Дженнифер Эшли - Как спасти репутацию

Александр пожал плечами:

– Но она же об этом не знает. Завтра я пойду к ее отцу. Англичане имеют привычку рвать на куски каждого, кто нарушает их правила, а я не хочу, чтобы с ней это случилось.

– Понятно. Следовательно, уходим вместе, чтобы люди говорили про меня и тебя, а не про нее и тебя.

Александр кивнул; он думал о формальностях относительно Миган, которые надо будет соблюсти, и одновременно о секрете фон Гогенцаля и о способах, как этот секрет у него вырвать.

– Я хочу, чтобы мисс Тэвисток не коснулся даже намек на сплетню, пока я не поставлю всех перед свершившимся фактом.

– Ладно. – Анастасия задержала на нем взгляд, а потом расхохоталась. Она смеялась и смеялась, и это наконец разозлило Александра..

– Не вижу ничего смешного.

– А я вижу. Господи, Александр, сколько женщин на тебя бросались! И все впустую, ты был неприступной крепостью. А какая-то рыжая девчонка в веснушках сокрушила тебя пучком перьев и проволочкой. Восхитительно.

Александр только грустно усмехнулся и покачал головой:

– Я не люблю, когда надо мной смеются.

– Я знаю, – сказала она, вытирая выступившие от смеха слезы. – Ты великий герцог Александр, самый правильный в мире человек. И я этому радуюсь.

Вдруг Александр схватил ее и поцеловал. Не потому, что воспылал любовью, и не для того, чтобы прекратить смех, а потому, что услышал приближающиеся шаги в коридоре.

Один из гостей леди Федерстон, дородный лысоватый мужчина, посмотрел на них и фыркнул.

– Безобразие, – буркнул он и возмущенно удалился.

За завтраком Миган сидела прямая, как палка, а Симона рассказывала про бал у Федерстонов и про все, что Миган пропустила, слишком рано уйдя домой.

– Леди Кармайкл танцевала с лордом Оберфорсом, представляешь? А ведь совсем недавно объявили об их помолвке с сэром Сэмюелом Райсом. Какой восхитительный скандал! А ты видела, что было надето на леди Масгрейв?

Никогда еще тост, намазанный свежим маслом, не казался Миган таким неаппетитным, никогда утренний шоколад, густой и горячий, не пах так отвратительно.

Отец уткнулся в газету, предоставив Симоне болтать. Когда он переворачивал страницу, Миган видела, что он улыбается, а при взгляде на жену в глазах светится нежность. Он говорил Миган, что обожает слушать ее болтовню – как будто птичка щебечет в саду.

В обычное утро Миган могла бы посмеяться над рассказами Симоны, но сегодня было не обычное утро. Голова болела и гудела, шоколад был горький, тост застревал в горле. Ночью ей было нетрудно притворяться больной, как велел Николай.

Все вышло так, как предсказал Николай. Он доставил ее до дома, никто ее не видел, дальше, следуя его инструкциям, она легла в постель и позвала служанку. Задержка дала ей возможность помыться, заплести косу, надеть ночную рубашку и скользнуть под одеяло. К тому времени как пришла Роуз, Миган так трясло, что Роуз встревожилась и дала ей лауданум.

Тяжелый сон после ночных безумств и снотворного привел к тому, что во рту было липко, голова раскалывалась, горло болело.

– А Кейти Садингтон сын барона приглашал танцевать два раза, – продолжала Симона. – Ее мать на седьмом небе. Подумать только, барон! А Садингтоны еле наскребли на уголь для печей. Это будет перо в шляпе миссис Садингтон и, возможно, крыша над головой. Я о нем невысокого мнения – у него нет подбородка, а грудь такая впалая, как будто в детстве его туда лягнула лошадь. Учитывая внешний вид Кейти, их дети будут уродами, бедняжки. Но когда его отец умрет, он станет бароном, а они оба без ума друг от друга. Нет, самым красивым мужчиной на балу был герцог Александр. Все матери толкали своих дочерей к нему, а он не обращал на них внимания, на бедняжек. Но ты с ним танцевала, Миган! Скажи, он вблизи такой же красивый, как издали?

Миган чуть не подавилась куском тоста, запила его шоколадом и ответила:

– Да, он красивый.

Она вспомнила мощную руку на своей талии, когда он кружил ее в вальсе. Такая же сила исходила от него, когда он ее целовал. Этот человек ничего не делает наполовину – и танцует, и занимается любовью с той же страстью.

Симона продолжала трещать.

