Жасмин Майер - Как я босса похитила

Переспать с ним на трезвую голову? Почему? Ради чего? А если все-таки женат и только обманывает ее? «Мужчинам только это и нужно», снова мамин голос.

— Стой, подожди…

Оттолкнула от себя. Дыхание никак не восстановится. Сердце ходуном. Ноги подгибаются.

Выгнать. Нужно любой ценой его выгнать! Пусть прорубит себе выход молоточком для мяса, прыгает с карниза пятого этажа, только бы убирался! Нельзя же вот так растворяться в желании отдаться ему!

Или можно?

Навис над ней, не уходит.

— Я так не могу… — выдохнула Оля.

— У меня есть защита, — сказал он.

— В каком смысле?

Воронцов взял со стола бумажник и достал из него знакомый пакетик из фольги.

Ольга почувствовала, как вспыхнули щеки. Подумать только, он решил, что она не захочет без презерватива. Как будто других проблем у них нет, самодовольный он индюк!

Нет, честь ему и хвала, конечно, сама Оля об этом думала в последнюю очередь, хотя бы потому что есть множество других способов доставить друг другу удовольствие и обойтись без опасного проникновения.

Так, Ольга! Соберись!

Но тут Воронцов опять заговорил:

— В последний раз, — сказал. — И потом я уйду.

— Ты не вызвал мастеров.

Оля даже спрашивать не стала, а Воронцов не стал спрашивать, как она поняла. Просто кивнул.

Соберись, Оля, повторила она себе. Чтобы из этого похищения вышел хоть какой-то толк, действовать нужно сейчас.

— У меня есть условие.

— Какое?

— Хочу, чтобы ты вернул работу хотя бы тем, у кого есть семья и дети. Ты упомянул о заговоре против тебя… Я не знаю, веришь ли ты мне или нет, но все равно должна сказать, что ничего такого не было.

— Ты не просишь за себя, — медленно сказал Воронцов, — а ведь ради этого и похитила.

Оля невесело улыбнулась.

— Думаю, что мне лучше не возвращаться. После… всего.

Простыня чуть сползла с одного бедра. Впрочем, думала Оля, если она упадет, ей все равно будет на чем… хм, повиснуть.

— Опять не туда смотришь, похитительница, — пробормотал Воронцов.

— Прости, — пискнула Оля.

Вжалась в стену возле раковины.

— Прости за испорченную одежду, за похищение это дурацкое, за то, что вмешалась в твои планы, за… ох! — судорожно вздохнула Оля, когда Воронцов убрал волосы с одного ее плеча и провел губами по шее до ключицы.

— Я так понимаю, это долгий список?

— Да…

Воронцов подцепил ее футболку и потянул вверх, обнажая грудь.

— Хочешь продолжить?

И раньше, чем она ответила, нагнулся и провел языком по ареоле. Кожа покрылась мурашками, соски заныли от желания. Оля сжала бедра, и это не укрылось от взгляда Воронцова. Не прекращая ласкать грудь, он потянулся к леггинсам и стянул их до колен.

Ребята пожарные уже выехали, тушить завтрашнюю проду:)

Он целовал то одну, то вторую ее грудь, проводя языком по коже, а руки странствовали по спине, животу и ягодицам, заставляя Олю переминаться с ноги на ногу в ожидании, когда же он избавит ее от трусиков.

Она запустила руки в его темные волосы, мечтая о том, как бы сама опустилась на колени и сдернула эту ненавистную простыню. Потом провела бы языком по всей длине, наслаждаясь вкусом и пульсацией под пальцем и губами.

Она бы не спешила. Нет, она бы даже позволила ему кончить первым, чтобы во второй раз он смог разогреть ее для большего. Правда, у них был только один презерватив…

Воронцов поднялся и скользнул языком в ее рот. А после прошептал:

— Что с тобой? Вчера ты не была такой зажатой, насколько я помню.

Глупо говорить, что она стесняется. Особенно после вчерашнего. А как попросить о большем?… У нее ведь даже язык не повернется сказать: «Возьми меня так же, как вчера, потому что я уже хочу тебя настолько сильно, что и детское масло нам не понадобится».

Но от мысли, что сейчас своим поведением Оля испортит все впечатление от вчерашней ночи, она запаниковала еще больше.

— Все хорошо, — только и ответила она.

Потянулась к его губам, позволила завладеть ее ртом, но расслабиться не получалось.

