— Кто это? — удивленно посмотрела на нас Лариска. — Ах, это вы?! Откуда вы тут взялись?

— Так вы все-таки знакомы, — хмыкнул Гена, переводя взгляд с любимой на нас. — И что ты о них скажешь? — обратился он к Лариске.

— Сбежали из психушки, — презрительно бросила эта нахалка. — Ты что, телевизор не смотришь? Сегодня по кабельному весь день только о них и говорят. За ними же охотятся все медики и милиция района!

Мы с Каринкой задохнулись от негодования.

— Да как ты смеешь! Ты, жалкая подделка! Дешевка! — выкрикнула подруга. Она готова была броситься на обидчицу с кулаками, но Гена встал на ее пути, и руки Каринки бессильно опустились — не драться же с больным!

— Теперь мне все понятно! — сказал он. Невероятно, но факт — похоже, он поверил своей лицемерной приятельнице! — Они хотели оболгать тебя. Говорили, что ты меня не любишь.

— И ты стал слушать этот бред? — вспыхнула Лариска. — Да эти девицы — просто патологические лгуньи!

— Вот-вот! — Рядом нарисовались мокрые и злые Евген и Петюня. Я не без злорадства отметила, что на Евгене не было правого ботинка, а на Петюне — очков. Значит, он так и не выловил их! Вместе с папиными это были уже вторые очки, угробленные мною за последние сутки, но я не чувствовала себя ни капельки виноватой.

— Какой там по телевизору номер называли? Надо немедленно позвонить! Пусть их заберут! — распорядилась Лариска. — Геник, где у тебя мобильник?

— Правильно! — поддержали мокрые придурки. — Пусть забирают! Только вначале они должны сказать, куда дели машину!

— Какую еще машину? — с невинным видом поинтересовалась Каринка, но фокус не прошел.

— Ту, которая вчера исчезла вместе с тобой! — Евген был зол и непреклонен. — Ключи оставались у тебя, между прочим.

— Так они еще и угонщицы? — развеселилась Лариска. — Я же говорю, эти штучки очень опасны. Их место в психушке!

— Так где машина? — не отставал Евген. Он рванулся к Каринке, но Гена, выставив костыль, придержал его.

— Не скажу! — Каринка гордо вскинула голову и отвернулась.

— И я не скажу! — поддержала я подругу.

Мы стояли плечом к плечу — две героини-одиночки, готовые дать отпор хоть всему миру, а не то что паре каких-то слюнтяев! Петюня не сводил с меня глаз, а у меня вдруг появилось дурацкое желание показать ему язык, что я и сделала, и была несказанно рада увидеть его оторопевшую физиономию.

— Ах, так? Не скажете? — вспыхнул Евген. Кулаки его сжались, он покраснел. — Скажете как миленькие! Не мне, так милиции!

— Вот-вот! — поддакнул мой бывший. Мокрые черные пряди прилипли к Петюниному лбу, отчего голова его сделалась сплющенной и гладкой, как у жука. Он был похож на маленького поверженного фюрера, который никак не может смириться с поражением. — Говори, Маринка, а то хуже будет!

— Хуже? — возмутилась я, делая шаг в его сторону. — Ты считаешь, что-то может быть хуже вчерашнего?

— А что такого? — Отступив на шаг, Петюня обиженно надулся. — Все было честно! Я никого не обманывал!

— Не обманывал? Ты считаешь, смска «ты в пролете» вместо свидания — это честно? — Я продолжала наступать, припирая его к краю бассейна.

— Ну и что? — занервничал Петюня, взглядом прося поддержки у Евгена. — Сейчас все так делают. Подумаешь, смска! Радуйся, что я вообще тебе сообщил! Мог бы придержать информацию, и ты была бы только одной из двух! Или из трех! Тебе так больше нравится?

Краем глаза я заметила, с каким вниманием слушают наш разговор Гена с Лариской. Парень хмурился, покусывая губу, а девчонка то краснела, то бледнела — как видно, эта тема была ей крайне неприятна. А потом я увидела, как Гена подсел к столу и взял видеокамеру…

— Брат прав! — поддержал Петюню Евген. — Мы вам никаких обещаний не давали! И ничем вам не обязаны.

— Мы тоже! — отрезала Каринка. — Если вы не понимаете, что поступили подло, нам не о чем разговаривать. И еще вот что — или вы просите прощения, или можете забыть о своей тачке навсегда!

Евген заорал что-то, затопал ногами, а с губ Петюни в наш адрес посыпались такие слова, каких мне никогда не доводилось слышать от этого воспитанного тихони. Вернее, как теперь выяснилось, плохо воспитанного.

