Карли Филлипс - Как в первый раз

«Если бы стены могли говорить, то стены этого дома точно рассказали бы много интересного», — думала Ариана Костас, спускаясь по лестнице и глядя на бесконечные ряды портретов своих предков. Ариана считала, что в этой демонстрации родственных связей и семейных корней было что-то граничащее с безумием, и называла эту картинную галерею «стеной позора».

Судя по доносившемуся с кухни шуму, было ясно, что вся семья уже в сборе и занимается своими обычными утренними делами. Ариана вдруг почувствовала, что сердце подскочило куда-то к горлу, — за пять лет ее отсутствия здесь ничего не переменилось. Ничто не могло нарушить ритм жизни этого дома и череду привычных ритуалов. Даже отъезд дочери. Запахнув плотнее на груди черный вязаный жакет, Ариана вошла на кухню.

Сестра ее матери, жившая по соседству, но обычно проводившая в их доме гораздо больше времени, чем в своем, сидела за столом с телефоном в руке и раскрытой телефонной книгой. По своему обыкновению, тетушка названивала всем подряд.

— Здравствуйте. Вы уже прочистили трубы? — Голос тети Ди был высоким и пронзительным. — Зима не за горами. Не слишком приятно обнаружить в дымоходе какую-нибудь птицу в самый неподходящий для этого момент. Правда? — Чуть позже она договорилась о встрече и отметила эту дату в своем календаре.

Ариана не переставала удивляться тому, что эта простая схема всегда работала и не давала сбоев, люди с легкостью заглатывали брошенный им крючок.

— И что ты и дядя Джон собираетесь предложить этим ничего не подозревающим людям? — спросила Ариана, проходя к кофеварке.

Тетя Ди лишь посмотрела на нее невидящим взглядом, пару раз моргнула и снова уставилась в телефонную книгу.

Вскоре на кухне появился отец Арианы, люди до сих пор считали его необыкновенным красавцем. Он с охапкой написанных от руки рекламных объявлений устроился за своим небольшим прямоугольным столом. Ариана окинула взглядом лысую голову отца и улыбнулась. Семь лет назад у него выявили рак простаты, но болезнь не сломила отца. Он прошел курс химиотерапии, после чего облысел, но зато придумал, как заработать деньги. Отец создал что-то вроде семейного шоу, которое вот уже несколько лет с неизменным успехом шло в местном театре. Называлось оно «Будни семейки Адамс» и являлось неким подобием старой телевизионной версии. Сам отец исполнял роль дяди Фестера, мать Арианы, красивая и еще довольно моложавая, была Мортицией, а остальные члены семьи являлись актерами второго плана и статистами. Они так прославились с этим шоу, что теперь их называли не иначе, как гордостью Оушен-Айла, маленького городка — родины Арианы, находившегося в Нью-Джерси в пятнадцати минутах езды от Атлантик-Сити.

Ариана не переставала радоваться тому, что отец справился с болезнью и теперь был переполнен энтузиазмом и разнообразными творческими планами. Она подошла и поцеловала отца в макушку. Потом посмотрела на небольшой рекламный плакат на столе.

— «Зарабатывай, пока ешь! Узнай, как регулировать свой вес!» — вслух прочитала Ариана. — И сколько же придется заплатить за это знание? — спросила она отца.

— Ты же знаешь, что они всегда платят столько, сколько могут и сколько хотят, — ответил Николас, не отрывая глаз от своей работы.

Ариана хмыкнула. Да, она знала, что ее семья и вообще все родственники прокладывали свой путь при помощи улыбок, шуток, розыгрышей и легендарного греческого очарования. Как ни странно, но им всегда удавалось виртуозно обойти темные закоулки существования и проблемы, имевшие место в большинстве других семей. Иногда Ариане начинало казаться, что ей предстоит прожить совсем другую жизнь, которая окажется не такой легкой и безоблачной.

Вздохнув, она взяла из буфета чашку. Ариана приехала домой вчера вечером, сразу после того, как ей сообщили об исчезновении сестры, и ночью из-за нервного напряжения так и не смогла уснуть. Взглянув на чашку, Ариана подумала, что кофе сварили слишком крепкий, но выпить его все-таки придется. Веки так отяжелели, что приходилось прикладывать усилие, чтобы держать глаза открытыми.

Она поднесла чашку к губам и втянула в себя отдающий горечью пар. Потом быстро поставила чашку на край раковины и закашлялась. Глаза мгновенно наполнились слезами. Немного успокоившись, Ариана попыталась заговорить, но кашель снова одолел ее.