Она хотела оседлать его и позволить творить языком безумные вещи, пока она будет делать то же самое своим, но как сказать об этом? Как об этом говорят? Почему эти «грязные» словечки стоят поперек горла?

Воронцов снова отстранился.

— Да что не так?

Всё, могла бы ответить Оля, всё не так. И прежде всего она трезвая! А куда девать желания, которые вспыхнули в ней вчера под действием алкоголя и как их совместить с обычной жизнью, она не знает.

— Если хочешь, — прошептал Воронцов, — я могу прямо сейчас позвонить мастеру.

Оля покачала головой, прикусив губу, потянулась к простыне на его поясе.

Пробравшись под простыню, провела подушечками пальцев по волоскам на животе Воронцова и ниже, пока не сжала основание члена.

Застонали оба.

Дыхание перехватило оттого, каким горячим и твердым он был. Воспоминания о вчерашнем захлестнули жаром. Нет уж! Теперь он ни за что не должен уходить от нее, пока она в таком состоянии!

Воронцов поддел большими пальцами ее трусики и, наконец, спустил до колен. Оля задрожала.

Воронцов снова внимательно посмотрел на нее, словно пытался прочесть ее мысли, которые она держала за семью печатями. Не отрывая от нее взгляда, медленно облизал указательный палец. Оля следила, как завороженная, за его действиями.

А после он почти опустил руку, но вдруг остановился и, по-прежнему глядя на Олю, коснулся ее губ тем же пальцем. Оля приоткрыла рот. Сердце бешено билось от осознания, что она делает. Не бог весть что, вчера она вытворяла вещи и похуже, но, черт возьми, вчера не считается!

Оля приоткрыла рот, втянула палец Воронцова и, прикрыв глаза, поиграла языком. О, как она хотела сделать тоже самое и не только с пальцем!

С закрытыми глазами представить, что во рту не палец, было проще. Руки, которыми она касалась его члена, вторили движениям языка. Но что-то по-прежнему держало ее от того, чтобы не рухнуть перед Воронцовым на колени, как бы сильно она этого не хотела.

Простыня не выдержала и упала на пол. Теперь он стоял перед ней абсолютно голый. Оля открыла глаза и посмотрела вниз. Кровь вскипела в жилах. Воронцов сделал тоже самое. Потом их глаза встретились.

Он медленно вытащил палец из ее рта, коленом раздвинул ее бедра, и Оля сильнее вцепилась в его член.

Палец скользнул между ног. Скользкое, аккуратное касание, почти как движение языка. Воронцов подхватил ее бедро второй рукой и закинул себе на талию. Оля продолжала двигать руками вверх и вниз, когда Воронцов набросился на ее губы в жарком поцелуе, а палец стал кружить вокруг клитора.

Оля застонала ему в рот. Провела подушечками пальцев по головке, скользнула руками ниже, пока его палец дразнил ее. Она мечтала о сильных быстрых движениях, отвечая ему, но Воронцов не спешил и не велся на ее откровенные движения бедер.

Он изводил ее, и поэтому она старалась отвечать ему тем же. Иногда он терял контроль и начинал двигать бедрами с ней в такт, но сразу же брал себя в руки, а Оля, не прерывая страстного танца языка в его рту, мельком улыбалась.

Воронцов подводил ее к краю и отступал, доводил почти до пика и убирал руку. В конце концов, Оля разозлилась. И сама не поняла, как, но когда он снова не позволил ей кончить, она убрала руку с его члена и сама коснулась себя.

Их пальцы встретились. Глаза Воронцова потемнели, а Оля откинула голову назад, провела рукой, точно зная, как доставить удовольствие самой себе, одно движение, второе…

И вдруг почувствовала, как Воронцов одним быстрым движением вошел в нее. Ее крик он затушил поцелуем.

Наслаждение прошило насквозь, она вцепилась в его плечо одной рукой, а вторую не отнимала, просто не могла сделать этого сейчас, когда оргазм был так близко.

Воронцов подхватил ее за бедра, снова насадил на себя. Его живот, о который она терлась, и жесткие волоски пониже пупка, член внутри нее и собственные пальцы, наконец, довершили дело.

Оля выгнулась, задрожала и вскрикнула. А он уложил ее спиной на стол и немедля стал брать быстро и сильно. Она впилась ногтями в его ягодицы и, судя по всему, была на полпути к тому, чтобы кончить во второй раз.

