— Лучше бы подстригла, — брюзжала моя «клиентка», так и сяк перекладывая косички. — Я теперь ничего не вижу!

— Ради дела можно и потерпеть! — подколола ее я. — Главное, чтобы не было видно тебя.

Закончив с прическами, мы перешли на косметическую половину.

— С помощью грима человека можно сделать совершенно неузнаваемым! — сообщила Каринка, изучая содержимое многочисленных баночек и коробочек. — Помнишь, в кого превратили Николь Кидман в фильме «Часы»? Я только из титров узнала, что это была она. Так что могу превратить тебя в древнюю старуху. Кстати, для маскировки это было бы лучше всего.

— Нет уж! — подпрыгнула я, в ужасе замахав руками. — Старухой я стать еще успею. Естественным путем. Лучше преврати меня в Мисс Мира.

— Извини, но у тебя для этого не те данные, — не замедлила огорчить меня любимая подруга. — Курносый нос, слишком круглые щеки… И как там еще по телевизору сказали: «Лоб средний…» И зубы налезают друг на друга. А я не пластический хирург. И не ортодонт.

— Тогда просто замажь мне веснушки и подкрась брови и губы! — огрызнулась я. — А впрочем, я сама могу это сделать. А тебе, если хочешь знать, лучше всего замаскироваться под негритянку. «Глаза темно-карие, брови черные широкие, нос толстый…» — процитировала я. — Так что намажь физиономию кремом для обуви — и вперед!

— Ну, знаешь! Я тебе честно все говорю. А ты нарочно меня злишь, из вредности!

Надувшись, мы разошлись по разным углам и занялись макияжем самостоятельно. Мои веснушки никак не хотели замазываться, пришлось извести на них килограмм тонального крема и пудры. Хорошо хоть, прыщи под этим слоем были не видны. Брови и ресницы все равно остались светлыми, а тушь почему-то налипала комками. Потом я долго не могла подобрать цвет помады к новому цвету волос. В итоге губы вышли такими, словно я наелась битого кирпича.

— Я же говорила — старуха! — фыркнула Каринка, увидев результат моих усилий. — И чего было обижаться, не пойму.

Сама она явно перебрала с тональным кремом, к тому же взяла цвет на два тона темнее, чем нужно. Так что мой совет превратиться в негритянку тоже пошел ей на пользу, о чем я не преминула язвительно сообщить.

Потом я надела очки — и замаскировалась на все сто. А вот Каринка приуныла, потому что никак не могла найти свои. Увидев ее грустное лицо, я вмиг простила ей все обиды, и мы принялись искать пропажу. Очки обнаружились в душевой.

Слава богу, темные очки скрыли наши преображенные физиономии — мы с Каринкой стали похожи на «людей в черном», это придавало уверенности, да и вообще было прикольно. Разве что плохо видели, поэтому тут же стали натыкаться на мебель.

14.00

В бар мы вернулись с возросшей уверенностью в себе. И тут Каринка, словно о чем-то внезапно вспомнив, бросилась к стойке, споткнулась о ножку стула и с трудом удержалась на ногах. Осмотрев стойку, она перелезла на другую сторону, опустилась на четвереньки.

— Гитара! — раздался снизу ее приглушенный голос. — Никак не могу ее найти.

— Сними очки, — посоветовала я.

— Хватит острить! — Ее «рогатая» голова вынырнула из-за стойки и сообщила: — Я все поняла. Это его месть! За куриц и шампунь он расправился с моей гитарой! Помнишь, вчера что-то грохотало? Наверное, это он ее ломал… Эх, надо было попросить Рекса помочь! Он бы мигом нашел инструмент. Или то, что от него осталось…

— Да, подруга, это потеря… — сочувственно вздохнула я. — Но согласись, ты все это заслужила: курица, рубашка, грязные следы, шампунь…

— Я?! А почему я одна должна расплачиваться? Курицу мы ели вместе и по ковру вместе топали… И шампунем вместе пользовались! А с рубашкой — это вообще целиком твоя вина!

— Я уже за все свои грехи расплатилась. Целым рюкзаком, между прочим.

— И я расплатилась! И тоже целым рюкзаком, ты не забыла? И даже еще хуже. Ты хоть щетку зубную успела вынуть, а я вообще без всего! И без гитары теперь… И без Плюшки! Это, по-твоему, справедливо?

Она наконец вылезла из-за стойки — косички топорщатся, сама сердитая, с какими-то грязными разводами на лице. И тут же снова в ужасе схватилась за голову:

— Вовик! Он похитил ребенка!

