Жасмин Майер - Как я босса похитила

— Пойми, после «Хлопушки» я был готов ко всему.

Настала ее очередь улыбаться. Только пришлось глаза отвести. Потому что…

— Ты не мог бы… — начала она, выразительно указывая взглядом на еще один его орган, который тоже был рад ее видеть.

— Эээ, да. Прости.

Он подскочил и исчез в спальне, но Оля все равно успела насладиться видом. Стоя вид сзади даже лучше, чем лежа, подумала она. Заметила даже следы от собственных когтей у него на заднице. О боже.

Воронцов вернулся в простыне, обвязанной вокруг талии.

— Я в туалет, а потом… Потом мне лучше уйти?

Оля кивнула. Почему-то очень мешали руки, и пальцы, и эти непричесанные как следует волосы…

— Мне ничего от тебя не надо, — решилась Оля. — Прости, это все алкоголь. Я когда выпью… Ну ты видел вчера.

— Видел, — сказал он густым, хриплым голосом.

Опять этот голоса. А сам продолжал изучать, разглядывать, пожирать ее глазами.

— Туалет там, — сказала Оля.

Воронцов кивнул и ушел.

Потом вышел, прошел на кухню, наверное, выглянул в окно. Решил проверить историю с выброшенной в окно одеждой. Что ж, убедись сам, Воронцов, все так и было, как она говорила. Интересно, хотя бы трусы его убрали с тротуара к этому времени? А рубашку?

Потом она услышала, как Воронцов перебирает личные вещи на кухонном столе, куда Оля вывалила их из его карманов, не разглядывая. Звякнули ключи. Пискнул телефон.

Хоть бы он ушел быстрее и перестал ее нервировать своими стальными холодными глазами, подумала Оля. А потом замерла и захохотала так, что из глаз брызнули слезы.

— Что тебя так рассмешило? — недоуменно спросил Воронцов, заглядывая в комнату.

— То, что этот мудак опять захлопнул дверь, — ответила Оля.

Пока Оля хохотала, Воронцов метнулся в коридор и, судя по звукам, безрезультатно дергал за дверную ручку. А после даже пнул ногой или попытался выбить плечом, но дверь оставалась непоколебимой. Вот сейчас бы сюда слесаря, думала Оля, утирая слезы, сработал бы дял Воронцова как красная тряпка на быка. Может, тогда он снес бы все на своем пути…

Только, когда зазвонил телефон, босс кинулся на кухню. Но трель мобильного внезапно оборвалась.

— Нет зарядки для телефона? — Воронцов заглянул в комнату. — У тебя какой? А то мой телефон сдох, зараза.

У Воронцова модель, оказалась, дороже и старше. Для таких моделей и зарядку сделали другую, чем у Оли, у которой телефон был хоть и той же модели, но давно не новый.

— Не подойдет. Возьми мой, если надо, — сказала и только потом задумалась, а где ее телефон, собственно?

ЖЭКовского слесаря она вызвала по стационарному телефону, не задумываясь, хотя бы потому что вместо номера к телефону была прикреплена бумажка с номером ЖЭКа. Это был единственный номер, куда звонила с завидной регулярностью проживавшая в этой квартире до Оли пенсионерка. Набирая номер, Оля даже обрадовалась, что эта наклейка наконец-то пригодилась.

Вот почему свой мобильный с утра она даже не стала искать. И только теперь поняла, что в принципе собственный телефон еще со вчера не видела. Когда его не оказалось и в сумочке, Оля сначала решила, что слесарь стащил под шумок, но потом поняла, что телефон благополучно остался в кармане пиджака, который она сняла и передала Вовчику перед тем, как поднялась в вип-ложу к Воронцову.

— Ну? — спросил Воронцов. — Где телефон?

— Его здесь нет, — покачала головой Оля.

— А где он? — недоверчиво спросил бывший босс.

Ну точно думает, что она его и дальше будет удерживать!

— На работе остался. Стационар подойдет?

Воронцов рассеяно глянул на потухший экран мобильника.

— А я номер на память не помню.

— Можно позвонить в справочную, — сказала Оля. — Если ты и адрес не забыл.

— Адрес-то я помню. — обрадовался патриций в тоге из простыни. — А какой у них номер, знаешь?

— Знаю.

Вернувшись на диван, Оля потянулась к ярко-зеленому пластиковому телефону с диском.

— Раритет, — отозвался Воронцов, опускаясь на другой конец дивана.

— Хозяйка не захотела менять, — ответила Оля, слушая гудки.

— Так ты снимаешь эту квартиру? Давно?