Как ей хотелось выгнуться в пояснице, распластавшись на кухонном столе, и позволить его рукам исследовать ее всю, чтобы подготовить к тому, что принять его и другим способом. Эти желания всегда вгоняли Олю в краску. Сколько всего она наслышалась от девочек на работе! Она никогда не раскрывала им своих желаний, потому что те только посмеивались над желаниями мужчины взять их иначе и всегда были резко против.

Может быть, Оля тоже была бы в рядах несогласных. Но та ночь на первом курсе, с двумя мужчинами, показала ей, на что способно ее тело при должном умении и заботе. И вчерашняя ночь только подтвердила, что в руках Воронцова она способна исполнить самые сокровенные мечты.

Возбуждение кружило голову, она плавилась в его руках, шире раздвигая для него ноги. Стол под ней ходил ходуном, ногти царапали кожу. Слова о том, а не испробовать ли им что-нибудь еще, уже готовы были сорваться с ее уст, когда Воронцов вжал ее в стол и, сильно ударив бедрами, вздрогнул, а после между бедер вдруг стало очень горячо и влажно.

Твою мать!

Воронцов заворожено глядел на влажные от спермы бедра и чувствовал иррациональное желание повторить все снова, со всеми вытекающими последствиями. В буквальном смысле.

Это было странно. Нелогично! Глупо, в конце-то концов!

Как можно хотеть связать жизнь с женщиной, о которой ровным счетом ничего не знаешь? Которая, вдобавок ко всему, решила тебя похитить спьяну, ведь никак иначе на эту серую мышь в строгом костюме даже не посмотрел бы!

А кто бы мог представить, что под той одеждой скрывается страстная фурия? А уж под коробкой хлопьев так особенно.

Он не хотел, чтобы она кончила так быстро, эгоистично наслаждался ее страстностью и податливостью. Какой влажной она была для него… И как искренне хотела. Думал, что играет с ней, но она переиграла его.

Когда она коснулась себя, Воронцову просто снесло голову.

В тот же миг он понял, что немедленно должен оказаться в ней. Должен сделать так, чтобы она кончила от его действий, а не довела саму себя до оргазма, потому что больше не могла терпеть.

И вот. Сдержал свое слово. Довел.

Только с одной женщиной в своей жизни Воронцов настолько терял голову, что забывал обо всем, но в те дни это легко объяснялось его молодостью и гормонами. Ничего нового — забыл воспользоваться презерватив, и она залетела. Тогда все сверстники Воронцова женились только так и никак иначе.

Также в свое время женился и сам Воронцов. Хотя и не считал, что ошибся или поспешил с выбором. Они с Машей по-настоящему были счастливы. Пока не узнали диагноз.

Бедра Хлопушки блестели от спермы, а Воронцов не мог отвести от них взгляд.

С трудом отвел взгляд и посмотрел ей в глаза. Она, конечно, аж изменилась в лице, как только осознала, что произошло. Еще миг назад она наконец-то раскрылась для него, неуловимо расслабилась и доверилась. Даже без алкоголя на этот раз и дурацких маскирующих коробок на голове.

А теперь снова захлопнулась, как и тогда, пока они ели оладьи на этом самом столе. И Воронцов знал, чья это вина.

— Ты… Ты… — она спрыгнула со стола и потрясла, не в силах выговорить других слов, не распакованным презервативом.

— Да. Сходи в душ, — кивнул Воронцов. — А я вызову бригаду и после схожу с аптеку.

— Не смей мне приказывать! — в глазах горела ярость.

Развернулась и бросилась в гостиную.

Воронцов с тоской покосился в окно. Напротив возвышалась многоэтажка. Горело только одно окно, примерно на уровне их пятого этажа, и у того окна стоял какой-то мужик. Воронцов видел только силуэт, но прекрасно видел всю обстановку на чужой кухне. А значит, этот мужик тоже прекрасно видел все, что только что произошло у них.

В подтверждение худших мыслей, сосед из многоэтажки напротив напротив поднял руки и показал Воронцову два больших пальца. Мол, молодец мужик! Зрелище сосед явно заценил.

Да уж, молодец.

Воронцов с раздражением задернул занавеску и выключил свет на кухне.

Голым, как и Хлопушка, Воронцов прошел в гостиную. Здесь он посторонних наблюдателей не опасался. Свет горел только в коридоре у входной двери.

Она уже дозвонилась по номеру, который Воронцову продиктовала теща, а он так и не воспользовался, только записал на листе блокнота.