— Господи, что это за кофе? — с трудом проговорила она.

К Ариане подошла мать, ее длинные черные волосы все еще были распущены. Она быстро обняла дочь, чмокнула ее в щеку и сказала:

— О, это тормозная жидкость.

Ариана вздохнула. Это была одна из тех причин, по которым она, будучи подростком, стеснялась приводить домой подруг.

Мать похлопала ее по спине.

— Она не предназначалась для того, чтобы ее пробовать.

— Да? А что же она делала в кофейнике?

— Да просто некуда было налить.

— Ну разумеется. — У Арианы снова начали слезиться глаза. — Дайте мне, пожалуйста, салфетку.

Перед ее лицом появилась рука с бумажным носовым платком.

— Спасибо. — Вытерев слезы, Ариана подняла голову и увидела прямо перед собой два круглых внимательных глаза, принадлежащих, как оказалось, самой что ни на есть настоящей живой обезьяне. Если бы это случилось в каком-нибудь другом доме, то Ариана в ужасе отпрыгнула бы назад.

— Чей это шимпанзе? — вздохнув, спросила она.

— Это не шимпанзе, а капуцин, — спокойно объяснила тетя Ди, когда обезьяна соскочила с тумбочки на пол и запрыгала по кухне. — Если помнишь, твоя двоюродная бабушка Делирия была обручена с обезьяной. Так что, возможно, это наш дальний родственник. — Рука тети описала полукруг и затем указала на животное, которое уже сидело у стола и вовсю забавлялось игрой с собственными ногами.

Стоило ли убеждать тетю в том, что бабушка Делирия была скорее родственницей Адама, чем их предком?

Именно поэтому Ариана при первой же возможности и сбежала в Вермонт в поисках нормальной жизни.

И прекрасно жила там до этого телефонного звонка. Едва Ариана подняла трубку, в ухе тут же загремела новость, что пропала ее сестра-близнец.

— Вы все окончательно сошли с ума! Неужели вы не беспокоитесь за Зоуи? — спросила Ариана.

Зоуи была яркой, солнечной и живой. Ариана отказывалась верить в то, что с сестрой случилось что-то непоправимое. Ведь всем известно, если один из близнецов погибает, то второй чувствует это. Когда им было по семь лет, Зоуи сломала ногу, а Ариана тут же почувствовала, что с сестрой случилась беда. Сейчас же она ничего такого не ощущала. Сердце подсказывало Ариане, что сестра жива.

Как только было произнесено имя Зоуи, в кухне сразу воцарилась мертвая тишина. Прошла, вероятно, целая минута, но затянувшуюся паузу нарушать никто не собирался. Внутреннее беспокойство Арианы нарастало, и вместе с ним усиливалось чувство вины. Разумеется, все беспокоились. Просто чтобы как-то справиться с собственной тревогой, мать, отец и тетя пытались занять себя рутинными делами и не думать о том страшном, что могло произойти с Зоуи. Но Ариана видела в их глазах эту тревогу.

Наконец Николас поднялся из-за стола, подошел к дочери и обнял ее за плечи.

— Все в порядке, — сказал он. — Мы просто решили не упоминать имя Зоуи до тех пор, пока она, живая и невредимая, не войдет в эту дверь.

— Она обязательно вернется, — уверенно проговорила мать. — А до тех пор мы будем жить, как обычно. Вот послушай-ка лучше, что мы тут новенького придумали для шоу.

Ариане был совсем неинтересен тот вздор, которым с ней собирались поделиться родители, но то, что они оба адекватно, насколько это возможно в их семье, прореагировали на ее слова, подействовало успокаивающе. Успокаивал ее и запах лосьона после бритья, которым отец пользовался чуть ли не всю жизнь. Это был запах детства, защищенности и надежности. Но потом отец вдруг заявил:

— Не беспокойся о своей сестре. Зоуи сильная. И в конце концов, она из «Семейки Адамс».

Все было безнадежно испорчено, Ариана больше не выдержала.

— Мне нужно погулять. — Она торопливо вышла из кухни, и после ее исчезновения привычная жизнедеятельность обитателей дома была восстановлена.

Оказавшись на улице, Ариана сразу направилась к пирсу. В воздухе стоял запах осени и океана. Океаном здесь пахло всегда — это было привычной частью жизни маленьких прибрежных городков. Именно этого Ариане так не хватало в Вермонте. Отойдя довольно далеко от дома, она пожалела, что не захватила с собой пальто. Было холодно, и с моря дул сильный ветер. Но возвращаться обратно совсем не хотелось, поэтому она просто засунула руки в карманы брюк и двинулась дальше.

