Карен Хокинс - Как заполучить принцессу

— Спокойно, Мойя…

Лили прерывисто вздохнула и схватилась за плечо.

— Я упала.

— Видел. Жаль, что не успел вас поймать. Не двигайтесь. Что болит?

— Только плечо. Я как раз собиралась сесть. — Она попыталась перекатиться на бок, чтобы встать, но охнула от боли.

Лицо Вольфа, теперь освещенное солнцем, стало суровым.

— Я велел вам не двигаться.

Лили сжала зубы и кулаки и пробормотала:

— Все в порядке. Дайте мне несколько секунд.

— Позвольте я посмотрю. — Он потянулся к ее руке.

Она инстинктивно дернулась и тут же вскрикнула, потому что плечо пронзила боль.

Принц длинно и тихо выругался. Значения слов она не знала, но общий смысл поняла.

— Дайте посмотреть плечо, — потребовал он. — Я должен проверить, не сломано ли оно.

Она ответила жестким взглядом.

— Я знаю, что делаю. Мы с моими людьми часто играем в поло и такие увечья — дело довольно обычное.

— Поло?

— Да, в него играют верхом на лошадях, гоняют мяч клюшками. Игра очень сложная и часто приводит к падениям и увечьям.

— Я не собираюсь раздеваться здесь, посреди поля, — вздохнула Лили.

— Но…

— Нет.

— Ах, все эти правила загонят меня в могилу! Прижмите руку к боку. И вам не следует лежать на сырой земле.

Она послушалась и прижала локоть к боку. Вольф нагнулся и, обняв ее за талию, так что здоровое плечо упиралось в его грудь, осторожно поднял ее на руки.

Всегда найдется что сказать в пользу мужчины, который может нести человека, не причиняя ему ни малейших неудобств. Эта способность может пригодиться в самых различных ситуациях.

Он нес Лили абсолютно легко. Когда она уткнулась в его широкую грудь, ее ноздри приятно защекотал пряный и чувственный аромат его одеколона, отчего ей захотелось прильнуть к Вольфу покрепче.

Она так скучала! Так скучала по нему…

Он осторожно уложил ее на ограду, затем наклонился и поднял пальцем ее подбородок. Лицо его при этом было серьезным.

— Ну вот. Здесь вам будет лучше. Не так сыро.

Лучше. Намного. Лили осторожно шевельнула рукой. Боль немного утихла, хотя у нее не было сомнений, что синяк останется огромный.

— Не думаю, что рука сломана.

— Бедная Мойя! Надеюсь, что нет.

По какой-то причине это имя рассмешило Лили.

— Я не бедная Мойя. И хотелось бы, чтобы вы перестали так меня называть. Меня зовут Лили.

— Мне нравится «Мойя». — Он провел пальцем по ее подбородку, коснулся нижней губы. — Когда я увидел, как вы упали… — Его взгляд потемнел. Он коснулся ее шеи теплой рукой. — Больше не пугайте меня так. Вы мой свет.

— Не стоит произносить подобные вещи.

И все же она была рада, что он говорит это ей, а не Эмме. При мысли об Эмме Лили нахмурилась.

— Теперь вы расстроены.

— Я не расстроена.

— Расстроены. Прекрасны и расстроены. — Его глаза сверкнули. — Только не утверждайте, что вам не нравится, когда я повторяю, как вы прекрасны. Я не поверю.

Она откинула с глаз прядь волос, сообразив, как много шпилек потерялось при падении.

— Я слишком растрепана, чтобы быть прекрасной.

Вольф хмыкнул и снова приподнял ее лицо.

— Вы, Мойя, прекрасны. Я люблю серебро ваших глаз, червонное золото волос, упрямый маленький подбородок… — Его взгляд скользнул ниже, задержался на ее грудях. — Всю вас. С головы до ног.

Подобно языку холодного пламени, его взгляд вызывал в ней озноб. Лили не смогла бы отвести от него глаза, даже если бы захотела… а она не хотела. Напротив, она хотела приподняться и завладеть его губами. Провести ладонями по широким плечам и…

«Немедленно прекрати!»

Она опустила глаза.

Почему, о, почему он так ее чарует?! Что-то изменилось с той минуты, как Вольф поцеловал ее в библиотеке, и Лили начинала верить в то, что изменилась она сама.

— Мне следует вернуться в замок. Я смогу ехать верхом, если поможете мне сесть в седло.

— Если рука сломана, вы вряд ли сможете управлять лошадью. — Он протянул руку и вытащил из ее волос травинку. — У вас на носу грязное пятнышко.