— Какое счастье! — обрадовалась я. — Спасибо ему за это огромное!

А потом открыла холодильник. Он был пуст.

— Неужели этот дядька съел мои салаты? — удивилась я, гадая, чем бы позавтракать.

— И слава богу! — мстительно фыркнула Каринка. — Значит, скоро мы обнаружим его бездыханное тело.

Словно в ответ на ее слова, послышался шум открываемой двери, и «тело» появилось перед нами собственной персоной.

Это стало для нас полной неожиданностью. Оторопев и приготовившись к худшему, мы уставились на него сквозь очки. Насколько я могла разглядеть, сторож был никакой не монстр, не чудовище и даже не дядька, а самый обычный парень с длинными темными волосами, в джинсах, футболке, с перекинутой через плечо сумкой и — тоже в темных очках.

Однако он все же выглядел несколько странно. Во-первых, правая нога в гипсе — он передвигался на костылях. «Так вот чем объясняется производимый им шум!» — догадалась я и посмотрела на бедолагу с сочувствием. Правда, сквозь очки этот взгляд вряд ли достиг его, но ничего, зато и он не сможет разглядеть нас как следует!

Второй странностью оказалось то, что Рекс вертелся рядом с ним, как с давним знакомым.

А третьей был тот факт, что за его спиной висела Каринкина гитара.

Сторож выглядел солидно и, как нам показалось, сурово. Высокий, широкоплечий, с отлично накачанной мускулатурой, он представлял реальную силу, даже несмотря на костыли. А впрочем, в крепких руках костыли, наоборот, могли стать отменным оружием! К счастью, он нас не узнал. То ли не смотрел телевизор, то ли мы так хорошо замаскировались, то ли он тоже ничего не видел в своих очках. И вдруг он обезоруживающе улыбнулся и произнес:

— Давайте знакомиться! Я — гений, а вы?

Это вместо того, чтобы оглушить нас бранью, осыпать упреками за вчерашнее! Неужели, пока мы блуждали по лесам, мир перевернулся?

Застигнутые врасплох, мы с Каринкой, как две дуры, не нашли ничего лучше, чем назваться своими именами. Замаскировались, называется! А до самого простого — придумать себе имена — не додумались! Мы, конечно, тут же спохватились, но было поздно. Теперь сторож в гипсе знал, что перед ним — Карина и Марина. Но даже и тогда он нас не расколол! По очереди пожал нам руки, и я обнаружила, что мне нравится его ладонь — широкая, теплая, с немного жесткой, шершавой кожей. И рукопожатие понравилось — крепкое, но не грубое, как раз такое, каким оно и должно быть у сильного, уверенного в себе человека. Не то что у Петюни — после прикосновения к его холодной, влажной, вялой конечности мне всегда хотелось вытереть руку.

— А гений — это что, прозвище такое? — поинтересовалась я.

— Вообще-то, это имя, — снова расплылся в улыбке парень, и я заметила, что на его чуть-чуть раздвоенном подбородке появилась ямочка. — Для своих можно просто Гена.

«Для своих»! Мне вдруг стало жаль, что я не могу увидеть его глаза.

Каринкиных глаз я тоже не видела, но не сомневалась, что, не будь очков, они бы метали молнии. И действительно, когда подружка заговорила, ее голос был полон угрозы — очевидно, «чары» сторожа на нее не подействовали.

— Куда делся Вовик? — гаркнула она.

— Тот парнишка, который здесь спал? Я его отнес в более подходящее место — к себе в комнату. Там, по крайней мере, есть кровать!

Обезоруженная подруга промолчала, и тут Гена, предугадав ее следующий вопрос, сказал:

— Вас не было, и я взял гитару без спроса. Извините меня, ладно?

Прислонив костыли к стойке, он, балансруя на одной ноге, снял гитару и протянул нам.

Кто ж устоит против таких «реверансов»! Особенно этакого обаяшки. Каринка сдалась. На моих глазах совершилось еще одно чудо — подруга, готовая вот-вот взорваться, вдруг расслабилась и широко улыбнулась в ответ.

— Да нет проблем! Играй сколько хочешь.

— Я бы и рад, но проблема все-таки есть — не умею! — парень огорченно вздохнул и развел руками. — Всю жизнь мечтал о хорошем инструменте. Но родители так и не купили. А теперь уже поздно учиться. А вы играете? — обратился он к нам обеим, и я увидела, как Карина, вспыхнув от удовольствия, небрежно бросила:

— Так, немного…

— Правда? — обрадовался парень. — А какие композиции? Ну, что за группы предпочитаешь?

