом должен стать переезд в Нью-Йорк. Согласись, что клиент не должен жить чересчур далеко от своего консультанта.

Лили пересекла гостиную, осторожно поставила чашку на стол, уселась Саймону на колени и, сжав ладонями его лицо, поцеловала в губы.

Саймон задохнулся, отставил собственную чашку и притянул ее к себе.

— Очень мило… очень.

— Да? А я думаю, это куда больше, чем просто мило. Она поцеловала его в шею и прильнула теснее.

— Я просто хотела сказать, что лучше тебя нет на свете. До сих пор поверить не могу, что все кончено. И что я получу назад свои картины. Но знаешь, я все-таки хочу пока пожить в Вашингтоне. Опомниться немного, похоронить прошлое, и когда наконец смогу смотреть в будущее, начну новую жизнь с чистого листа, без лишнего багажа, который будет меня обременять. Мне необходимо снова оживить Римуса. Стать самой себе хозяйкой.

Ей показалось, что Саймон хочет возразить, но тот только погладил ее по спине и тихо признался:

— Боюсь, что нам до сих пор выпадало не много таких спокойных минут, как эта. Не находишь, что тебе понадобятся частые посещения консультанта, долгие совещания, встречи наедине, причем каждый из нас может думать не о старых бедах, а о счастье, которое обязательно придет?

Лили снова поцеловала его и прижалась лбом к его лбу.

— Заметано, — прошептала она.

Саймон откинулся на спинку кресла, обхватил Лили и потерся щекой о ее шею.

— Забыл тебе сказать. Мой друг, тоже торговец предметами искусства, прислал мне электронной почтой письмо, в котором утверждает, что видел Эйба Теркла в Лас-Вегасе. Тот играл по-крупному и выигрывал. И при этом как две капли воды походил на какого-то лесоруба из захолустья. Никто не признал бы в нем одного из самых блестящих подделывателей картин в мире.

— Представляешь, я все время пытаюсь вспомнить, что случилось с той картиной, которую он мне подарил.

В дверь позвонили.

Диллон и Шерлок все еще играли наверху с Шоном. Лили неохотно встала и пошла к двери. На пороге стоял агент ФБР, протягивая конверт.

— Для Диллона Савича, — буркнул он.

Лили подписала квитанцию, понесла конверт в гостиную и позвала Диллона. Савич спустился вниз с Шоном на плечах. Рядом семенила Шерлок.

— Что тебе, крошка? — спросил он, погладив сестру по щеке.

— Тебе письмо, Диллон.

Савич отдал ребенка жене и, прочитав обратный адрес, недоуменно пожал плечами.

— Это из отеля «Бич» в Арубе.

Он разорвал конверт. Оттуда посыпались цветные снимки.

— Диллон, что это? — не выдержала Шерлок, когда муж принялся медленно перебирать фотографии.

— Это те самые, которые сделала Тамми на Карибах.

На пол спланировал листок бумаги. Савич поднял записку. Всего несколько строчек:

«Мистер Савич, Тамми была права. Здесь очень красивые виды. Я рада, что она не убила вас.

Мэрилин Уорлуски».