Она тут же потянулась к носу, но при этом механически подняла ушибленную руку.

— Ой… Оно немеет!

Лили потерла плечо.

Улыбка Вольфа исчезла.

— Мойя, я…

— Пожалуйста, только помогите мне сесть в седло. Уверена, что сумею добраться до замка.

— Я соглашусь, только если позволите мне осмотреть ваше плечо.

— Хорошо, — кивнула она со вздохом.

Вольф одной рукой взял ее за локоть, а другую положил на плечо.

— Это займет всего секунду.

Он начал медленно поворачивать ее руку, и как только Лили поморщилась, остановился.

— Где болит?

Она показала на место ушиба.

— Похоже, там синяк.

— Резкой боли нет?

Она покачала головой.

— Просто ноет вся рука целиком. Не какое-то определенное место.

— Хмм… — Он отпустил ее руку и присел на корточки. — Думаю, вы правы: ничего не сломано. Но вернуться в замок одна вы не в состоянии. Рука ослабела, и вы мало что сможете сделать, если лошадь понесет. Я поведу вашу лошадь в поводу.

Лили огляделась, но других животных, кроме своей кобылки, не увидела.

— Вы пришли пешком?

— Мой коттедж на другом берегу реки. — Он встал и протянул руку. — Едем. Посмотрим, сможете ли вы двигаться.

Лили встала, и Вольф обнял ее за талию, чтобы она не упала. Он был совсем близко, и ей так хотелось положить голову ему на плечо! Она закрыла глаза, наслаждаясь объятиями принца. Для такого большого, сильного мужчины его прикосновения были удивительно нежны. Конечно, когда речь шла о ней.

Когда он поцеловал ее в лоб, она прижалась к нему и почувствовала тепло его дыхания на своей коже.

Ей не стоило поощрять Вольфа. Но казалось таким естественным быть с ним! А потом, возможно, это прекрасное чувство не имеет отношения к Вольфу. Может, есть нечто утешительное в тяжести любой мужской руки.

Ей стоит к этому привыкнуть.

Лили неожиданно осознала, что атмосфера между ними изменилась. Ушли мир и покой момента. Их место занял палящий жар. Ее кожу кололо иголками, словно он касался ее куда более интимно, чем на самом деле. Лили снова вернулась мыслями к поцелую в библиотеке. С того самого дня она не переставала мечтать о новых поцелуях Вольфа.

Ветер усилился, и подолы ее юбок игриво шлепали по сапожкам для верховой езды и подметали траву у ног. Солнце согревало ее больное плечо, хотя куда приятнее было прижиматься другим к груди Вольфа.

Все так чудесно, так… правильно!

Но это не может быть правильно. Нельзя допустить, чтобы это было так.

И все же Лили ничего не сделала, чтобы изменить ситуацию. Она позволяла влечению расти и становиться все более ощутимым. Совсем как солнечный свет, согревавший их плечи.

Лили повернула к Вольфу лицо и встретила его ласкающий взгляд. Он осторожно отвел волосы с ее щеки и она, словно околдованная им, не сумела отвернуться. Сейчас его зеленые глаза, затененные темными ресницами, приобрели оттенок мха на дне ручья. Тепло его руки, гревшее ее щеку, лишало Лили способности дышать.

Нужно остановиться, но она не может. Наоборот, жаждет прильнуть к нему. Ближе… ближе…

Из дневников герцогини Роксборо

«Хотя многие считают меня великой свахой, должна признать, что бывают обстоятельства, которые даже мне не по силам преодолеть. К счастью, пока что я смогла свести эти обстоятельства на нет с помощью двух орудий доброй судьбы: удачи и правильно выбранного времени. Горе да постигнет отношения, не отмеченные ни тем, ни другим».

Лили подняла лицо и коснулась его губ своими: бережно, нежно, что полностью противоречило бушевавшему в ней безумному, неукротимому желанию. Она столь сильно хотела этого человека, что дрожали руки, а сердце грохотало так громко, что он наверняка слышал его стук.

Язык Вольфа скользил по ее губам, стараясь их раскрыть. В неудержимом порыве страсти она повиновалась, забыв обо всем на свете. Прижимаясь к нему, не собираясь чему бы то ни было позволить встать между ней и этим мужчиной.

