Внутри ее все пело от радости и счастья, которые так долго были подавлены и угнетены житейскими трудностями. Они прорвались сквозь все тяготы и невзгоды. Душевный подъем был настолько громаден, насколько непреодолимым и глубоким казалось отчаяние, владевшее ею в последние дни. Столь резкий неожиданный переход от горя к радости, от безысходности и страха к уверенности в будущем пробудил в ее сердце все лучшее, все самое дорогое и ценное, что так долго находилось там под спудом. Все то, о чем тайно мечтала, сбылось.

Ведь любовь пробивается через все преграды. Она возникает вопреки политическим интересам, в любом положении, невзирая ни на какие условности. Как это чудесно!

Фиона потянулась, выпрямляя затекшие ноги.

— До дома осталось не так уж долго, — поспешил успокоить ее Гэвин. — Часа два, не более того.

Она взглянула ему в лицо, ласково откинула рукой прядь волос с его лба. В ответ он улыбнулся, но улыбка являлась отражением лишь малой доли того счастья, которое светилось в его глазах.

Они ехали вдвоем на одном коне и шептали друг другу разные любовные глупости. Разговор, порожденный путаницей мыслей и чувств, каким бы бессмысленным он ни казался постороннему слушателю, для Гэвина и Фионы был полон тайного глубокого смысла. Вскоре Гэвин начал нашептывать на ухо Фионе то, чем ему хотелось бы с ней заняться сегодня ночью. Его полные соблазна предложения пробудили в Фионе любовный пыл, и она, в свою очередь, тоже стала дразнить его, описывая разные любовные сцены, созданные ее воображением. Ей было приятно видеть, как в его глазах разгорался ответный огонь страсти.

Они уже давно не спали вместе, а теперь, когда их отношения так существенно изменились, обоим явно не терпелось слиться в любовных объятиях.

Теперь, когда они открылись друг другу, когда их больше ничто не сдерживало, их чувства должны были претерпеть качественные изменения, разве не так? Фиона как раз думала, что все обстоит именно так, более того, ей не терпелось, как и Гэвину, проверить это на деле.

Как Гэвин и обещал, дорога до замка оказалась не слишком долгой. На исходе дня они уже добрались до ворот. Взгляд Фионы невольно упал на Лэдди, который с довольным видом бежал впереди, словно указывая дорогу домой. Пес, казалось, не ведал усталости. Фиона была ему очень благодарна: не кто иной, как Лэдди, вовремя привел отряд Гэвина и спас ее и Эйлин. Отныне преданный пес будет до конца своих дней получать вкусные сахарные косточки, он честно заслужил такую награду.

Когда впереди на фоне вечернего неба возник темный силуэт крепости, все обрадовались, охваченные предвкушением скорого отдыха. Въехавший на двор замка отряд был встречен оглушительными криками радости. Немного смущенная Фиона оглянулась на Эйлин, но та, не глядя в ее сторону, быстро спрыгнула с лошади.

— Я полагала, все были бы только рады больше не видеть меня, — тихо призналась Фиона. — Или узнать, что меня загрыз в лесу медведь.

— Лишь немногие относятся к тебе враждебно, — заметил Гэвин. — В основном это недалекие люди, которым не нравится твое английское происхождение.

Однако, глядя на улыбающиеся и радостные лица, окружавшие ее и Гэвина со всех сторон, Фиона не обольщалась, понимая, что среди них она чужая. Более того, в отличие от Гэвина она не сомневалась, что известие об их свадьбе вызовет недовольство людей, особенно женщин.

— Отец! — закричала Эйлин и бросилась через двор навстречу Синклеру.

Он также устремился ей навстречу с сияющим от удовольствия лицом. Миг, и Эйлин была заключена в отцовские объятия.

— Я приехал недавно, сразу, как только узнал о твоем исчезновении. Ты цела, с тобой ничего не случилось?

— Я цела и здорова, — ответила Эйлин слегка дрожащим голосом. — Отец, я так рада видеть тебя! Еще немного, и мне кажется, что я разревусь от радости.

С лица Синклера не сходила блаженная улыбка, однако его благожелательное настроение длилось недолго.

— Так что же здесь случилось? — вдруг закричал он, поглядывая на Гэвина и одновременно гладя дочь по лбу и щекам. — Я оставил вам свою дочь, свое сокровище, а вы? Так беспечно отнеслись к своему долгу хозяина?! Где же ваша забота о невесте?

Гэвин недовольно запыхтел.

— Леди Эйлин сама виновата в том, что попала в столь опасное положение.

— Что вы такое несете? — возмущенно завопил Синклер. — Кто вам поверит?

