Симона Элькелес - Как разрушить летние каникулы

Симона Элькелес

«Как разрушить летние каникулы»

(Первая часть трилогии «Как разрушить…»)

  Перевод и редактура: Ирина Переседова,

Вилли Шумски

Anti Heroine

Перевод выполнен специально для группы ВКонтакте: https://vk.com/club32795612

Любое копирование без ссылки на группу и переводчика запрещено! Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Как девушка подросток могла оказаться на ферме в Израиле вместе с отцом, которого она почти не знает? Ой, vey1, ты даже не догадываешься.

Мошав? Что такое Мошав? На иврите это означает "торговый центр"? Джессика рассказывала мне, что в израильских магазинах продаются все последние новинки европейской моды. А то черное платье великолепно на ней смотрится. Я знаю что поход по магазинам с «Донором Спермы» будет ужасен, но также меня не отпускает мысль обо всех тех вещах, которые я смогу привезти домой.

К сожалению, для шестнадцатилетней Эми Нельсон Мошав оказался не "торговым центром". Далеко не торговым центром.

Эми меньше всего хотела провести лето в Израиль вместе с отцом, которого она практически не знает. Эми обижена на своего отца – «Донора Спермы», ведь он так редко появляется в ее жизни. И вот теперь они едут в зону военных действий для знакомства с семьей, о которой она раньше ничего не слышала. Возможно, там ее призовут в армию. Но чашу терпения переполнило осознание того, что она застряла в доме, где отсутствует кондиционер, а на семь человек только одна ванна–комната. Ни лучшей подруги, ни парня, ни покупок, ни телефона…

Прощай гордость, здравствуй Израиль.

Родители могут изменить твою жизнь за считанные секунды

Каким образом довольно умная шестнадцатилетняя девушка оказалась в затруднительной ситуации и не может из нее выбраться? Ну что ж, пока я в понедельник днем сижу в Чикагском международном аэропорту О'Хара с задержкой рейса в час и сорок пять минут, я думаю о последних двадцати четырех часах моей теперь уже запутанной жизни.

Вчера я сидела в своей комнате, когда позвонил мой биологический отец Рон. Нет, вы не понимаете... Рон никогда не звонит. Ну, за исключением моего дня рожденья, и то это было восемь месяцев назад.

Дело в том, что после их студенческого романа, мама узнала, что беременна. Она из богатой семьи, а Рон... ну, он нет. Мама и ее родители, подталкивающие ее, сказали Рону, что лучше, если его не будет в нашей жизни. Они были неправы. Но что хуже всего то, что он сдался, даже не сопротивляясь.

Знаю, он переводит деньги на мой банковский счет и приезжает ко мне на День Рождения поужинать, но что с того? Мне нужен отец, который всегда будет рядом.

Раньше он часто ненадолго заходил к нам, но я, в конце концов, попросила его оставить меня в покое, желая, что бы моя мама могла найти мне настоящего отца. На самом деле, я не это имела в виду, думаю, я просто хотела испытать его. Он с треском провалился.

Что ж, на этот раз он позвонил маме и сказал, что хочет взять меня в Израиль. Израиль! Ты знаешь, что это маленькая страна на Ближнем Востоке, вызывающая столько разногласий. Вам не надо смотреть новости на TiVo2, чтобы узнать, что Израиль – это очаг межнациональной вражды.

Знаю, я немного отошла от темы, так что давайте вернемся к произошедшему событию. Мама протянула мне телефон, даже не сказав "это твой папа" или "это парень, с которым у меня была случайная связь, но за которого я не вышла замуж", чтобы предупредить меня, что это он.

Я все еще помню, как он сказал:

– Привет, Эми. Это Рон.

– Кто?

Я не умничаю, просто я не до конца осознаю, что мне позвонил парень, от которого я получила половину генов.

– Рон... Рон Барак, – отвечает он чуть громче и медленнее, как будто я полная дура.

Я удивленно застыла на месте, не в силах что–либо ответить. Веришь ты или нет, но иногда молчание идет мне на руку. Это я узнала из многолетней практики. Молчание заставляет людей нервничать больше меня. Я громко вздохнула, дав ему знак, что я ещё на линии.

