– Я отлично себя чувствую! Слышите, вы, отлично! – билась в истерике девушка. – И если вы не снимете с него наручники и не дадите денег на билет до Владивостока, я никуда отсюда не уйду! Он должен найти свою маму! Глеб, – Светлана устремила на Глеба полный отчаяния взгляд, – я ни в чем не виновата! Я этого не хотела…

– Во-первых, – степенно начал Пал Палыч, – никто не собирается задерживать Глеба, хотя по закону…

– Да плевала я на ваши законы! – выкрикнула Света. – Снимите с него наручники!

– Вот, пожалуйста, классический пример так называемого стокгольмского синдрома, – заметил участковый, подходя к Глебу.

Щелкнул замок, и в следующую секунду парень уже разминал затекшие кисти рук.

– Глебка! Глебка! – подала голос старуха. – Не плачь, маленький. Бабе жалко Глебку!

Кинувшись на шею к освобожденному Глебу, Света зло зыркнула глазами на мать:

– Ты дала ему денег?

– Нет, – опешила от такого неожиданного поворота событий женщина. – Но я могу.

Она полезла в сумочку и со словами: «Возьмите, пожалуйста» – протянула Глебу конверт.

– Не надо, – отвернулся парень.

– Бери! – потребовала Тополян. – Ты должен найти маму!

– Моя мама умерла, – глухо отозвался Глеб.

– Да, к сожалению, это так, – подтвердил участковый. – Прудкина Вера Ильинична умерла три с половиной года назад от воспаления легких.

– Он врет. – На лице Глеба появилась блаженная улыбка. – У мамы не выдержало сердце. Она умерла от разлуки. Но не могли же врачи написать, что причина смерти – разлука с сыном.

– Да, конечно. – Света отстранилась от Глеба, но руку его из своей не выпустила. – Что же нам теперь делать?

– Ты иди домой. А я, если только меня не посадят в тюрьму, пойду работать, заработаю денег и поеду к маме. Я должен побывать на ее могиле.

В эту минуту на пороге комнаты появился Ашот Суренович. Все это время они с Алешей стояли в прихожей. В маленькой комнатушке и без них было полно народу.

Увидев мужа, Анна Антоновна жестом дала ему понять, что все в порядке. Покосившись на дочь, тот незамедлительно скрылся.

– Никто тебя в тюрьму не посадит, – сказал Пал Палыч. Сейчас он удивлялся сам себе. Такое с ним происходило впервые – чтобы сердцем он полностью был на стороне преступника. Да и преступником-то Глеба как-то язык не поворачивался назвать. – Ухаживай за бабушкой, работай… Кстати, а зачем ты все это затеял? – Участковый заглянул парню в глаза.

– Из-за денег, – ответила за Глеба Светлана. – Повторяю: это была полностью моя идея! И не смейте больше к нему приставать! Оставьте Глеба в покое!

– Все-таки возьмите. – Анна Антоновна положила конверт на край стола. – В любом случае они не будут лишними.

Глеб дернулся было, чтобы возразить, но Света решительно схватила конверт и сунула его прямо в руку парня. – Бери! – тоном, не терпящим возражений, потребовала она. – Выйдите все. – Девушка в упор посмотрела на мать, а потом перевела суровый взгляд на участкового. – Я должна кое-что сказать Глебу наедине. Да не бойтесь вы, – снисходительно проговорила она, видя, что взрослые не торопятся оставлять их вдвоем. – Все будет нормально. Я выйду через пять минут.

– А с тобой, красавица, мы еще побеседуем, – на ходу бросил Пал Палыч.


– Глеб, я не знаю, что люди говорят в таких случаях, – начала Света, как только они остались одни.

– Не надо ничего говорить, – мягко попросил Глеб, проводя рукой по каштановым волосам девушки. – Прости меня… Я поступил жестоко и глупо. Силой невозможно заставить любить.

– Нет, – принялась горячо убеждать его Света. По ее щекам текли слезы, но девушка даже не думала их вытирать. – Ты ни в чем не виноват. Я буду думать о тебе и обязательно приду… Нет, не так, – быстро поправилась она. – Я буду часто к тебе приходить, Глеб.