— Эй, ты! А ну-ка, передохни! — раздался грозный голос Гены. — Нечего выражаться при девчонках.

— А что это ты их защищаешь? — набросилась на парня побелевшая от злости Лариска.

— Ты лучше иди-ка сюда и объясни мне кое-что, — отмахнувшись от упреков, приказал Гена таким властным тоном, что девица подчинилась. С кислым видом она села рядом и уставилась на экран камеры…

«Так Вовик все заснял! — внутренне ахнула я. — Весь ее монолог! И Гена теперь смотрит все это».

Бедный Гена! Не хотела бы я оказаться на его месте…

Лариска что-то залепетала в свое оправдание, но голос ее звучал так наигранно и фальшиво, что Гена болезненно скривился.

— Так, все ясно, — прервал он Лариску. — Можешь не продолжать. С этого момента считай себя свободной.

— Ах, вот как?! — взвилась Лариска. — Хочешь сказать, что я в пролете?

— Угу, — кивнул Гена, глядя в пол. — Именно так.

Мы с Каринкой во все глаза смотрели на разыгравшуюся перед нами сцену. Лариску отшили! На мгновение в моей душе шевельнулось нечто вроде сочувствия. Но тут «несчастная» заговорила, и слабенькие ростки сострадания быстро увяли.

— Ну и дурак! — злобно скривившись, бросила Лариска. — Такую, как я, ты никогда больше не найдешь! Желаю тебе всю жизнь провести в компании таких ничтожеств, как эти… — она кивнула в сторону нас с Каринкой.

Петюня, жутко покраснев, поддакнул, ляпнув в наш адрес очередную гадость. И тут с противоположной стороны бассейна в беседу вступил Вовик.

— Ты, вонючка! — заорало дитя, размахивая пистолетом. — А ну, заткнись! Не прекратишь оскорблять мою сестру и Маринку — пристрелю!

Я готова была расцеловать милого ребенка. Пожалуй, из него может вырасти что-то путное… Уж во всяком случае, не такое убожество, как Евген с Петюней.

«И это из-за него я вчера готова была умереть! — озадаченно подумала я, почувствовав бесконечное облегчение, — слава богу, мы теперь не вместе! С истеричным, безвольным хлюпиком, каким оказался Петюня, не хотелось иметь ничего общего. Наоборот, он стал мне противен. Судьба, разлучившая нас, воистину мудра!»

Каринка посмотрела на меня, и мы, не сговариваясь, прыснули. Какие же мы дуры! Считали себя навеки влюбленными в такие ничтожества. Мстили им, словно они этого заслуживали! Вцепившись друг в друга, мы смотрели на вытягивающиеся лица наших бывших и хохотали все громче.

— Да, кстати. А откуда вы узнали, что мы тут? — отсмеявшись, поинтересовалась Каринка.

— А мы и не знали, — буркнул Евген. — Лариска попросила подвезти ее сюда, а уж потом мы ваши голоса услышали. Вы на пол-леса орали, всю дичь распугали.

— Как видно, не всю, — усмехнулась Карина, и Евген обиженно надулся.

Меня же занимало другое.

— А на чем вы приехали?

— Одолжили машину у предка, — нехотя объяснил Евген. Судя по тому, с какой опаской он поглядывал на Вовика, ему было неохота снова вызывать гнев малолетки, и он предпочел «сотрудничать со следствием», честно отвечая на наши вопросы.

— Ага! Тоже, значит, угнали! — обрадовалась Каринка.

А мне вдруг пришла в голову еще одна интересная мысль.

— А зачем? И куда это вы ехали, когда встретили Лариску?

— В Питер, — процедил Евген.

— И с кем? — быстро добавила Каринка, но тут нам представилась возможность получить ответ, как говорится, из первых рук.

В зале, откуда ни возьмись, возникли две разряженные девицы с воздушными шариками в руках. На их лицах сияли кукольные улыбки, щечки алели, зубки блестели — ну просто две Барби-подружки спрыгнули с витрины детского магазина. Только одна из них была Барби-блондинка, а другая — Барби-шатенка.

— Сюрпри-и-из! — причудливо изогнувшись, жеманно прогнусавили они и помахали воздушными шариками.

Повисла мертвая тишина. Рядом с этими красотками мы с Каринкой почувствовали себя неуклюжими, маленькими и толстыми, а в подруге — 178 сантиметров роста, между прочим! Но где уж нам было угнаться за двумя тощими дылдами! Глупо хихикая, они, как кузнечики, попрыгали на высоченных каблуках в сторону Евгена с Петюней. Лишь когда «куколки» оказались рядом и бросились на шею парням (невзирая на все еще стекавшую с них воду), мы догадались, кто это такие — фотомодели с ногами от подбородка… Так вот на кого нас променяли! Сюрприз у девиц, как ни крути, все-таки получился.

