– Садись.

Он смущенно топтался с ноги на ногу.

– Эми, ты не интересуешь меня в этом смысле.

Я прислонилась к стене.

– Тебя кто–то другой интересует? Может О’Снат?

Он изумленно открыл рот.

– Откуда ты знаешь?

Я закатила глаза.

– Это очевидно. Тебе нужен хороший пинок под зад, для того, чтобы между вами что–то произошло.

Нас прервал удар в дверь. Открыв дверь, я увидела Эйви. Он не выглядит счастливым.

– Что здесь происходит?

Обняв Эйви, я поцеловала его в губы, чтобы успокоить.

– Ты ревнуешь?

Он смотрит мне в глаза, не произнося ни слова.

– Я пытаюсь кое–что упорядочить в отношениях О’Снат и О’Дейда.

– О’Снат хочет знать, как ты себя чувствуешь. Так что подойди к ней и принеси свои кишки, – когда он нахмурился, я поняла, что мой сленг сбил его с толку. – Подойди к ней и расскажи о своих чувствах. Сейчас, а иначе потом она найдет другого парня.

Не успела я моргнуть глазом, а он уже покинул комнату.

Эйви усмехнулся.

– Что?

– Эми, ты сделала все хорошо. Совсем бескорыстно.

Я отвернулась.

– Нет, не я это сделала. Просто мне мучительно больно наблюдать, как он на нее смотрит, будто умрет, если она не обратит на него внимания, – Боже, я такая мягкосердечная.

Он подошел ко мне сзади и обнял за талию.

– Ты погуляешь со мной?

Я кивнула.

Он взял меня за руку, и мы вместе вышли из отеля, бесцельно гуляя по дорожке из гравия. Когда я рядом с ним, мое сердце сгорает в приятном томлении.

– Расскажи мне больше о своем брате.

Эйви, тяжело вздохнув, замедлил шаг.

– Я мало о нем говорю.

– Почему?

Колеблясь, он сказал:

– Болит. Глубоко внутри, – он указал на сердце. – Я знаю, это не очень хорошо.

Я сжала его руку.

– Нет, это хорошо. Это говорит о том, что ты его любил. Но тебе нужно о нем говорить, а иначе часть души твоего брата умрет вместе с ним.

Приостановившись, он задумался на несколько минут, а потом медленно кивнул головой.

– Он любил играть в футбол. Он был лучше меня, и в большинстве случаев он позволял мне выиграть, тем самым поднимая мою самооценку.

– Похоже, он был отличным братом. Тебе повезло.

– Да, – вздыхая, он покачал головой. – Мне жаль, что я не умер вместо него.

– Поэтому все время ты был Мистером Ярость?

– Не знаю. Думаю, да.

– Эйви, ты не можешь изменить прошлого. Поверь мне, я пыталась, но ничего не получилось.

– Это тяжелый разговор.

Я засмеялась.

– Ты прав.

– Давай поговори о чем–нибудь другом. Насколько сильно я тебе нравлюсь?

Мне хочется сказать, что он зачаровывает меня, но вместо этого я спросила:

– Офра сказала, что ты гулял со многими девушками. Это правда?

Мое сердце сжимается от страха, возможно, подсознательно мне хочется отдалиться от него. Если я узнаю о его других девушках, мне будет легче защитить себя, эмоционально отстранившись.

– У меня были свидания. Но с тех пор все изменилось. В каноэ я боялся, что плохо целуюсь, ведь прошло немало времени.

– Ты хорошо целуешься, – лучше, чем просто хорошо. Мы поднимаемся на скалистый холм рядом с отелем. – Я хочу узнать тебя лучше, – пока я говорю, Эйви, стоя на возвышенности, помогает мне взобраться на большой утес. Эйви сел на утес. С одной стороны его окружает темная пустыня, а с другой огни города, мерцающие вдалеке как алмазы. Очень романтичная обстановка. Интересно, приводил ли Эйви сюда других девушек? Он пододвинулся, и я села перед ним между его вытянутыми ногами.

– Что ты хочешь узнать?

Если честно, многое. Но я выбираю наиболее частые вопросы, которые девушки обычно задают парням. Ненавижу себя за то, что не могу придумать что–нибудь оригинальное или более взрослое.

– Сколько девушек у тебя было?

– С кем я был? – он наклоняется ближе ко мне, я ощущаю его горячее дыхание на своем затылке. Я борюсь с желанием прижаться к нему и закрыть глаза. – Целовал?

Я не хочу думать о других вещах, которые он делал с девушками.