На секунду Светлана задумалась, потом вдруг поцеловала его в щеку. На миг парень ощутил на своей коже ее теплые, сухие губы.

– Только я не могу тебя обманывать, – тихо проговорила Света. – Ты очень хороший, добрый, преданный… Я таких людей еще не встречала…

– Но ты никогда не сможешь меня по-настоящему полюбить, – пришел ей на выручку Глеб. – И никогда не станешь моей девушкой.

Света молча опустила голову. В следующую секунду она услышала его тихий голос:

– Да не тяни же, это невыносимо! Решила уйти – так уходи.

– Я помню, – одними уголками губ улыбнулась Света. – Это из «Маленького принца».


Люся стояла, прислонившись спиной к мраморной колонне. Мимо нее проносились вечно куда-то спешащие люди, с грохотом подъезжали то к одной, то к другой платформе поезда метро. Алеша опаздывал уже на полчаса. Никогда прежде с ним такого не случалось.

В общем-то на этой встрече настоял именно он. Уставшая после съемок очередной программы «Уроки рока» Черепашка с удовольствием отправилась бы домой. Ни в кино, ни в кафе, ни тем более без цели слоняться по городу ей сейчас не хотелось. Другая девушка уже давно бы ушла. Ведь как принято у нормальных людей? Ждать друг друга пятнадцать минут, а если не успел, задержался, то, как говорится, прости-прощай! Но не таким человеком была Люся Черепахина. А вдруг Алешу задержали какие-то срочные дела? Всякое ведь бывает. Приедет запыхавшийся, раскрасневшийся, куртка нараспашку, в руках, как обычно, белая роза на высоком стебле, а ее уже и след простыл. Можно представить себе, как он расстроится… Нет, так подло она не смогла бы ни с кем поступить, а уж с Алешей и подавно.

Не то чтобы Люся была от него без ума, скорее, он от нее. Прямо каждое слово ее ловил и с обожанием в рот заглядывал. Люся же снисходительно позволяла Алеше любоваться собой и любить себя. Впрочем, она и сама не знала, что значит для нее этот красивый и положительный во всех отношениях парень.

Вот, например, Черепашкина подруга Луиза Геранмае в таких случаях говорит, что людей – особенно парней – надо учить, иначе якобы и глазом не успеешь моргнуть, как очередной ухажер у тебя на голове окажется. Но Черепашка никогда не разделяла ее точку зрения. Люсе всегда мешала одна очень неудобная для жизни привычка – постоянно ставить себя на место другого человека. Причем это у нее получалось непроизвольно, само собой как-то получалось.

Черепашка полезла в рюкзак за мобильником, чтобы посмотреть, который час, и тут, не успела она откинуть серебристую крышку, как телефон ожил, заиграв вальс Штрауса. Девушка поднесла телефон к уху.

– Алло! До тебя не дозвониться! – услышала она искаженный помехами голос Лу. – Ты где?

– Я в метро, Алешу жду.

– Не жди, – сказала Луиза Геранмае и, чуть помолчав, добавила: – Он не придет…

– Но откуда ты знаешь? – удивилась Черепашка.

– Потом объясню, – последовал краткий ответ, и уже в следующую секунду связь оборвалась.

Черепашка тут же набрала номер Лу, но трубку никто не брал. Можно было, конечно, позвонить Алеше, но, подумав об этом, девушка отправила мобильник в рюкзак.

Недоумевая и гадая, что все-таки могло произойти, Люся побрела к платформе.

«Почему Алеша сам ей не позвонил? И откуда Лу стало известно, что он не придет? – пыталась понять Черепашка. – И голос Лу… Какой-то он был странный. Чересчур резкий, что ли… Странно все это, очень странно».

Стоя на краю платформы, Черепашка чувствовала, как в ее душе поднимается смутная тревога. И в этот момент кто-то громко окликнул ее:

– Люся!

Черепашка вздрогнула от неожиданности и обернулась.

В двух шагах от нее стоял и счастливо улыбался Влади.

Вот уж кого она меньше всего ожидала встретить в московском метро!

Только это будет уже совсем другая история…