Хотелось ответить: «Тебе-то какая разница?», только язык почему-то не поворачивался ему грубить, поэтому Оля ограничилась кивком.

И ведь сел же еще так… Оля даже слов не могла подобрать. Ну, вот как можно оставаться таким нечесаным, после бурной ночи, в одной простыне на талии и все равно при этом выглядеть так хорошо, что глаз не отвести?

— Але? — в трубке что-то лопнуло, и Оля поняла, что девушка по ту сторону жует жвачку. — Справочная слушает.

Оля передала трубку Воронцову и… не дотянулась. Совсем забыла про провод! Воронцов это тоже понял, быстро пересел ближе. Коснулся ее бедер своим, когда принимал трубку.

Ой, что-то ненормальное творится с ней, когда этот мужчина ее касается! Ну нельзя же, чтобы звездочки перед глазами вспыхивали от случайного прикосновения! Или можно?

Тахикардия, давление, головокружение… И все только от того, что этот пловец сидит перед ней полуголый. И ладно бы простыня, но Оля-то знает, что под ней ничего нет. И особенно хорошо знает, что под ней все-таки есть.

Сидеть рядом было невыносимо, Оля попыталась встать и… поняла, что не может. Чертов, чертов шнур от трубки полностью перегородил путь! И почему только не уговорила хозяйку сменить этот раритет на беспроводной?

А Воронцов закончил диктовать адрес и прошептал:

— А есть ручка записать номер?

Да где-то там, на тумбе возле телефона и должен быть. Босс проследил за ее взглядом и вдруг сам потянулся за ручкой. Вот только Оля сделала то же самое. Ее ведь дом! Ее и ручка.

Они схватили ее одновременно. А Воронцов еще и прижался к ней, как в транспорте в час-пик.

Оля хотела возмутиться, но девушка в трубке без всяких вступлений начала диктовать номер и делала это со скоростью пулеметной очереди, так что Воронцов только и мог, что повторять номер следом за ней вслух. Оля быстро записала цифры.

В трубке тут же раздались короткие гудки.

— Они всегда делают это… так быстро? — спросил Воронцов, потянулся к телефону, чтобы вернуть трубку на место.

Ручищи-то загребущие, думала Оля, не дыша. Так уж и обязательно как будто случайно сжимать ее в своих объятиях!

— А может, все-таки познакомимся? — вдруг сказал босс.

Приятное томление в теле мигом сменилось леденящим ужасом. Сейчас он ее узнает, стучало в голове. Стоит назвать настоящее имя, и он ее мигом узнает.

— Меня зовут Агафья! А как тебя звать, я знаю, — выпалила Оля.

— Еще бы… Агафья, — повторил с сомнением Воронцов.

Так, второго такого звонка Оля не выдержит.

— Садись ближе к телефону, а я пойду на кухню.

Еще подслушивать не хватало. Да и надо ли ей знать, кому он собрался звонить?

Агафья! Это ж надо было сказануть!

На кухне Оля первым делом в задумчивости изучила холодильник. Там не только, как говорится, мышь повесилась, впору было и самим вешаться.

«Что ж вы так, Агафья Константиновна, — подумала Оля. — К гостям оказались не готовы?»

Дома Оля чаще всего не готовила, но не потому что не умела. Просто все свое время проводила на работе. Ошибочно думать, что ночные клубы работают только ночью. Там и днем хватает дел, а уж особенно, когда в клубе полным ходом идет ремонт, а новый босс и носа не кажет.

Работать иначе Оля не умела. Клуб она любила всей душой, а еще ответственность не позволяла начхать на то, как будут выполнены работы, а потому вместе с прорабами ездила выбирать отделочные материалы, изучала эскизы и дизайн нового интерьера. Вносила изменения и правки. В каждую деталь была вложена частичка ее души, хотелось, чтобы новый босс зашел и ахнул.

А он зашел… и уволил ее.

— Да, все в порядке? — произнес в комнате Воронцов. — Просто задержался и телефон негде зарядить, не переживайте. А у вас как дела?

И ведь не хотела подслушивать, а все равно не получилось. А какой вкрадчивый мягкий тон? С ней Воронцов говорил иначе. Голос становился глубоким, насыщенным, как горячая карамель, а Оля таяла от него как ледяное мороженое.

Так, вернемся к нашему яйцу. Тому, которое в холодильнике.

Не густо, но если добавить… что здесь? Почти свежая сметана. Ну подумаешь, вчера закончился срок годности! На вкус и не скажешь, вся молочка все равно нынче порошковая… После шести оргазмов за ночь даже просроченная сметана покажется манной небесной.