Эйлин положила руку на плечо отца, как бы пытаясь удержать его от необдуманных слов, но пока, как ни странно, хранила молчание и не спешила вносить необходимую ясность в разговор между отцом и Гэвином.

— Леди Эйлин! — обратился к ней Гэвин, вопросительно изогнув брови и с трудом сдерживая раздражение. — Вы ничего не хотите сообщить своему отцу?

Эйлин наморщила нос, но продолжала хранить молчание. Ситуация становилась крайне напряженной. Кипевший от негодования Синклер был готов взорваться в любое мгновение, и страшно было представить, к каким последствиям мог привести этот непредсказуемый взрыв, особенно для Фионы и Гэвина.

— Да, милорд, вы правы, мне многое нужно рассказать моему отцу, — многозначительно сказала Эйлин, зло поблескивая своими синими глазами.


Не желая, чтобы у намечавшегося горячего разговора было так много свидетелей, Гэвин повел всех участников в укромное, удаленное место — галерею на третьем этаже замка. Там ни прислуга, ни воины ничего не услышат, как бы громко они ни выясняли свои взаимоотношения.

Фиона сделала робкую попытку ускользнуть, но Гэвин удержал ее. Заметив это, Синклер недоуменно взглянул сперва на Фиону, потом на него, а Дункан задвигал бровями, как бы спрашивая: стоит ли сейчас говорить об этом? Между тем в душе Гэвин послал все к чертям — будь что будет. Испытав столько мук и страданий, вызванных исчезновением Фионы, он не намеревался, как сам заявил во всеуслышание, терять ее снова, и ему было наплевать на косые взгляды тех, кому не нравились его поступки.

В галерее царило напряженное молчание, такое густое, что его можно было резать ножом. Синклер пристально смотрел на Гэвина, ожидая обещанных разъяснений. Эйлин стояла, скрестив руки на груди и с упрямым выражением на лице. Фиона, затаив дыхание, думала о том, что лучше чистить замковую конюшню, чем принимать участие в таком разговоре.

Гэвин заметил ее волнение и тихо шепнул, что волноваться не стоит.

— Как видите, Эйлин цела и невредима, — начал он.

— Пусть так. Но я хотел бы узнать: каким образом она оказалась в столь опасном положении? Или, говоря о надежности вашего замка и охраны, вы просто рассказывали мне сказки? Неужели этот мерзавец проник внутрь замка и похитил мою Эйлин прямо у вас из-под носа?

— Нет, замок охраняется надежно, — твердо и решительно ответил Гэвин. — Дело в том, что леди Эйлин по собственной воле, без всякого предупреждения и без всякой охраны покинула замок.

Синклер был удивлен.

— Это правда, дочь?

— Да, отец, — вздохнула Эйлин.

— Черт побери! — взревел Синклер. — Какую обиду вы нанесли моей дочери, что она бежала из вашего замка?

— Обиду? Я? — возмутился Гэвин. — Ничего плохого я ей не сделал.

— Эйлин, говори, как все было. — Синклер по-прежнему не верил Гэвину.

— Отец, граф говорит чистую правду. Он мне ничего не сделал, — едко заметила Эйлин.

Синклер изумленно посмотрел на дочь, затем перевел взгляд, столь же изумленный, на Гэвина.

— Мне надо выпить, — вдруг произнес он.

Гэвин чертыхнулся про себя. В голове глухо и тяжко забилась мысль, она стучала о его висок, словно молот о наковальню: Боже мой, неужто придется иметь дело с подвыпившим разгневанным Синклером. Несмотря на то что идея Синклера была ему совсем не по душе, он подошел к дверям и распахнул их.

На него едва не упали Дункан, Эйдан и Коннор, которые, опираясь о двери, подслушивали их разговор.

— Эй, поосторожней, — сердито бросил им Гэвин. — Лучше займитесь делом. Велите Хэмишу принести сюда эль, вино и виски тоже.

Смущенная троица побежала выполнять его приказание. Гэвин захлопнул за ними двери и обернулся. Ему показалось, что нить, соединявшая всех находившихся на галерее, натянулась еще сильнее и грозила вот-вот лопнуть. Дело пахло скандалом. Синклер и мрачная Эйлин то и дело поглядывали на Фиону, один — подозрительно, другая — недоброжелательно. Сама Фиона притворялась безразличной, что лишь усугубляло эмоциональный контраст.

«Черт, Синклер, пожалуй прав. Без виски тут не обойтись», — мелькнуло в сознании Гэвина.