На пирсе и на песчаной полосе пляжа, где они с сестрой часто играли в детстве, никого не оказалось. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Ариана глубоко вздохнула. В памяти одна за другой проносились картины детства. И во всех воспоминаниях рядом всегда находилась Зоуи, раньше они были практически неразлучны. Вот и сейчас Ариане казалось, что Зоуи стоит где-то тут, рядом с ней. К горлу вдруг подступил ком. Ариана снова вздохнула и постаралась взять себя в руки, чтобы не расплакаться. Она сделает все возможное, чтобы найти сестру.

И тут в ее мысли ворвался мужской голос, заглушаемый шумом прибоя и свистом ветра. Сначала Ариане даже показалось, что ей этот голос померещился. Но мгновение спустя он послышался снова.

— Зоуи! — проговорил голос, на этот раз отчетливее. Удивившись, Ариана подняла голову. Она почему-то была уверена, что увидит сейчас перед собой Зоуи, живую и невредимую. Отойдя на пару шагов от пирса, Ариана посмотрела на яркое, сверкающее солнце, и в эту минуту в нее кто-то врезался и повалил на песок.

— Эй, мистер!

Куинн Донован только что вышел из спортивного зала детского реабилитационного центра и обнаружил на углу улицы длинноногого и длиннорукого подростка, напоминающего неуклюжего жеребенка. На его губах играла чуть насмешливая улыбка.

— Привет, Сэм. Как у тебя дела? — спросил Куинн.

— Неплохо. Клянусь, я знаю, где твои ботинки. Куинн опустил голову и посмотрел на свои довольно потертые мокасины.

— Где мои ботинки? — эхом повторил он, подхватывая игру.

Длинноногое существо на мгновение замолчало, а потом торжественно объявило:

— Они у тебя на ногах. — Сэм, а точнее Саманта, разразилась заразительным хохотом. Эту шутку Куинн слышал от нее уже не раз.

Он посмотрел на Сэм и тоже рассмеялся. Сэм и другие дети постоянно напоминали ему о том, что в жизни главное, они не давали ему потерять связь с собой настоящим. В свое время он поспособствовал тому, чтобы передать Саманту в хорошую семью, и теперь приглядывал за ней и старался оградить от возможных неприятностей.

— Разве ты сейчас не должна быть в школе? — спросил он.

— А почему бы тебе не заняться своими собственными делами? — Смех мгновенно стих, и в ее огромных зеленых глазах появились злые огоньки.

Куинн хорошо помнил, что в возрасте Саманты он тоже стремился к самостоятельности и бунтовал по поводу и без. Он шагнул и снял с ее головы бейсболку. Копна светлых спутанных волос рассыпалась по плечам. Без этой уродливой кепки Сэм выглядела куда привлекательнее. Многие симпатичные девочки и мальчики, которых взяли на воспитание в семьи, старались казаться незаметными, не хотели привлекать к себе внимание, чтобы не было причин передать их в какую-нибудь другую семью. Они хотели до совершеннолетия оставаться в одном и том же доме.

Сотрудники службы помощи неблагополучным семьям не разрешали посторонним вмешиваться в отношения родителей и усыновленных детей. И Куинн знал об этом. Но ведь его намерения были хорошими, он хотел помочь девочке. Кстати, ему не сразу стало известно, что Сэм девочка, а лишь через какое-то время. Куинн надеялся, что Саманта привыкнет к своим новым родителям и захочет выглядеть такой, какой она была на самом деле, — симпатичной девочкой-подростком.

— В школе не разрешают ходить в бейсболках. Иди на занятия, а то я позвоню Аарону и Фелиции, — сказал он.

Через мгновение от показной храбрости Саманты не осталось и следа, на ее глаза навернулись слезы.

— Им нет до меня дела, Куинн. Фелиция беременна, и я им больше не нужна.

И прежде чем Куинн успел что-либо сказать, Саманта бросилась бежать.

— О черт, — буркнул он.

Аарон и Фелиция были молодой парой, и им не сразу позволили усыновить ребенка. Они хотели девочку и были согласны даже на подростка, хотя большинство других семей предпочитали брать на воспитание совсем маленьких детей. Интуиция Куинна подсказывала ему, что приемные родители Сэм — порядочные люди, которым можно доверять.