– Боже, какая удача – моя падчерица танцевала с нвенгарийским герцогом! Больше ни одной леди он не оказал внимания. Амбициозные мамочки напрасно пыхтели, потому что он уехал домой с леди Анастасией. Она красивая, разумная женщина и космополитка. Я слышала, они совершенно бесстыдно обнимались на верхнем этаже. Но они же иностранцы. – Она снисходительно махнула рукой.

Миган закашлялась, обрызгав крошками белую скатерть. Майкл опустил газету и заботливо посмотрел на дочь.

– Робертс, – сказал он вошедшему лакею, – подай мисс Миган стакан воды.

Робертс грохнул поднос о стол, толкнув горшочек со сметаной, и выбежал из комнаты. Симона стучала Миган по спине, Майкл спасал сметану. Симона причитала:

– Бедненькая, неудивительно, что ты вчера разболелась. В зале была ужасная давка, жара. Как еще мы все не попадали в обморок.

Робертс принес стакан, налитый до краев, протянул Миган и в спешке облил ей юбку. Миган выпила и проглотила наконец сухой тост. В глазах у нее стояли слезы.

– Все в порядке, – сумела сказать она. – Папа, можно, я уйду?

– Разумеется. – Майкл встал и помог ей выйти из-за стола. – Ты в порядке, милая?

Миган была далеко не в порядке, но если она позволит отцу участливо обнять себя, то сломается и выложит всю историю. Этого нельзя допустить. Майкл – любящий, заботливый отец, ей будет нестерпимо видеть разочарование в его глазах, когда он узнает, что его дочь – вертихвостка. Она знала, что рано или поздно придется взглянуть правде в лицо, но сейчас все еще было слишком болезненно.

– Буду в порядке. Полежу немного и встану свежа, как дождик.

Симона ей не поверила. Охваченная внезапной заботой, она вместе с Майклом пошла ее провожать.

Когда они вышли в прихожую, Робертс кинулся открывать входную дверь – кто-то постучал. Он впустил в дом холодный мартовский воздух и чуть не споткнулся под тяжестью двух огромных корзин с цветами. Парниковых роз и пионов было так много, что за ними не стало видно Робертса.

Симона схватилась за грудь.

– Боже, Боже! Миган, ты завоевала привязанность очень щедрого джентльмена.

– Куда поставить, мэм? – невнятно сказал Робертс, просунув лицо сквозь цветы.

– Туда. – Симона показала на стол в центре гостиной, и Робертс поковылял, обливаясь потом.

– Нет, к окну, чтобы все видели, – передумала Симона. – Ну что ты копаешься?

– Сейчас, мэм. – Слуга засеменил по комнате – оранжерея на ножках, – чтобы сгрузить корзины на маленький столик у окна.

Миган стояла в растерянности, прекрасно понимая, кто прислал цветы. Она совершенно не знала, как вести себя теперь. Робертс старался удержать равновесие, а Симона рылась в букете, искала карточку.

– Должна быть. Джентльмен не пошлет цветы без записки.

– Она у меня в кармане, мэм, – сказал Робертс. – Если бы я мог…

Он попытался залезть в карман неуклюжими пальцами и при этом не уронить корзины, но Симона решила проблему иначе: выдернула из нагрудного кармана сложенный лист бумаги и сломала печать.

– Я так и знала! – Она подняла сияющие, счастливые глаза. – Это от него. Смотри, Миган.

Миган выхватила лист из рук Симоны. Записка была простая и краткая. Он от руки написал: «С комплиментами, Александр Нвенгарийский».

Возбужденная Симона вертелась вокруг, так что развевались шляпные ленты.

– Я знала, что этот вальс кое-чего стоит. Он углядел тебя через весь зал и был сражен наповал. Теперь ты рада, что я посоветовала тебе замазать веснушки жидким тестом?

– Мы отошлем эти цветы обратно, – сухо сказала Миган.

Симона перестала кружиться.

– С какой стати?

Миган не могла объяснить, что ошеломляющим подарком Александр пытается загладить то, что они делали вчера. Она, как глупенькая мисс, должна была исполниться благодарности. Но она не была глупенькой мисс, которая захлебнется от восторга при любом его слове или жесте. Возвращение цветов это ему объяснит.

Она дала Симоне такое объяснение, которое той будет понятно:

– Ты сама сказала, что он ушел с леди Анастасией. Ведь я не должна принимать подарки от распутника, правда?

Симона помолчала.

– О, Миган… На самом деле я считаю…

Из дверей вышел отец.

– Я согласен с Миган. Не могу сказать, что мне это нравится.

Появление Майкла придало Симоне сил.