– Да. Целовал.

– Включая мою мать?

– Нет, умник, не твою мать. Ты знаешь, что я имею в виду. Настоящий поцелуй.

– Парень не должен говорить скольких девушек он поцеловал. Хотя, скажу тебе вот что: если ты скажешь мне, то я тебе расскажу.

Я метнула в него взгляд «я убью тебя, если ты не проболтаешься».

– Ты первый.

– Думаю, примерно восемь, – наконец признался он.

– Восемь! – изумленно сказала я.

– Что такого? – я слышу в его голосе тревогу. – А со сколькими ты целовалась? Предполагаю, со многими, судя по тому, как ты целовала меня в каноэ.

Я улыбнулась его комплименту.

– Меньше, чем ты.

Только с двумя, хотя первого можно не считать, потому что это случайно произошло поздно вечером в лагере.

Ты можешь спросить, как я могла случайно с кем–то поцеловаться. В течение моей «темной сессии поцелуев» я думала, что целуюсь с мальчиком, который мне нравится, а потом оказалось, что это был парень, который перецеловался со многими девушками в лагере. В попытках избавиться от микробов, я помыла рот мылом. До сих пор помню тот привкус. Знаете, как говорится: «Как будто поцеловалась со всеми, с кем он целовался». Отвратительно!

К несчастью, когда зажегся свет во время моей «темной сессии поцелуев» Мистер–Тот–Самый увидел, как я целуюсь с Мистером–Ошибкой. А закончилась история тем, что он начал встречаться с Джессикой, а не со мной.

– Семь?

– Нет, не семь. Я же не проститутка.

– Знаешь, не говори мне. Я не хочу думать о парнях, которые тебя целовали. И мне не нравится, что ты назвала себя проституткой. А больше всего мне хочется, что бы твои мысли были обо мне… о нас.

– Я думала, ты меня ненавидишь.

– Я лишь хотел оттолкнуть тебя, потому что не мог налюбоваться тобой, – его хриплый голос полон эмоций, – Иногда, думая о тебе, я не мог заснуть, – его акцент звучит намного глубже, чем обычно.

– Ты по ночам думал обо мне? Почему? – пожалуйста, только не говори, что думал обо мне лишь из–за моей груди.

– Прежде всего, – говорит он, гладя мои завившиеся кончики волос благодаря пустынной жаре, – ты красивая. Меня завораживает, как ты выкручиваешься из любой ситуации в своем фирменном стиле. Ты энергична, чрезмерно честна и яркая личность. Я не могу отвести от тебя взгляд, потому что мне интересно, что ты дальше скажешь или сделаешь. Ты интересный человек. И в довершение всего, у тебя большое сердце, несмотря на то, что ты часто этого не показываешь.

Я повернулась к нему лицом.

– Меня еще никто так не описывал.

– Ты полностью меня покорила, когда в Мошав попыталась столкнуть с сена.

– Да, хотя у меня не получилось. Ты словно состоишь из одних мускулов.

Он засмеялся.

– Не завышай мою самооценку. А теперь расскажи, что тебя привлекает во мне. Кроме моих мускулов.

– Ха. Ха. Серьезно, – я медленно рисую пальцем дорожку от его виска к подбородку, приближаясь к его полным губам. – Ты образец великолепного мужчины. Мне нравится, что ты был рядом, когда я немного волновалась. Несмотря на то, что парой ты нудно разговаривал, ты всегда помогал мне со всеми неприятностями. Ты позволил мне упасть на тебя, когда друзья Мутта хотели напасть на меня, – я нежно его поцеловала. – Ты помог мне загнать овец, – я снова его целую. – Ты стал моим героем, когда смысл змеиные кишки.

Прежде чем я успела его снова поцеловать и продолжить рассказ о невероятных вещах, которые сейчас мне ясны, он накрыл мои губы своими.

– Эми, – говорит он напротив моих губ. – Думаю, у нас будут проблемы. Сколько тебе лет?

– Скоро исполнится семнадцать, – говорю я, затаив дыхание.

Он что–то сказал на иврите, смысл чего я не поняла.

– Мы не должны делать этого.

– Мы ничего не делаем, только целуемся.

– Да, но…

– Мы можем целоваться, разве нет? – я покрываю поцелуями его шею.

– Да, – напряженно низким голосом сказал он. – Можем целоваться.

Я не хочу, чтобы сейчас он думал о моем возрасте. Я хочу, чтобы он наслаждался моментом и поцелуями. Особенно поцелуями. Я прижалась губами к его. Я не могу перестать касаться губами его губ. Он углубил наш поцелуй, и я следую за ним, не замечая, что наша поза изменилась, и теперь мы лежим бок о бок.

