Он усилил натиск. Внезапным ударом снизу он выбил меч из рук Гилроя, блестящая полоска металла взметнулась в воздух и, отлетев на несколько метров, упала на землю.

Злобный торжествующий крик вылетел из груди Магнуса. Острие его меча было нацелено в голову Гилроя, прямо в лицо.

Члены шайки притихли, ожидая самой скорейшей развязки. Фиона застонала от горя, а Эйлин от страха закрыла лицо ладонями.

Магнус собирался нанести колющий удар, целясь в Гилроя, но уверенность в победе сослужила ему плохую службу. Гилрой увернулся от смертоносного лезвия и в тот же миг выхватил кинжал. Потеряв равновесие, Магнус покачнулся вперед. Гилрой тут же воспользовался его промахом: удар, и кинжал вошел по рукоять в беззащитное горло Магнуса.

Он так и рухнул на землю с широко раскрытыми глазами, в которых уже поселилась смерть. Фиона замерла на месте, не в силах отвести довольного взгляда от мертвого Магнуса.

В воздухе повисла тишина. Первым ее нарушил Алекс. Хотя и так все было ясно, он склонился над поверженным Магнусом, взглянул ему в лицо и, выпрямившись, промолвил:

— Мертв.

Отдышавшись, Гилрой взмахнул кинжалом и громко воскликнул:

— Ну, кто еще хочет сразиться со мной? Если есть такой желающий, пусть выходит. Сегодня мой день!


Схватка за лидерство закончилась, однако это не стало развязкой. Вдруг послышался собачий лай, гулко разносившийся среди деревьев, а затем на поляну вылетел конный отряд во главе с Гэвином.

Он спрыгнул с коня и молнией кинулся на Гилроя. Остальные члены шайки были настолько поражены внезапным нападением, что даже не сделали попыток достать оружие и начать обороняться.

— Господи, я надену твою башку на копье за то, что ты натворил сегодня, — крикнул Гэвин таким громоподобным голосом, что у окружающих заложило уши.

Гилрой попытался принять оборонительную стойку, но Гэвин ловко подбил его руку с кинжалом кверху, подскочил сзади, схватил Гилроя за волосы и, запрокинув его голову назад, приставил к горлу лезвие меча. Гэвин не шутил. Он так сильно прижал меч, что рассек кожу на горле. Из раны тонкой струйкой потекла кровь.

На Гэвина было страшно смотреть: его лицо дышало гневом, казалось, еще миг, и он перережет горло своему брату. Несмотря на все то зло, которое причинил им Гилрой, Фиона поспешила встать на его защиту. Кроме невольной симпатии, испытываемой к Гилрою, она интуитивно чувствовала, что потом Гэвин пожалеет о том, что запятнал свои руки кровью брата.

— Остановись! — Фиона, сама не зная как, очутилась рядом с Гэвином и схватила его за руку, в которой был меч, удерживая его от необдуманного поступка. — Пожалуйста, Гэвин, не надо! Пожалей его!

— Пожалеть? — изумленно воскликнул Гэвин. — Пожалеть после того, что он натворил?

— Но ведь я и Эйлин целы и невредимы.

— Да, — подхватила Эйлин. — Хоть мы и натерпелись страху, но ведь мы живы и здоровы, не считая нескольких царапин и синяков.

— Вы что, обе сошли с ума? Гилрой захватил вас силой, похитил. — Гэвин буквально кипел от возмущения.

— Не совсем так, — возразила Фиона. — Он не проникал в замок и не похищал нас. Он увидел нас на глухой лесной дороге и воспользовался удобным случаем.

Гэвин перевел возмущенный и вместе с тем недоуменный взгляд с Фионы на Эйлин, затем обратно и встряхнул головой.

— Не вижу никакой разницы.

Сказать правду, Фиона тоже не видела. Но она нарочно настаивала на своем, чтобы не случилось непоправимое, чтобы на совести Гэвина не лежал грех братоубийства.

— Он убил троих своих людей, чтобы защитить нас. Я знаю — это нисколько не снимает с него вины за другие преступления, тем не менее пусть над мщением восторжествует справедливость.

Гэвин презрительно фыркнул:

— Те разбойники для него — ничто, пустое место. Да для него человека убить — что руки ополоснуть.

— Нет, ты ошибаешься. — Фиона встала грудью на защиту Гилроя. — Если бы ты видел его лицо. Он убивал по необходимости и без всякой радости. Гилрой не убийца, не головорез. В нем сохранились остатки чести.

— Ах вот как?! В таком случае он умрет почетной смертью. — Голос Гэвина стал низким от гнева. — В петле.