Вскоре послышались торопливые шаги Хэмиша. Он вошел, держа в руках поднос с чашами, кубками и тремя кувшинами, в которых были эль, вино и виски. Не став ждать предложения от хозяина, Синклер сразу приступил к делу. Сперва он налил себе эля, выпил его одним залпом, затем проглотил кружку виски. Вытерев губы тыльной стороной ладони, он решительно стукнул кулаком по столу.

— А теперь, дочь, расскажи мне еще раз, что же случилось сегодня ночью в замке.

Эйлин грустно улыбнулась.

— Я проснулась очень рано. Мне не спалось. Я решила подняться на стену, чтобы подышать воздухом и посмотреть на рассвет. Сверху я увидела, как леди Фиона выезжает со двора замка следом за повозкой с зерном. Мне стало любопытно, куда она направляется в такую рань. Я быстро оделась и, не говоря никому ни слова, побежала к конюшне. Да, сознаюсь, что поступила опрометчиво. В свое оправдание могу сказать, что хотела только попрощаться с Фионой, я не собиралась отъезжать далеко. Кроме того, я полагала, что воины, охранявшие повозку, защитят меня.

Синклер бросил на Фиону изучающий взгляд.

— Леди Фиона, зачем вы выехали столь рано из замка?

Вопрос не застал ее врасплох.

— Я намеревалась совершить паломничество в обитель Девы Марии. Выезд повозки с зерном показался мне удобным случаем, а ее охрана надежной защитой. Отец Ниалл был так добр, что обо всем договорился.

— Почему же граф не снабдил вас достойным эскортом ради столь благочестивой поездки? — не унимался Синклер.

— Я ничего ему не сказала. У графа и так много важных дел, чтобы докучать ему такими просьбами.

— Как только стало известно об исчезновении женщин, я немедленно отправился на их розыски, — своевременно вставил Гэвин.

— Я считаю вас, милорд, благородным человеком, — вдруг вызывающе обратилась к нему Эйлин. — И все же мне интересно, бросились бы вы на мои поиски с таким же рвением, если бы пропала только я одна, а не вместе с леди Фионой?

Лицо Гэвина побагровело от негодования.

— Вы были под моей защитой. И я никогда не брошу в беде леди, оставленную на мое попечение.

— Даже если вас принуждают жениться на ней? — нахмурила брови Эйлин.

— Никто меня не принуждает, — возразил Гэвин.

— Ах вот как? Видимо, вы сгораете от желания сделать меня своей женой? Только как-то это незаметно.

Гэвину стало больно и досадно. Девушка была не промах, да и отваги ей было не занимать.

— Вы же помолвлены, Эйлин, — заметил Синклер. — Конечно, он женится на тебе.

Эйлин снисходительно посмотрела на отца.

— Может быть, ему удалось обмануть тебя, даже обмануть самого себя, но я-то все вижу. Он влюблен в леди Фиону и ни за что не отпустит ее от себя, даже если женится на другой женщине.

Синклер бросил на Гэвина вопросительный и вместе с тем тяжелый взгляд.

— Это правда?

Гэвин стиснул зубы так, что заходили желваки на скулах. Рано или поздно Синклер узнает правду. Так почему бы не рассказать ее сейчас, чтобы избежать кривотолков. Кроме того, можно будет все объяснить таким образом, чтобы все выглядело не настолько оскорбительно.

— Я люблю леди Фиону. Это правда, не отрицаю.

Раскрасневшееся от выпитого виски лицо Синклера стало совсем красным. Потрясенный услышанным, он выплюнул виски, добрый глоток которого он только что сделал. Затем гневно уставился на Гэвина.

— Вы хотите сказать, что не хотите удостоить мою Эйлин чести выйти за вас замуж? А как же наше соглашение?

Вопрос был задан откровенно, прямо в лицо, и отвечать на него надлежало так же откровенно и смело для того, чтобы избежать кровавой вражды. Гэвин задумчиво почесал подбородок, подбирая нужные слова.

— Думаю, стоит напомнить те причины, которые учитывались в первую очередь при заключении помолвки, — бодро начал он. — Нам надо было поддержать короля Роберта в борьбе против англичан…

— Довольно, — перебила его Эйлин. — Не стоит дальше его слушать. Я не хочу выходить за него, вот и все.

— Эйлин Маргарет Гертруда Синклер, — заревел отец, стуча кулаком по раскрытой ладони. — Я не потерплю, чтобы столь молодая девушка противилась моей воле, да еще столь решительно и твердо, как будто слово отца уже ничего не значит. Если я сказал, что ты выйдешь замуж, то выйдешь, и брось своенравничать.