— А что у вас тут такое? Вечеринка на раздевание? С купанием? — защебетали грации, во все глаза разглядывая нас.

Парни угрюмо молчали, уставившись в пол.

— Да отпустите вы их, девчонки, — сказал нам Гена. Он тяжело поднялся со стула, подошел ближе. — И эту пусть с собой забирают, — он махнул рукой на Лариску. Лицо ее стало похоже на наглухо застегнутый кошелек — ни искры чувств, ни проблеска мыслей.

— Ты больше не сердишься? — недоверчиво переспросила Каринка. Да и я никак не могла поверить — превращение Гены в нормального «чела» было слишком неожиданным.

— Нет, — Гена вздохнул и покачал головой. — На вас — нет.

Радоваться почему-то все равно не хотелось. На парня словно только что обрушилась бетонная плита. Кого-то он мне напоминал… Эти скорбно сомкнутые брови, глубокие складки на лбу, опущенные углы рта, покрасневшие веки… В погасшем взгляде — безнадежность и апатия. Господи, да это же я сама такой была вчера! В тот момент, когда получила смску от Петюни. Я была такой почти целые сутки, но все-таки выжила. А вот он умирал сейчас, наш Геночка, угасал от обиды и осознания предательства Лариски. Я вспомнила вдруг, как во время интервью с моими предками один известный профессор говорил, что многие болезни мужчины переносят тяжелее, чем женщины. Похоже, сейчас был как раз такой случай. Надо что-то придумать, и немедленно! Но что? Для начала — выпроводить посторонних.

Как всегда, Каринка поняла меня без слов.

— Вы хотите знать, где машина? Третье озеро направо, — гордо вскинула голову она, и я поняла, почему в классе ее прозвали «Боссом». — В десяти метрах от берега.

— Озеро?! — нахмурился Евген.

— Озеро?! — вскинулся Петюня.

— Да как вы смели! — Евген в бессильной ярости сжимал и разжимал кулаки. — Утопили мою машину!

— Это еще самое меньшее из того, что вы заслуживаете! — гаркнула Каринка.

— Вот-вот, — поддакнула я. — Радуйтесь, что вас самих не утопили!

— И не пристрелили! — добавил Вовик.

Но Евген вошел в раж и ничего не слышал.

— Да я вас в милицию сдам! В тюрьму засажу! — заорал он, брызгая слюной.

— Эй ты, там, потише, — угрюмо пробасил Гена, бросая на парня хмурый взгляд исподлобья. — Никого ты не сдашь и не засадишь. — Он поднял камеру и помахал ею. — Вот тут записаны твои собственные признания: что вы угнали машину папаши. — Если выступите против девчонок, придется отвечать и самим! Ясно? А теперь катитесь отсюда, и чтобы я вас больше не видел!

Милый Геночка! Он умудрился не забыть о нас и снял откровения Евгена на камеру! В порыве благодарности я бросилась к нему на шею и чмокнула в щеку.

Парни рванулись к выходу с такой скоростью, что девицы на каблуках едва поспевали следом. Последней уходила Лариска. У самой двери она обернулась, обратила искаженное злобой лицо к Гене и выпустила жало.

— Ты еще вспомнишь меня! — прошипела она. — Ты еще пожалеешь, жалкий идиот!

Наконец мы остались одни. Вовик шумно плескался в бассейне. Гена, опустив голову на руки, сидел за столом. Это было такое жалкое зрелище, что я не выдержала, подошла к нему, положила руку на плечо.

— Не расстраивайся! Это пройдет. Будет очень больно, я знаю, но потом пройдет. Сейчас главное — отвлечься. Не думай о ней, просто постарайся выбросить все это из головы.

— Хочешь выпить? — предложила Каринка. — Я сбегаю в бар, принесу.

Некоторое время Гена молчал, а когда поднял голову, мы увидели блеснувшие в глазах слезы. У меня сжалось сердце. Я села рядом, обняла его, а он положил голову мне на плечо и заплакал. Это было так ужасно, что я не выдержала и тоже разревелась. Следом начала всхлипывать Каринка, а потом раздался рев Вовика.

— Я ее так любил, — всхлипывал Гена, качая головой. — Верил ей! Думал, мы поженимся. А она бы так и вешала мне лапшу на уши, если бы не это, — Гена показал на камеру. — Я все-все-все видел… Она там такое говорила! — Он потянулся к кнопке, но я остановила его.

— Не надо, тебе ведь только хуже будет… — я не стала напоминать, что мы с Каринкой знали обо всем с самого начала.