— Вообще-то, я исполняю свое. — Каринка с каждой минутой просто безобразно раздувалась от самодовольства!

— Ух ты! Здорово! Сыграй, а? — взмолился парень. — Я просто мечтаю послушать! Только можно я сяду, а? А то тяжеловато стоять на одной ноге.

— Конечно, садись, — пролепетала Каринка, подвигая Гене стул.

Сама она тут же пристроилась рядом, помогла Гене снять сумку, положила на стол.

Вот это «разводка»! Чудеса не кончались. Девчонка, еще накануне вечером вопившая: «Никаких парней!», потому что ее вчера бросили, поклявшаяся мстить всем пацанам без разбору и заделавшаяся мужененавистницей, вдруг размякла и растаяла, как масло на сковородке. Дешевая лесть превратила ее из твердокаменной статуи в самую настоящую тряпку.

Открыв рот, я наблюдала, как Каринка, мило улыбаясь, немножко поломалась, а потом что-то прощебетала и принялась настраивать гитару. Нет, вы только подумайте! Разве можно это так оставить?!

Я села рядом с Каринкой, ткнула ее в бок.

— Предательница! — заклеймила я ее. — А манифест! Ты забыла?

— Манифест утонул! — повторила она, гордо откидывая на плечу свои косички.

Надо сказать, на сцене с гитарой Каринка смотрится просто отменно. А сегодня, благодаря новой прическе и темным очкам, она была просто неотразима! Самая крутая рокерша, которую только можно себе представить. Хотя чему же тут удивляться — это все гены! Оба Каринкиных предка — известные рок-музыканты, двадцать лет тому назад создавшие рок-группу «Мотыга». Каринка выросла на сцене, исколесила с родителям полмира, могла при необходимости заменить на концерте любого музыканта, включая басиста и барабанщика. Естественно, что она мечтала о карьере рок-звезды, но ее родичи, как это ни странно, были категорически против, выбрав для дочки тихую офисную работу юриста-экономиста.

— Мы за свою жизнь так наломались, хоть ты должна жить по-человечески! Ты не знаешь, что такое шоу-бизнес! Интриги, разборки, предательство, мордобой, убийства! Сломанная жизнь, наркомания, алкоголь… Здесь тебя сожрут и не подавятся. Это же клубок змей, осиное гнездо. Даже и не думай соваться сюда! Все наши связи не спасут тебя от ударов и разочарований!

Однако Каринка не мыслила себе другого будущего, поэтому тайком от предков тратила карманные деньги на уроки сольфеджио и вокала. А еще она писала песни в стиле фолк-металл.

Каринкино упорство мне всегда нравилось, а песни — нет. Я вообще не любительница металла, а подругу просто колбасит на сцене, она выдает такой саунд, что хоть уши затыкай. Я считаю, что в музыке главное — мелодия, а Каринка напирает на технологию.

— Мелодия — это для попсы! — уверена она. — А все нормальные продвинутые течения обходятся без нее. Возьми, например, рэп или панк, или регги… Все строится на ритме, драйве и аранжировках. Современному человеку мелодия давно не нужна!

Но меня ей не убедить. Я считаю — то, чего нельзя спеть просто так, без всякой «технологии», — это не музыка. Между прочим, так же думают и ее родители. Все свои композиции они строят на добротной мелодии, наверное, поэтому их диски продолжают пользоваться бешеной популярностью. Кстати, отчасти еще и поэтому они не поощряют Каринкино увлечение — считают, что у дочки нет данных.

«Интересно, а что думает об этом Гена?» — стало вдруг интересно мне, но тут же я одернула себя — какая разница!

В любом случае мне было неловко, когда Каринка вышла на сцену бара — я ожидала, что она выдаст одну из своих забойных, бешеных композиций — и хорошему настроению обаяшки-сторожа придет конец. Я даже заткнула уши и зажмурилась — не хотела быть свидетельницей ее позора.

Однако все вышло совершенно не так. То ли из-за полученных впечатлений, то ли по какой-то другой причине, но вдохновленная подруга в это утро превзошла саму себя: она пела по-настоящему, а ведь до этого все ее вокальные партии ограничивались рычанием. Оказалось, что у нее сильный и красивый голос, очень похожий на мамин, — а солистку «Мотыги» всегда называли «звенящей струной русского рока». Но мало того: впервые в жизни я услышала приличную, запоминающуюся мелодию, такую, которой хочется подпевать. Исподтишка посмотрев на Гену, я увидела, что он и подпевает, отбивая ритм загипсованной ногой. Да и Рекс не выдержал — во время особенно пафосных мест он принимался подвывать, добавляя колорит музыке.