— Нет! — вмешалась Эйлин. — Если это случится, то я уговорю отца разорвать союз с королем Робертом и не поддерживать его.

Гэвин, склонив голову набок, удивленно посмотрел на нее.

— От кого мне приходится слышать угрозы? От будущей графини Киркленд, которая должна служить образцом почтительности и смирения перед нашим королем.

Эйлин гордо выпрямилась и, глядя ему прямо в глаза, ответила:

— Гэвин Маклендон, уж кому-кому, а нам обоим отлично известно, что мне никогда не бывать графиней и вашей женой. Поэтому я говорю вам прямо: хотите ли вы сохранить союз между нашими кланами или разрушить его, выбросить в кучу мусора? Выбор за вами.

Эйлин ставила условие, причем нельзя было усомниться в твердости ее решения. Она повернулась и пошла к своей лошади.


— Да, жаль, что тебе не придется с ней спать, — ухмыльнулся Эван. — Сколько в ней пыла. В постели это весьма ценное качество. Она уж точно сумеет доставить удовольствие.

— Заткнись. — Гэвин в сердцах отвесил ему оплеуху, затем подтолкнул в спину, направляя к двум воинам, которые должны были его охранять.

— Помалкивай и держи язык за зубами, а то я еще могу передумать и повесить тебя прямо здесь на дереве.

Воины повели ухмылявшегося Гилроя прочь, а Гэвин повернулся к Фионе.

Она побледнела. Приближался серьезный разговор.

Все стоявшие неподалеку отошли в сторону. Вокруг стало удивительно тихо, даже ветер, шумевший в кронах деревьев, и тот стих. Фиона попыталась что-то говорить, начать оправдываться, но слова застревали в горле. Гэвин ждал, скрестив руки на груди.

Она его ослушалась, попала в смертельно опасное положение, а он, беспокоясь за ее жизнь, страшно переволновался. Разумеется, он хотел услышать ее объяснения. И эти объяснения должны были быть вескими и убедительными.

— Не могу поверить, Фиона. — Гэвин первым прервал молчание. — Вот я терпеливо жду от тебя разъяснений. Неужели тебе нечего сказать?

— Нет, отчего же, я тебе крайне признательна, ты спас нас. Я совершила глупость, решив, что ехать под охраной, сопровождавшей повозку с зерном, довольно безопасно.

Фионе было неловко, и поэтому она избегала смотреть ему в глаза. Взяв ее за подбородок, Гэвин посмотрел прямо ей в лицо.

— Фиона, зачем тебе было бежать от меня?

Слезы навернулись ей на глаза.

— Оставаться в замке и послушно молчать, глядя, как ты женишься на другой женщине, — нет, это для меня невыносимо.

— Но почему?

Фиона отвела глаза в сторону.

— Я просто не могу.

— Почему? — повторил он свой вопрос.

Она попыталась отойти прочь, но он удержал ее за руку.

— Из-за гордости, — промолвила она. — Гордость заставила меня уйти.

— В самом деле?

— Да.

Фиона застыла на месте, обхватив себя руками за плечи. Ее губы подрагивали от волнения и муки.

Ее чувства были понятны. Хотя сначала он полагал, что она ушла, поскольку была к нему неравнодушна, более того, любила его. К чему лукавить, любила его, как и он сам любил ее. Неужели он заблуждался? Неужели ею двигала одна только гордость? Гэвина грызли сомнения, но он отмахнулся от них. Разве это сейчас имело значение?

Он чуть было не потерял ее. И больше не собирался отпускать ее от себя. Гэвин откашлялся и уже без прежней самоуверенности заметил:

— Леди Эйлин только что отказала мне. Довольно твердо. Пожалуй, даже объявила об этом во всеуслышание.

Его губы искривились в жалкой попытке изобразить улыбку. Фиона вздрогнула и отвернулась от него.

— Эйлин расстроена и огорчена. Что тут удивительного? Она столько перенесла. Но ее отец не станет ее слушать, так что свадьба все равно состоится.

— Я тоже не намерен на ней жениться.

Слова были нарочно сказаны медленно и обдуманно, причем с явной целью. Фиона должна была бы им обрадоваться. Свадьбы не будет, чего же лучше? Но достаточно ли этого для того, чтобы она по своему желанию вернулась назад в замок?

— Ну и что? Не леди Эйлин, так другая. В любом случае ты женишься на какой-нибудь высокородной девушке из другого шотландского клана, — чуть слышно ответила Фиона, ее лицо страдальчески сморщилось. — И ты, и я, мы оба понимаем, такова воля короля, а твой долг — ему повиноваться.