– Эми?

– Да?

– Хм… Я просто хотел, чтоб ты знала, твоя бабушка больна, – произносит он с израильским акцентом.

Безликий образ маленькой седой старушки, пахнущей детской присыпкой и плесенью, и чья жизненная цель – это выпечка шоколадного печенья, ненадолго появляется в моей голове.

– Я не знала, что у меня есть бабушка.

Острая боль печали и жалости к себе пронзает меня от мысли, что я никогда не знала о своей бабушке, и сейчас услышав о ее болезни, я не очень хорошо себя чувствую. Я заталкиваю эти чувства на задворки мыслей, туда, где они будут в безопасности.

Рон откашлянулся.

– Она живет в Израиле и, э–э… я собираюсь туда на лето. Я хотел бы взять тебя с собой.

В Израиль?

– Я не еврейка, – выпалила я.

Тихий звук, похожий на огорчение, вырывался с его губ прежде, чем он продолжил:

– Эми, не обязательно быть евреем, чтобы поехать в Израиль.

И не обязательно быть гением, чтобы знать, что Израиль находится в центре зоны военных действий. Зоны военных действий!

– Спасибо за предложение, но этим летом я еду в теннисный лагерь. Передай бабушке, что я желаю ей скорейшего выздоровления. Пока, – я повесила трубку.

Представь себе, не прошло и более четырех секунд, а мой телефон снова зазвонил. Я знаю, это Рон. Вряд ли за этот год он позвонил мне больше двух раз, зато сейчас он звонит уже дважды за последние несколько секунд. Немного иронично.

Мама сняла трубку в гостиной. Я попыталась подслушать разговор из своей спальни, но, к сожалению, ничего не слышно. Просто бормотание, бормотание и снова бормотание. Примерно через долгих сорок минут разговора мама пришла, постучалась в мою дверь и сказала, чтобы я собирала вещи для поездки в Израиль.

– Ты шутишь, верно?

–Эми, ты не можешь постоянно избегать его. Это не справедливо.

Не справедливо? Я скрестила руки на груди.

– Извини, но не справедливо то, что вы двое даже не попытались жить как настоящие родители. Не говори мне о справедливости.

Я знаю, мне шестнадцать и сейчас я должна быть рядом с ним, но я не хочу. Я никогда не говорила, что идеальна.

– Жизнь не так проста, как кажется. Повзрослев, ты это поймешь. Мы все совершали ошибки в прошлом, но пришло время исправлять их. Ты едешь. Это уже решено.

Меня охватывает приступ паники. Я решила сменить тактику и попытаться вызвать чувство вины.

– Меня убьют. Хотя, может, в конце концов, именно этого ты хочешь…

– Эми, прекрати драматизировать. Он пообещал мне, что обеспечит твою безопасность. Для тебя поездка в Израиль будет хорошим жизненным опытом.

В течение последующих двух часов я старалась как–нибудь выкрутиться из сложившейся ситуации. Я правда старалась. Надо было догадаться, что попытки спора с мамой не принесут ничего, кроме боли в горле.

Я решила позвонить моей лучшей подруге Джессике. Понимающей и поддерживающей Джессике.

– Привет, Эми. Что такое? – раздался радостный голос на другом конце линии. Обожаю определитель номера.

– Мои родители решили разрушить мою жизнь.

–Что значит "родители"? Рон звонил?

– Ох, да. Он позвонил и каким–то образом убедил мою маму отменить мои летние планы. Теперь я вместе с ним еду в Израиль Они хотят моей смерти?

– Хм… Эми, поверь, ты действительно не захочешь услышать мое мнение.

Я хмурю брови, медленно осознавая, что Джессика, моя самая лучшая подруга в мире, не собирается поддерживать меня на сто десять процентов.

– Это территория военных действий! – говорю я медленно, чтобы до нее полностью дошло.

Я слышу смех на другом конце линии.

– Ты шутишь? Черт, моя мама каждый год ездит в Тель–Авив на шопинг. Она говорит, что у них бриллианты чистейшей огранки. Помнишь мое любимое маленькое черное платье? Она там его купила для меня. У них лучшая европейская одежда и я…

– Джесс, мне сейчас необходима поддержка, а не какая–то чушь про бриллианты и одежду, – говорю я, перебивая ее фразу «Израиль – это все». Черт побери!