Пробормотав ее имя, он подложил руку ей под голову и запустил пальцы в волосы. Его касание было требовательным и настойчивым, и в ответ ее страсть разгоралась все больше. Вольф дразнил и искушал ее поцелуем. Он стал ее наставником в этом искусстве, а она оказалась способной ученицей и теперь задыхалась от желания.

Словно ощутив это, он сжал ее лицо ладонями и поцеловал с еще большим напором. Когда он принялся исследовать языком ее рот, Лили только беспомощно застонала.

Поцелуев вдруг стало недостаточно. Лили машинально обхватила шею Вольфа, но резкая боль в плече заставила ее вскрикнуть.

Принц немедленно остановился. Он раскраснелся, глаза блестели, дыхание было таким же частым, как у нее.

— Я сделал вам больно?

— Нет! Я забыла о руке и потянулась обнять вас. — Она прижала ладонь к трепещущему сердцу. — Думаю, если бы сердце могло выскочить наружу, оно упорхнуло бы, как птичка.

Он тихо усмехнулся.

— Похоже, всем нашим поцелуям суждено быть прерванными. Но когда-нибудь… — Он прислонился к ее лбу своим. — Когда-нибудь мы будем целоваться до тех пор, пока в мире больше не останется поцелуев.

«И каково это будет? — спросила себя Лили, задохнувшись при одной мысли об этом. — Часы и часы поцелуев. Думаю, что просто сойду с ума. Восхитительное и распутное безумие!»

Она жаждала этого безумия, особенно теперь, когда вся ее жизнь превратилась в жертву во имя родных и контроль над своими чувствами.

Вольф провел ладонью по ее щеке, погладил шею.

— Ах, Мойя, твои глаза зовут меня, — прошептал он, — и говорят то, что не могут сказать губы. — Его палец провел по ее нижней губе, и тело Лили мгновенно отозвалось.

Она жаждала его прикосновений с силой, о которой до сих пор не подозревала, и все же колебалась. Если она сдастся, ничего хорошего не выйдет. Наслаждение, да, но позже — сердечная боль и потеря всего, что дорого для ее семьи.

Она не имеет права сдаваться.

Их взгляды скрестились, но увидев выражение ее лица, Вольф прикрыл глаза, сжал кулаки и тихо зарычал:

— Почему ты всегда борешься со мной?

— Потому что должна. Моя дорога выбрана и ведет не к тебе.

— Не ко мне?

Его большой палец нашел чувствительное местечко за ее ухом, отчего ее вновь охватила дрожь.

— Ты уверена?

Лили спокойно встретила его взгляд, хотя ей это тяжело далось.

— Да. Вполне.

— Что мне делать с тобой, Мойя? — вздохнул он.

— Ничего. Совсем ничего.

— Это невозможно. — Он осторожно, помня о ее больной руке, притянул Лили к себе и прислонился лбом ко лбу. — Ты позвала. Я пришел. О чем ты хотела говорить со мной?

Его зеленые глаза были так близко, что она видела золотистые искорки, заставлявшие их мерцать, чувствовала его теплое дыхание на своих губах.

— Это не разговор, — прошептала она с отчаянием.

— Хочешь поговорить? — Он сжал ее лицо ладонями, наклонился и стал целовать шею, посылая мурашки по коже. — Я буду говорить, а ты слушай. Я хочу осыпать тебя поцелуями с головы до кончиков пальцев ног, раскрывая каждый… секрет… — Он подчеркивал слова легкими поцелуями.

Лили охнула и закрыла глаза.

— Да, — прошептала она, чувствуя, как между бедрами возникла приятная ноющая боль. — Расскажи мне больше.

Его руки скользнули по ее спине к ягодицам и стиснули их.

— Когда-нибудь, Мойя, мы станем целоваться, но между нами не будет столько одежды.

— Только шелк? — выдохнула она.

— Ты любишь шелк, верно? — усмехнулся он. — Я велю сшить шелковые простыни. Платья и ночные сорочки. Рубашки и нижние юбки. Ты никогда не будешь носить ничего, кроме шелка.

Каждое его слово окутывало ее коконом все возраставшего жара. Здоровой рукой Лили вцепилась в лацкан его фрака и подняла к нему лицо. Он снова завладел ее губами, его язык вторгся в ее рот.

Лили прервала поцелуй и, тяжело дыша, положила голову на плечо Вольфа. Ощущение было такое, словно она долго бежала вниз по холму, свободная, непокорная, вырвавшаяся на волю. Колени ее дрожали, как желе. Тело трепетало, сердце больно ударялось о ребра. Но больше всего ее тревожила тоска по его прикосновениям.