В свои шестнадцать (почти семнадцать) лет я никогда не чувствовала себя так. Я как будто перешла невидимую ранее черту, превращаясь из девочки в женщину. Странные, раннее неизвестные мне чувства, насыщают все мое тело. Мое вожделение усилилось в десятки раз, когда мой израильский мужчина с неповторимым акцентом коснулся моей спины. Если мы не остановимся, я умру и почему–то у меня такое предчувствие, будто он испытывает те же чувства.

– Когда я буду в армии, я буду вспоминать этот момент, – говорит он, кусая мочку моего уха. – Когда меня отправят на испытание, и я ослабею, воспоминания об этом моменте помогут мне справляться со всеми трудностями.

Мое тело испытывает сладко–порочную пытку, я сгораю от желания изучить все тело Эйви. Я притянула его ближе к себе, лаская кончиками пальцев все его тело. Наши рты и руки неистово исследуют друг друга.

Когда я дотронулась до его спины, его мускулы напряглись под моими пальцами. Я провожу рукой под кромкой его рубашки и, приподняв ее, я провела рукой по мягкой коже и упругим кубикам его пресса. Его сердце учащенно бьется, я чувствую его беспорядочный сердечный ритм.

Опуская руку ниже, я достигла линии его джинс и скользнула указательным пальцем под его ремень. Понемногу мои пальцы спускаются вниз.

Эйви, тихо застонав, аккуратно убрал мою руку.

– Мы не можем…

– Почему нет? – затаив дыхание спросила я. Я все еще не отошла от наших неистовых поцелуев, испытывая сладкое опьянение (хотя я никогда не напивалась, но думаю, именно так я могу описать свои чувства) и потерю контроля.

– Помимо того, что твой аба убьет меня?

Великолепно, моего отца здесь нет, но он все равно разрушает мою жизнь.

– Меня не волнует, что подумает Рон.

– Возможно, тебя нет, – он сел. – Но меня да. Я не хочу, чтобы завтра утром кто–то из нас пожалел.

Я тоже села.

– Я ни о чем не пожалею, – никогда.

Он поцеловал меня в лоб.

– Позволь проводить тебя до комнаты. Уже поздно.

Глава 25

Приблизься ко мне на свой страх и риск

– Boker tov, – сказал Эйви, желая мне доброе утро, подходя к большому шведскому столу. Он наклонился ко мне, чтобы поцеловать, но я оттолкнула его.

– Что случилось?

Да уж! Вчера вечером он отверг меня.

– Ничего.

Я кладу на тарелку все, что вижу. К сожалению, я слишком поздно осознала, что положила на тарелку маленький сливочный шарик с сардинами внутри (с серебряными чешуйками, большое спасибо). БЕЗУСЛОВНО, это не похоже на суши. Отвратительно. Теперь, когда я положила себе это на тарелку, мне нужно внимательней смотреть на то, что я ем.

Прежде чем я успела положить что–нибудь еще на тарелку, Эйви взял ее из моих рук и положил на ближайший стол.

Я уперла руки в бока.

– Эй! Это мой завтрак!

Я знаю, что устраиваю сцену, но меня это не волнует.

Он схватил меня за руку и повел к выходу.

– Это может подождать. Нам нужно поговорить.

Он провел меня через вестибюль к входным дверям. Вспышка горячего пустынного воздуха ударила меня по лицу.

– Хорошо, говори. И пожалуйста, быстрей, а то я расплавлюсь.

Он разочарованно потер глаза, а потом провел пальцами по волосам. Внимательно смотря на меня, он сказал:

– Ты думаешь, что вчера ночью я остановился, потому что не хочу интимных отношений с тобой?

– Бинго, – с сарказмом сказала я. – Но сегодня утром я мудрей и не накинусь на тебя вновь. Кроме того, мы не собирались заниматься сексом или чем– то подобным.

– Когда мы переходим к физической близости, наши эмоции следуют за нами, а я могу с этим не справиться.

– Ты прав. Боже, мы не должны проявлять свои эмоции. Мы должны быть просто «выгодными друзьями». Или лучше, почему бы нам не покончить с этим, чтобы ты смог найти себе девушку, которая не будет вызывать у тебя эмоции? – я зашла внутрь, прежде чем мои подмышки успели бы вспотеть. Оглядывая назад, я рада, что позаимствовала у Снотти топ.