Так, что еще?… Одно кислое скукожившееся яблоко. Хм. Ну на безрыбье и подгнивший фрукт уже экзотика.

И мука. Вот чего-чего, а муки хватало. И срок годности у нее дай бог каждому. Не как у соды, конечно, но тоже ничего. Завтрак буквально из ничего. Или обед, судя по часам. После вчерашнего есть хотелось страшно.

Можно было бы еду заказать, но под дверь им даже пиццу не просунут. Разве что блины в узкую щелочку под дверью. И то по одному.

Не будь дверь закрыта, Воронцов уже сбежал бы после прошлой ночи. А так, он все еще здесь. А вот что из этого вытекает… Ничего и не вытекает! А ну брось эти двусмысленные метафоры, Оля.

Оля старательно гремела миской и сковородкой, но все равно слышала, как Воронцов отвечал «Хм» и «Ага». Наверное, тоже шифруется. Мог бы не звонить, если не хотел при ней говорить, но, видимо, не позвонить не мог. Обязательный. Исполнительный. Гад.

— Да, да, записываю. Хорошо, спасибо, Лариса Петровна. Надеюсь, скоро буду. До свидания.

Хм, подумала Оля, смешивая яйцо и сметану. А вот это уже интересно.

— Чем-то помочь? — раздалось с порога кухни.

Шел бы ты с глаз долой, Зевс в простынке. Вот это была бы реальная помощь.

— Да нет, ничего не надо… Ай!

Ну вот как знала, нечего ему тут кубиками сверкать! Ладно, палец вроде на месте, а вот опасные кубики уже рядом и…

— Что ты делаешь?! — выдохнула Оля, не веря своим глазам.

А Воронцов уже втянул ее пострадавший палец в рот. И сам смотрел на нее такими же квадратными от удивления глазами. Глаза у него стали в этот момент такими большими, что Оля смогла разглядеть в них себя, как в зеркале.

Это была мгновенная реакция, что с него взять, вот только логичного объяснения такому поведению не было. Чужие друг другу люди не засовывают пальцы в рот, чтобы остановить кровь!

И не только пальцы. И не только в рот.

Да будет, заливать. Какие уж они чужие друг другу после вчерашнего? Может, хватить выдавать желаемое за действительное?

Воронцов медленно разомкнул губы. Оба старательно смотрели на палец.

Сам палец от такого внимания кровить мигом перестал.

— Уже прошло, — сказала Оля, кашлянув.

— Вижу. Давай, может, я яблоко почищу? — кивнул босс.

Не успела Оля и глазом моргнуть, как с яблоком он управился в два счета. Кожуру Воронцов срезал длинными красивыми кольцами, даже не прерываясь. Хотелось биться головой о стену, потому что нельзя… потому что нельзя быть таким идеальным!

— Похоже, у тебя большой опыт в том, как чистить яблоки.

Воронцов хмыкнул.

— Это точно. Натереть на терке?

Он читает мысли? Господи, она же не переживет, если он еще и готовить умеет.

— На терке. Только вон там, на столе.

Воронцов покосился на кухонный стол напротив раковины.

— И почему я должен делать это там… Агафья? — смакуя каждое слово, процедил он ее имя.

Врать. Срочно врать и не краснеть.

— Эээ… Ну, я масло буду греть на сковороде, а оно… ну знаешь, бывает стреляет. А ты тут… не одетый. В общем, вдруг… обожжешь. Самое важное.

Воронцов прищурился, но ничего не сказал. Отошел. Наверное аргумент про самое важное все-таки сработал.

Ох, без него аж дышать стало легче.

Но быстро управившись с яблоком, Воронцов снова встал за ее спиной. Оля чувствовала его, даже не оборачиваясь.

— Ты слесаря откуда вызвала?

От воспоминаний о слесаре Олю передернуло.

— Из ЖЭКа.

— Так и думал. Мне дали номер частной конторы, занимаются замками. Пойду наберу их.

И замолчал. Как будто ждет, что Оля скажет, нет, не надо открывать замок, давай останемся взаперти навечно.

— Конечно, иди, — кивнула Оля, глядя только на сковородку, как если бы та грелась исключительно от силы ее мысли.

Да что же это вообще такое?! Она даже мыслить логично не может рядом с этим мужчиной. А уж в глаза смотреть и подавно!

Когда он ушел в комнату, Оля покосилась на содержимое мусорного ведра. Под яблочной кожурой смотрела с укором истраченная за ночь упаковка презервативов. И надо же было случиться так, что этим гигантом оказался именно ее бывший босс, с кем у нее нет вообще никакого будущего.