– Прости. Ты права.

– Ты когда–нибудь смотришь новости?

– Конечно, у Израиля есть некоторые трудности. Но мои родители говорят, многое из того, что показывают по телевизору – пропаганда. Просто не зависай на автобусных остановках или в кофе. С Роном ты будешь в безопасности.

– Ха.

– Ты сердишься на меня? Я бы могла тебе солгать и сказать, что твоя жизнь разрушена и нельзя ничего изменить. Разве от этого ты бы почувствовала себя лучше?

Джессика единственный человек, который может безнаказанно подкалывать меня.

– Джесс, определенно ты юмористка. Ты же знаешь, я никогда не сержусь на тебя, ведь ты моя лучшая подруга на все времена.

Хотя, что говорить о нашей дружбе, когда у моей лучшей подруги нет моих проблем с поездкой в зону военных действий?

Меньше чем через двадцать четыре часа спустя я сидела в аэропорту, ожидая начала посадки на наш рейс Израильской авиалинии "Эль Аль"

Осмотревшись, я наблюдаю, как парень в темном костюме приседает на корточки и заглядывает под каждый ряд сидений. Интересно, если он найдет бомбу, он знает, как обезвредить ее?

Я перевожу взгляд на своего биологического отца, человека, едва ли существующего в моей жизни, читающего газету. Он попытался поговорить со мной по пути в аэропорт. Я проигнорировала его попытки, одев наушники и слушая айпод.

Осознавав, что я наблюдаю за ним, он положил газету вниз и повернулся в мою сторону. У него короткая стрижка. Его волосы густые и темные, как и у меня. Я знаю, что если бы он их отрастил, они бы тоже завивались. Как же это тяжело, выпрямлять мои вьющиеся волосы каждое утро. Ненавижу свои волосы.

У моей мамы глаза зеленые, а у меня голубые. Люди говорят, что мои глаза ярко–голубые будто светятся. Я считаю, что глаза являются – это моя лучшая черта.

К несчастью, главное, что я унаследовала от мамы – это большая грудь. Помимо других волос, я бы хотела иметь грудь поменьше. Когда я играю в теннис, они мне мешают. Ты никогда не пробовала двуручный удар слева с огромной грудью? В самом деле, в теннисе должны ввести ограничения для людей с большой грудью.

Может быть, когда я стану старше я их уменьшу. Джессика говорила, что во время операции доктор целиком удалит ареолу, знаешь, такой розовый кусочек в центре ваших сисек, а затем, отрезав лишнее, он приделает ареолу назад.

Не думаю, что мне понравится, если мои розовые кусочки отделят от всего остального.

Размышляя об отделении ареол, я понимаю, что Рон по–прежнему смотрит на меня. Правда, судя по выражению его лица, он, возможно, думает, будто я испытываю отвращение, находясь рядом с ним. Не могу же я ему объяснить, что пытаюсь представить, как буду выглядеть с отрезанными розовыми кусочками.

Я все еще злюсь на него, в первую очередь за то, что он тащит меня в эту дурацкую поездку. Из–за него этим летом я не попала в теннисный лагерь. И это значит, что осенью я, скорее всего, не пройду отбор в школьную команду. А я очень хочу попасть в сборную.

И в довершение всего, Митч, мой бойфренд, даже не знает, что я уехала. Он отправился в поход вместе с отцом на пару недель и его мобильный недоступен. Мы только начали встречаться и если мы не сможем провести вместе оставшуюся часть лета, он просто найдет себе кого–нибудь еще, кто будет здесь с ним.

Я даже не знаю, почему Рон хочет, чтобы я поехала вместе с ним. Он даже не нравится мне. Мама, вероятно, хотела, чтобы я покинула дом для того, чтобы она могла уединиться со своим очередным парнем.

Ее нынешний бойфренд, Марк, считает, что он единственный. Если бы. Неужели он не понимает, что как только мама встретит кого–либо покрепче и получше его, она сразу даст ему отворот–поворот?

– Мне надо в туалет, – сказала я Рону.