— Есть и другой способ проявить верность королю и выполнить свой долг.

Интерес блеснул в глазах Фионы. Она с любопытством посмотрела на Гэвина.

— Что ты хочешь сказать?

— А то, что я могу служить королю так же верно и честно, взяв себе в жены англичанку.

Фиона тихо вскрикнула, но как бы тих ни был возглас, в нем явственно слышалась радость.

— Но ты не можешь на мне жениться. — Она продолжала ему возражать, еще не до конца поверив в серьезность его намерения.

— М-да? И почему же?

— Как почему? Как известно, человек предполагает, а Бог располагает. Ты сам понимаешь, что с твоей стороны это просто безумие.

Фиона топнула ножкой то ли от возбуждения, то ли от радостного предчувствия. Гэвин улыбнулся, увидев этот нетерпеливый жест. Как же он любил ее! Ну и что, если она любит его меньше, чем он ее. Он верил: со временем она полюбит его так же сильно и глубоко, как он ее.

— Почему у тебя такой расстроенный вид? — опять спросил Гэвин с прежней улыбкой на лице.

— Мне не нравится, милорд, когда надо мной смеются или, хуже того, издеваются. Это слишком жестоко.

— Прости меня, но я совсем не думал над тобой издеваться. Недавно я говорил, что люблю тебя, и опять повторяю — я люблю тебя.

Фиона побледнела, сердце Гэвина взволнованно забилось при виде ее побледневшего лица.

— Еще раз скажи мне это, — прошептала она.

— Ради чего? — Он не удержался от того, чтобы не поддразнить ее.

— Гэвин, я прошу.

— Я люблю тебя. Надеюсь, со временем ты ответишь мне взаимностью.

Фиона прищурилась и вопросительно посмотрела на него.

— В самом деле? Я знаю, ты хочешь меня, тебе нравится со мной спать, но любовь? Ты уверен?

Гэвин крепко прижал ее к своей груди.

— Так знай: я едва не сошел с ума, когда узнал, что ты исчезла из замка. Оставаться без тебя мне было невыносимо. Я страшно волновался за тебя. Я люблю тебя так сильно, что теперь не собираюсь разлучаться с тобой никогда.

Лицо Фионы просияло от радости ярче, чем солнце, на краткий миг выглянувшее из-за туч. Она потянулась к нему и поцеловала нежно и страстно.

— Гэвин, ты сделал меня самой счастливой женщиной на свете.

— Я рад это слышать. А теперь все-таки ответь на мой вопрос, только честно. Почему ты ушла из замка?

Фиона смутилась, затем весело рассмеялась.

— Да потому что я люблю тебя, дурачок.

От ее признания радость жизни вспыхнула в душе Гэвина с новой, всеохватывающей силой. Он громко расхохотался и, подхватив ее под руки, закружил вокруг себя. Огромное счастье переполняло его. Ему выпала в жизни редкая удача, и он не собирался упускать ее.

— Итак, моя прелесть, не окажешь ли ты мне честь выйти за меня замуж?

— Конечно, мой повелитель, я удостою вас такой чести.

Веселая насмешливость ее голоса еще больше усилила его возбуждение, оно горячей упругой волной пробежало по его жилам.

— Фиона, итак, ты согласна. В таком случае пора возвращаться домой и… готовиться к свадьбе.

Глава 19

Ветер шумел в верхушках деревьев. Гомон птиц стих. Небо затянули тяжелые, мрачные тучи. Но Фиона ничего не замечала, она сидела в седле впереди Гэвина, прижавшись к нему, и не было на свете женщины счастливее, чем она. Несмотря на все злоключения, ей казалось, в ее жизни не было более радостного дня, чем этот.

Ее голова покоилась на его плече, и в его объятиях ей было и удобно, и покойно. Впервые за несколько лет она без страха и боязни смотрела в будущее, которое раньше рисовалось в самых мрачных тонах.

Все то, что волновало и тревожило ее — происки короля Роберта, намечавшаяся свадьба Гэвина с леди Эйлин, собственное шаткое, неопределенное положение, даже то, как жители замка воспримут известие о ее свадьбе, — ушло, растаяло, как туман. Ощущение счастья, беззаботного светлого счастья, поглотило все остальные чувства и мрачные опасения.

Она любила Гэвина, а он любил ее. Любовь принесла покой и радость ее душе, воскресила к новой жизни, вскружила голову.

Теперь все будет хорошо. Она станет женой Гэвина, они заживут вместе, пока смерть не разлучит их.