– Чепуха. Наша милая Пенелопа нам писала, что Александр изменился и стал правой рукой принца Деймиена. Деймиен сделал его послом, чтобы Александр сближался с королями, подписывал договоры или что там еще послы делают. Ему доверяют. Разве не мог он просто увлечься нашей Миган?

Миган промолчала. Она знала, что со стороны Александра это жест вежливости, а когда Симона в таком восторге, она не может рассуждать логично. Мачеха передвигала цветы так и этак, Робертс старался уравновесить их на маленьком столе, Симона что-то напевала. Майкл нахмурился, но ничего не делал, чтобы ее остановить.

Пенелопа действительно писала, что Александр отправлен с миссией, которую Деймиен не может доверить никому другому, но это не значит, что Александр стал ручным. Миган вспомнила, какие у него были глаза, когда он смотрел на нее через зал, как властно он вытащил ее на вальс и как холодно сказал, что отправит ее домой незаметно, если она будет точно следовать его указаниям.

Нет, великого герцога Александра никто не приручил.

– Очень вежливо с его стороны прислать цветы, но он перестарался, – сказал Майкл. – Как будто не понимает, что такой жест привлечет всеобщее внимание.

О, еще как понимает, мрачно подумала Миган. Она не сомневалась, что герцог прекрасно знал, что делает.

– Это означает, что он приедет к тебе. – Симона опять закружилась, но вдруг остановилась и с ужасом огляделась: – Боже, какой жуткий беспорядок! Робертс, позови Джейн и помоги мне разобрать вещи в этой комнате. Миган, ты не можешь оставаться в таком виде, переоденься в лучшее утреннее платье, дорогая, и вели Роуз тебя причесать. К тому времени как появится герцог, все должно блестеть!

Но герцог не появлялся. Четыре часа Симона заставляла Миган сидеть вместе с ней, вскакивала при стуке каждой кареты, так что Миган уже готова была визжать. Часы тикали, Миган делала вид, что шьет, Симона раздражалась, Майкл скрылся в кабинете. Но герцог так и не приехал.

Вместо этого он прислал письмо.

Послание прибыло с каретой, его принес слуга-нвенгариец, одетый в ливрею, похожую на мундир. Слуга стоял в холле, высокий, красивый, голубоглазый, как все нвенгарийцы, и спорил с Робертсом, настаивая, что должен лично вручить письмо досточтимому отцу мисс Тэвисток.

На шум вышел Майкл, и посыльный оттолкнул Робертса, прошел вперед, встал на одно колено и подал сложенное письмо.

– Мой хозяин велел передать это вам, – сказал он с сильным акцентом.

Майкл развернул письмо; навалившись ему на плечо, Симона стала читать, после напряженного молчания взвизгнула и закрыла себе рот рукой.

– Я так и знала! Я знала, что наша Миган его сразила! – Она вырвала письмо из рук Майкла и передала Миган: – На, читай.

Миган дрожащей рукой взяла письмо.

Это было формальное предложение о браке. Александр обращался к Майклу как к ее отцу, просил разрешения ухаживать за его дочерью и описывал, какие у него обширные земли и богатства в Нвенгарии.

– Как красиво! – выдохнула Симона за ее плечом. – «Имею честь пригласить мисс Тэвисток стать герцогиней Нвенгарийской и моей женой». Божественно! Если бы я была дебютанткой, я бы от восторга упала в обморок. Какая ты умница, что вскружила ему голову за один короткий танец!

– Наверное, он сошел с ума, – слабым голосом сказала Миган.

– Что влюбился в тебя? Видимо, ты являешь собой свежий контраст рассудительным европейским женщинам. Почему бы ему не влюбиться в причудливую английскую розу?

Вмешался Майкл; он был не дурак, и Миган поняла, что он почуял в этом предложении что-то неладное.

– Симона, мы не знаем его мотивов.

– Знаем, они совершенно ясны. Он хочет жениться на Миган и сделать ее герцогиней. Она будет жить в его роскошном особняке на Беркли-сквер и иметь собственный дворец в Нвенгарии. Только подумай, дорогой, мы с тобой поедем в Нвенгарию, и нас пригласят сразу в два дворца. Надо сейчас же ехать.

Миган вытаращила глаза:

– Ехать? Куда?

– На Беркли-сквер к герцогу Александру. Миган, дорогая, что за прическа! Роуз, быстро! Причеши Миган и одень ее во что-нибудь приличное. Поторопись.

Мачеха толкнула Миган к Роуз, которая вышла из комнаты служанок, и стала теснить обеих к лестнице. Майкл преградил им путь: