Сандра Мартон - Как все началось…

Жизнь вместе. Эти слова отозвались музыкой в сердце Лары.

— Как? — прошептала она.

Слейд прижал ее и поцеловал. Она вздохнула и уткнулась лицом ему в шею, когда он унес ее обратно в постель.

Уик-энд закончился быстро, но он стал началом замечательной недели.

К пятнице Слейд почувствовал себя старым женатым мужчиной.

Эта мысль заставляла его ухмыляться.

Слейд Бэрон, муж и отец. Кто бы в это поверил?

«Я счастлив», — думал Слейд, подписывая бумаги, которые ему принесла Бетси несколько минут назад. Счастлив? Это не правильное слово. Конечно, он счастлив. Но не только.

Он был завершен. Да, именно так. Впервые за тридцать лет, подумал он, взглянув на настольный календарь, первый раз за всю его жизнь он чувствовал себя завершенным. У него жена и сын, и он замкнул круг, хотя даже не осознавал раньше эту необходимость.

Настало время обрушить новости на Трэва, Гейджа и Кэти. И его партнеров, которые уже поняли, что что-то не так. Вчера Джек не переставал увиваться вокруг него с видом кота, который учуял жирную вкусную канарейку. Хорошо, он расскажет им — им всем — после уик-энда.

Это будет особенный уик-энд.

Он подозревал, что Лара преподнесет ему подарок на день рождения.

У нее был какой-то особенный взгляд последние пару дней, как будто она знала что-то, чего не знал он. Он улыбнулся — она готовит ему сюрприз, но и он ей тоже. Он собирался сказать жене, что она уже подарила ему лучший подарок — Майкла и себя, — и хотел сказать ей это особенным образом.

По этой причине он закончил дела пораньше и помчался домой, даже не предупредив ее.

Слейд накинул куртку и взял бумаги. Весело насвистывая, он вышел из офиса, бросив бумаги на стол Бетси, пожелал ей хорошего отдыха и выбежал на улицу.

Прошлый уик-энд был великолепен. Они с Ларой гуляли в лесу, ловили рыбу. Точнее, ловил он. Лару одна мысль насадить червяка на крючок приводила в ужас. Так что она просто сидела рядом, опустив ноги в прохладную воду озера. Он почистил пойманную форель и приготовил на гриле на крыльце. Затем он уговорил Лару раздеться догола и пойти окунуться. Они занимались любовью в воде, затем он отнес ее в домик, и они снова занимались любовью. Слейд ухмыльнулся, — Держи себя в руках, Бэрон! — пробормотал он, залезая в «ягуар».

Это были великолепные выходные, но эти будут еще лучше.

Именно поэтому он так спешил домой — на два часа раньше, чем обычно. Сначала они полетят в Нью-Йорк на его «Команче». Он будет лететь низко, и она увидит, как прекрасен город, если смотреть на него сверху. Этот вид всегда вызывал у него восхищение, и он хотел разделить его с ней.

Затем они возьмут такси до отеля «Плаза», где он забронировал номер с окнами в парк. У них был заказан обед во французском ресторане, где, по словам Теда Ливайна, подают лучшее во всей Атланте мясо в горшочке, а потом они отправятся танцевать, а вечером поедут кататься в карете вокруг Центрального парка. Первым делом завтра утром он отвезет свою жену в ювелирный салон «У Тиффани». У женщины непременно должно быть обручальное кольцо, даже если муж дарит его уже после свадьбы.

Он подарит ей выходные, которые она запомнит, скажет, что она значит для него…

И пытайся не думать о том, сколько мужчин делали ту же глупую вещь до него.

— Проклятье, — воскликнул Слейд, когда машина дернулась. Эта мысль дала ему новую встряску эмоций.

Почему он не может перестать думать об этом? Неважно, сколько мужчин у нее было до него, важно, что у нее никогда не будет мужчин после. Он дал ясно понять, что ожидает от Лары верности, и они сделают друг друга счастливыми. Она никуда больше не будет смотреть. В этом не будет необходимости.

— Чертовски верно, не будет, — сказал он и снова выехал на дорогу.

Он вошел в дом через заднюю дверь. Хельга была в погребе. Она удивленно подняла голову и поднесла палец к губам.

— Наверху, — просипела она. Он улыбнулся и пошел наверх.

Значит, Лара в своей спальне. «Их спальне», — подумал он, приближаясь к комнате. После прошлой недели они даже не думали спать раздельно. Удивительно, как скоро его жизнь из ужаса превратилась в рай.

Он задержался в дверном проеме, улыбнувшись, когда увидел жену. Она сидела на краю постели спиной к нему и разговаривала по телефону, понизив голос.

— Нет, — сказала она и мягко, хрипло рассмеялась, нет, он ничего не подозревает.

Слейд почувствовал, как улыбка застывает на губах. Он сказал себе, что нужно произвести какой-то шум. Прочистить горло, пошаркать ногой, сделать что-то что угодно, чтобы она поняла, что он слушает.

— Он никак не мог узнать, кроме как от меня. Но я ничего ему не сказала. Угу. Да, я знаю. Много-много шампанского. — Она снова рассмеялась, и смех ее звучал низко и интимно. Она скрестила ноги и покачивала ногой — туда-сюда, туда-сюда. — Думаю, я могу оставить детали на вас. Я знаю, знаю. Мы еще не очень хорошо знаем друг друга… Отлично. Увидимся там. Да, в семь. Может, чуть позже — нужно придумать, что сказать мужу. Мне тоже. Жду не дождусь завтрашнего вечера, Эллиот. Угу. До свидания.

Слейд чувствовал, как кровь бьется в ушах. Он смотрел, как Лара повесила трубку, вздохнула и лениво потянулась.

В этот момент он ненавидел ее так, как не ненавидел ни одно другое живое существо. Все было ложью. Все. То, что она шептала, когда они занимались любовью. То, как она смотрела на него, как будто он был центром Вселенной.

Он хотел подойти к ней, перекинуть через плечо, спуститься по лестнице и выкинуть из дома. Или, может, кинуть ее на эту кровать, сорвать одежду и овладевать ею снова и снова, пока, черт возьми, она не поймет, кому принадлежит…

Он, наверное, произнес что-то, потому что она резко обернулась.

— Слейд! — Она закусила губу и встала. Черт возьми, она даже не смогла справиться с виноватым блеском в глазах. — Слейд, ты так рано…

Он ничего не ответил. Что он мог сказать, когда его жена пыталась изобразить улыбку?

— Давно ты здесь стоишь? — Он видел, как она нервничала. — Я имею в виду…

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — ответил он тихо, почти шепотом. Он засунул руки глубоко в карман, потому что боялся, что может сделать нечто другое. — Я отлично понял, что ты имеешь в виду, Лара.

Она тревожно улыбнулась, заправила волосы за ухо и приблизилась к нему.

— Ты… эээ… ты слышал?

Волна ярости накрыла его, и это отразилось на его лице. Она торопливо отступила, когда он двинулся на нее. Но не успела. Он поймал ее за плечи, сжал, но не столь сильно, чтобы ей было больно так же, как болит сейчас его сердце.

— Кто он? — спросил Слейд. — Кто тот мужчина, с которым ты планируешь встретиться? Она растерялась.

— Что?

— Мужчина. Тот сукин сын, с которым ты разговаривала. — Он тряхнул жену, и волосы разлетелись у нее по лицу. — Скажи его имя!

— Нет никакого мужчины. — Голос Лары дрожал. — Есть только ты.

Слейд отпустил ее. Он хотел ей верить. Господи, как он хотел ей верить!

— Ты мне не доверяешь, — обиделась она.

— Как я могу? Ты врешь так же легко, как другие люди дышат. — Он снова схватил ее, его глаза потемнели от ярости. — Скажи, с кем ты разговаривала.

Лара вгляделась в лицо мужа. Она могла признаться ему, обнажить перед ним свое сердце, но какой смысл? Он опять притворится, что поверил ей, а потом все повторится снова. Рано или поздно Слейд подавит все, что в ней есть, — гордость, достоинство. И, может быть, даже любовь. «Брак должен основываться на любви и доверии», — думала она, а Слейд не был способен ни к тому, ни к другому, когда женился на ней.

Это был удар, но он никогда не узнает об этом. Единственным, что осталось у нее, была ее гордость.

— Нет, — сказала она мягко и высвободилась из его рук.

Лицо у него перекосилось. Он поднял руку, и она ждала, когда он ее ударит. Слейд повернулся и со всей силы грохнул кулаком о стену. Он слышал, как она выбежала, стук ее шагов на лестнице, но не сдвинулся с места.

Все кончено. Он узнал правду — правду, которую так долго пытался отрицать.

Его жена была тем, что он о ней и думал, — олицетворением всех женщин, которые отравляли жизнь роду Бэронов. Она была безнравственной, она обманывала, и ей нельзя доверять.

И он, помоги ему Бог, полюбил ее.

Дневной свет потускнел, наступили сумерки. Сумерки сменились ночью, но Слейд ничего этого не замечал.

Лара уехала. Уехала в такси, забрав Майкла, час назад. Он смотрел в окно и думал о том, что теперь знал, что мир, который он создал, оказался блефом.

Сердце болело. Не потому, что не было Лары. Он больше не любил ее. Пару часов здесь, в темнеющей комнате, — и он вытрясет эту проклятую иллюзию из своей головы.

Он будет скучать по Майклу. Слейд напрягся. Если Лара думает, что сумеет выкинуть сына из его жизни, то она ошибается. Завтра утром он первым делом позвонит своему адвокату и велит начать дело по оформлению опеки.

Нет. Слейд потер ладонями глаза. Мальчик любит свою мать, и она любит его. И кем бы ни была Лара, она была хорошей матерью. Значит, совместная опека. Он будет общаться с сыном в выходные, праздники, каникулы… пусть адвокат все это проработает.

Вот что он должен был сделать с самого начала, вместо того чтобы заставлять Лару выходить за него замуж. Каким же идиотом он был! Можно спроектировать здание, продумать все до мельчайших подробностей, просчитать, но спроектировать вот так семью невозможно. Один мужчина, одна женщина, один ребенок не слагаются в какую-то сумму — без любви. Любви к сыну было недостаточно. Брак не был браком без любви.

А он никогда не любил Лару. Теперь он понял. Он хотел ее, да. Она была великолепна в постели, но больше между ними ничего не было.

Зазвонил телефон. Слейд схватил трубку.

— Да, — прорычал он. — И кто бы это ни был, скажу прямо — я не в духе для всякой болтовни.

— Ну, я в общем тоже, — прорычал Тревис в ответ.

— Трев? — Слейд присел на край кровати. — Привет, старина. Откуда ты узнал, что мне нужно пого…

— Что, черт возьми, происходит с этим видом гомо сапиенс — женщинами?

— Дело в том, что они — жен-щи-ны. Вот что с ними происходит.

— Ага, — Тревис прочистил горло. — Проблема в том, что есть женщина…

— Ну, она всегда есть.

— Я попросил ее быть со мной. Слейд вскочил.

— Ты что? Слушай, прежде чем ты сделаешь что-то серьезное…

— Это не серьезно. В смысле, да, это серьезно сейчас, но так не будет всегда. Мы понимаем друг друга, мы остаемся вместе, никаких пут, никаких обязательств…

Слейд издал странный звук, который, он надеялся, походил на смех.

— Они все жаждут обязательств. Но хотят их, когда им нужно, а не тогда, когда ты почти готов их дать.

— А? О чем ты говоришь?

— Да нет, так. Я просто. Слушай, насчет этой малышки…

— Она не «малышка», ее зовут Александра.

— Александра, — Слейд потер затылок и попытался сосредоточиться на том, что говорит Тревис. — Классное имя. А эта малышка… эта женщина, которая тебя купила на том аукционе, — не Александра?

— А если и так?

— Ладно, не вставай в позу, я просто поинтересовался. Я имел в виду, что леди купила тебя, чтобы поразвлечься…

— Следи, как ты говоришь о ней, — холодно осадил его Тревис.

— Все, что я сказал: она стала твоей миссис.

— Она не моя миссис.

— А как ты ее тогда назовешь? Если она живет в твоем доме?

— В этом и проблема. Я должен называть ее как-то, когда представляю людям.

— У нее есть имя? Так используй его.

— Черт, да мы живем вместе. Как я дам людям знать об этом?

«У меня жена, которая ненавидит меня», — подумал Слейд.

— Ну, — сказал Тревис, — у тебя есть ответ, парень? У Слейда не было ответа.

— А зачем людям вообще знать об этом? — медленно выдавил он.

— Потому, что она не хочет быть каким-то секретом как будто у нее нет настоящего места в моей жизни. — Тревис вздохнул. — Мне просто нужно называть ее как-то.

— Твоя подруга?

— Черт, нет.

— Любовница?

— Нет, она никогда на это не согласится.

— Как насчет того, чтобы назвать ее своим другом? Тревис рассмеялся, Слейд закрыл глаза. «Ты всегда можешь сделать, как я, — едва не проговорил он, — жениться и называть ее своей женой…»

— Она твоя миссис, — резко сказал Слейд. — Оставь все как есть.

— Нет, не так. Ну ладно, пусть так. Дело в том, что она больше, чем миссис.

— Тогда сообщи ей об этом, — сказал Слейд, еле сдерживая нетерпение.

— Ага, — сказал Тревис, — вполне вероятно, ты прав. Я мог бы назвать ее принцессой — «Алекс, я хочу чтобы ты знала, что ты для меня больше, чем просто миссис…»

Послышались гудки. Слейд посмотрел на телефон, подумал, а может он чувствовал что-то к Ларе?

Слейд зарычал, зажмурился и запустил руки в волосы.